Служу Советскому Союзу 3 - Василий Высоцкий

я ощутил на плече руку Зинчукова. Чуть позже услышал его шепот:

— Они хотят вывезти Графа из России… Не лезь…

Я кивнул в ответ на этот шепот. Эта версия тоже имела место быть. Если человек хочет вырваться за границу, то ему нужно пройти целую кучу препонов, а так… На самолете вылететь за кордон и раствориться в толпе.

В это время Розальев вернулся на своё место. Он отрицательно покачал головой, когда Дамиров хмуро взглянул на него. После этого краска бросилась в лицо Рафаэля, и он зыркнул на Селиванова. Указал взглядом на багажное отделение. Селиванов в ответ кивнул и двинулся туда, откуда только что вернулся Розальев.

Я сидел, но чувствовал, что сейчас всё начнется… Я прислушивался к шагам, приглушенным ковровым покрытием. И шаги приближались…

Глава 29

Женский вскрик запустил действие. Он прозвучал выстрелом для бегунов — сразу всё закрутилось, завертелось.

— Всем сидеть, суки! Это захват самолета! — вскочил со своего места Дамиров.

В конце своей короткой речи он пустил «петуха». Вкупе с тем, что он выхватил из-под полы пальто обрез, этот резкий вскрик в конце был чем-то забавным.

Вот только сама ситуация забавной не была!

Краем глаза я зацепил Селиванова, который вернулся с двумя ружьями. Он нес их, как несут два веника в бане, то есть не особенно скрываясь и как-то даже не страшно, что ли…

— Вы чего, ребята, охренели, что ли? — спросил пассажир с переднего сидения. — Чего вы делаете?

— Ты! — Дамиров нацелил на него обрез. — А ну встать! Встать, я сказал!

— Чего-о-о? — непонимающе протянул мужчина.

Он до конца ещё не понял, что всё серьёзно и что сейчас смерть зависла на тоненьком волоске. Вот-вот спусковой крючок дернется и по салону расплещутся мозги вперемешку с осколками черепа и клочками волос.

— Вставай, ..ля! Вставай, ментяра поганый! — чуть ли не провизжал Дамиров.

Женщина в конце салона вскрикнула, но туда тут же был направлен ствол одного из ружей:

— Всем молчать! Если жизнь дорога, то заткнитесь, суки!

— Мальчики, это вы чего удумали? — подала голос какая-то женщина справа.

— Я сейчас тут всё рас..рю! — завопил Дамиров. — Всем заткнуться! Это угон самолета! Ворон, обыщи этого!

Мужчина с переднего сидения всё-таки оказался благоразумным. Он завел руки за голову, а Селиванов в это время прохлопал по его карманам. В карманах кроме ключей от дома и пачки «Примы» со спичками обнаружился ещё паспорт и кошелек. Никакого оружия не было.

По всей видимости Дамиров заподозрил в этом мужчине скрытого милиционера, но ошибся. На такие малые рейсы не давали сопровождения.

— Сядь на место и не вякай! Так, давай сюда, — Дамиров взял двустволку у Селиванова, а Розальеву отдал свой обрез.

Он явно красовался перед тремя десятками людей. Сейчас мы оказались в его власти, вот он и впитывал свою минуту славы сполна. На ум невольно пришли слова Тамары: «… Дамиров и компания. Всякие пакости строили другим ученикам, а когда те им возражали или смели противиться, то жаловались завучам или директору школы. Вот такие вот «интересные» личности…»

И сейчас этот минилидер несостоявшейся преступной организации имел власть над людьми. Это был его звездный час.

Воздух свободы уже пьянил его, в его власти было подарить людям жизнь или отобрать её… Он упивался своей крутизной.

Если сейчас броситься на него, то я могу задрать ствол вверх, могу перехватить движение указательного пальца. Зинчуков бросится следом. Мы за пару секунд схомутаем всю эту гоп-компанию, но…

Тогда мы не сможем выйти на того, кто своим влиянием заставил четверку пойти на преступление. Загадочный Граф не выступит из-за кулис, оставаясь в тени. И тогда снова ищи его, разыскивай, тяни за ниточку…

— Всем сидеть на местах! Никому не вставать, суки! Не переговариваться, …ля! — прикрикнул Дамиров, направляя ствол на сидящих в салоне. — Если услышу хоть один звук, то стреляю без предупреждения! Я повторять не буду!

Ствол подрагивал в руках. Черное дуло бесстрастно обежало салон, заглянув каждому в душу. Люди мрачно сидели. Женщина через три ряда от нас тихо уговаривала своего ребенка:

— Не бойся, моя хорошая. Дяди снимают кино. Не надо им мешать. Это спектакль. Закрой глазки, Таня, закрой…

Дамиров кивнул Розальеву и Селиванову, те покрепче взялись за оружие. После этого главный угонщик направился к кабине пилотов. Ударив в дверь, он крикнул:

— Открывай! Открывай, сука!

Самолет в это время чуть дернулся и Дамиров пошатнулся. Он наткнулся на столик с минералкой, стоящий в проходе. Бутылки зазвенели, а одна сорвалась вниз и разбилась.

Дверь в кабину пилотов открылась. Я помнил, что будет по прошлой своей жизни и открыл рот, чтобы грохот выстрела не порвал барабанные перепонки. В прошлой жизни капитан сказал бортмеханику посмотреть — что за гвалт в салоне?

Как таковых бортпроводниц не было, зато тележка с минералкой и конфетами стояла неподалеку от кабины. Вот когда командир самолета услышал стук и звон бутылок, то подумал, что это пассажиры не поделили минералку.

Когда бортмеханик открыл дверь, то на него тут же уставился вороненный стол двустволки.

С реакцией у механика было всё хорошо. Он повернулся в сторону пилотов, и быстро бросил:

— Нападение!

После этого механик перехватил ствол ружья и отвел в сторону от кабины. Таким образом он перевел линию огня к боковой двери в салон. Заодно и дверь в кабину пилотов захлопнул. Бортмеханик оказался не робкого десятка.

Ну да, если у Дамирова не выдержали бы нервы, то он мог запросто шмальнуть в кабину. А это было очень и очень чревато дурными последствиями.

Крепкий бортмеханик смог совладать с Дамировым. Тот явно не ожидал такой прыти от человека, на которого было направлено оружие. Дамиров оказался притиснут к выходной двери. Оружие почти вырвано из рук. И сверху на него давил уверенный в себе мужчина, который осознавал, что делает правое дело.

— Стреляй! — истерично прокричал Дамиров из-под бортмеханика. — Стреляй, ..ля!

Розальев замер, глядя на борьбу. Сейчас бы его и дернуть, повалить на пол, но тогда я бы оказался под стволом Селиванова. А что на уме у того? Красное лицо выдавало его замешательство. Они явно не хотели стрелять в людей. В головах у них был план наставить на всех ружья, всех запугать и беспрепятственно улететь туда, где их с радостью примут в распростертые объятия буржуазии.