Седьмое Правило Волшебника, или Столпы творения - Терри Гудкайнд

О чем бы ни шла речь, оно в болотах обитает. Но Дженнсен надо идти туда, вот и весь сказ. У нее нет выбора. Если она желает свободы Себастьяну, надо идти. Если она хочет освободиться от лорда Рала, надо идти.

Она просунула руку под плащ и дотронулась до рукояти ножа. Конечно, Том прав, но он не знает главного: она вполне способна защитить себя.

И вообще она — Дженнсен Рал!

Дженнсен скинула с себя одеяла и выбралась из этой постели на колесах, шагнув, как на ступеньку, на спицу заднего колеса. Том возвращался, неся бурдюк.

— Попьете? Это вода.

Дженнсен обнаружила, что ей и в самом деле хочется пить. Потом увидела, как Том отирает пот со лба, и только тут поняла, что здесь жарко. Похоже, ни одно уважающее себя, полное чудовищ болото не позволит себе покрыться льдом…

Том достал из телеги сверток, развернул его:

— Позавтракаете?

Дженнсен улыбнулась, увидев пирог с мясом.

— Вы — удивительно заботливый человек! И очень добрый.

Он ухмыльнулся, вручая ей пирог, и принялся распрягать лошадей.

— Не забудьте, что обещали сказать лорду Ралу, — проговорил он, не оборачиваясь.

Она тут же поспешила перевести разговор в другое русло:

— Вы будете здесь? Я имею в виду, когда вернусь? Вы будете ждать меня?

Он снял ремни с крупа лошади, обернулся и внимательно посмотрел на нее:

— Я ведь дал вам слово, Дженнсен. Я не оставлю вас одну.

Он произнес это так, словно давал клятву. Она с признательностью улыбнулась:

— Вам надо выспаться, Том. Вы ведь ехали всю ночь.

— Я попытаюсь.

Она откусила кусок пирога. Пирог был холодным, но вкусным и очень сытным. Она жевала и рассматривала стену зелени за лугом, а потом оценивающе глянула в хмурое небо.

— Интересно, какое сейчас время суток?

— Солнце час как поднялось, не больше, — сказал Том, проверяя упряжь. Он махнул в сторону, откуда они приехали. — До того, как мы попали в эту низину, мы катили по верху, над этим туманом и изморосью. А там было солнечно.

«Странно, — подумала Дженнсен. — Здесь полумрак и пасмурно. И больше походит на час до рассвета. И трудно поверить, что где-то недалеко светит солнце…»

Покончив с пирогом и отряхнув крошки с ладоней, Дженнсен встала, ожидая, когда Том отстегнет уздечку от одной из лошадей. Животные были крупными, серого окраса, с черными гривами и хвостами. Дженнсен никогда не видела таких больших лошадей. Отстегивая упряжь, Том любовно поглаживал их, и они, радостно помахивая хвостами, приветствовали знакомую ласку. Но уши их были насторожены и повернуты в сторону болота.

— Мне, пожалуй, пора. Не стоит терять время.

Он только кивнул в ответ.

— Спасибо вам, Том! Вдруг мне не представится случая поблагодарить вас… Спасибо за помощь! Немного людей смогло бы сделать то, что сделали вы.

На его лице снова мелькнула белозубая улыбка.

— Любой захотел бы помочь вам. И я рад, что это удалось мне!

За его словами что-то скрывалось, но Дженнсен не поняла, что именно. Впрочем, ее сейчас беспокоили более серьезные вещи…

Она повернулась в сторону болота. Оттуда раздавались странные крики, им отвечало эхо. Трудно было даже вообразить, насколько велики деревья, поскольку их вершины терялись в тумане. Сквозь дымку виднелись плети винограда и другие вьющиеся растения, покрывавшие стволы деревьев, словно пытались побороть их и повалить на землю.

Дженнсен искала глазами какую-нибудь тропу, но обнаружила горную гряду, спускающуюся к краю луга, словно позвоночник какого-то огромного чудовища. Это было мало похоже на тропу, но с этого места вполне можно было начать путь. В конце концов Дженнсен всю жизнь прожила в лесу и могла найти проходы там, где их никто бы не обнаружил. В этом месте не было троп. Здесь не ступала ничья нога. Что ж, значит, ей придется самой искать дорогу.

Дженнсен отвела глаза от болота и наткнулась на взгляд Тома.

Он улыбнулся ей, не скрывая восхищения ее намерениями.

— Да хранят вас добрые духи! Да не оставят они вас!

— И вас тоже, Том. Поспите немного. Когда я вернусь, нам надо будет спешить назад, во дворец.

Он склонил голову:

— Как прикажете, госпожа…

Она улыбнулась странной торжественности его манер и направилась к темнеющей впереди мрачной низине.

Здесь тоже было тепло. Влажность оказалась такой сильной, словно какое-то существо желало вытолкнуть всех непрошеных посетителей прочь. С каждым шагом становилось все темнее. И тишина была такой же густой, как влажный воздух, и сквозь полумрак изредка раздавались раскатистые звуки, которые, замирая вдали, еще больше усиливали впечатление полной тишины и огромного, лежащего впереди пространства.

Дженнсен шла по каменистому выступу, спускаясь все ниже и ниже. Ветви деревьев с обеих сторон склонялись, отягощенные нависшими на них плетьми винограда. Кое-где ей приходилось приседать, чтобы пролезть под ними. В других местах ветви приходилось отодвигать. Сквозь застывший, словно мертвый, воздух до нее доносился запах разложения.

Обернувшись, она увидела тоннель света, и в центре этого светового круга виднелся силуэт крупного мужчины, упершего руки в бока и смотрящего в ее сторону. Впрочем, он вряд ли мог разглядеть ее в полумраке. И тем не менее не сводил глаз.

Дженнсен так и не смогла решить, как она относится к нему. В этом человеке было невозможно разобраться. Он казался добросердечным, но она никому не доверяла. Кроме Себастьяна…

Снова и снова она оглядывалась назад и начинала понимать, что выбрала единственно возможный вход в болото. Луг отсюда виделся, как небольшой уступ в склоне спускающейся в трясину горы. Под лугом склон был усеян растениями, которые цеплялись за скалу и старались выбраться наверх.

Набравшись решимости, Дженнсен глубоко вздохнула и продолжила спуск. Кое-где были видны пугающие провалы. А в одном месте с обеих сторон зияла сплошная тьма, словно Дженнсен шла по тонкому каменному тросу, перекинутому над всем миром. Напрягая зрение, она смотрела вниз, в глубину, и представляла себе Владетеля преисподней, ожидающего от нее неосторожного шага…

Скоро она осознала, что многие деревья представляют собой древние дубы, поднимающиеся с уступов утеса. То, что она по ошибке принимала за стволы, оказалось их верхними ветвями. Дженнсен никогда не видела таких огромных деревьев. Ее страх сменился священным трепетом. По мере того как она спускалась, ветви тянулись слой за слоем. В отдалении, на развилках ветвей, были видны гнезда, огромные кучи из прутьев и стеблей, перевитые мхом и лишайником. И трудно было представить, какие птицы могли поселиться в таких внушительных гнездах. Ясно было одно: это хищные птицы.