Ребята Джо - Луиза Мэй Олкотт

— О, он изучает французский язык только в романах и оперетке, когда она бывает у нас, — сказал Стаффи, наивно подтверждая сомнения миссис Джо.

— Так я и думала, и об этом мне хотелось поговорить. Тед, с ваших слов, Долли, неожиданно загорелся желанием изучать французский язык таким же путем. Я побывала сама в оперетке и убедилась, что там не место приличному юноше. Ваших студентов было очень много, и я с удовольствием заметила, что наиболее молодым было так же стыдно, как и мне. Старшие очень веселились, и когда я выходила из театра, то видела, что они поджидают этих намалеванных девиц, собираясь с ними ужинать. Вы когда-нибудь с ними ездили, Долли?

— Один раз.

— Вам понравилось?

— Нет, я очень рано вернулся, — заикался Долли, причем лицо его приняло цвет его галстука.

— Я рада, что вы еще не потеряли способности краснеть, но вы скоро ее утратите, если пойдете этим путем. Общество подобных женщин сделает вас непригодным для всякого другого и вовлечет вас в грех, стыд, позор и унижение.

Молодые люди казались перепуганными энергичным протестом миссис Джо против самого общепринятого развлечения. Стаффи мысленно благодарил Бога, что никогда не принимал участия в этих веселых ужинах, а Долли радовался, что «уехал рано».

Положив руки им на плечи, миссис Джо продолжала своим обычным ласковым тоном:

— Дорогие мои мальчики! Если бы я не любила вас, я не говорила бы так с вами. Я знаю, что мои слова неприятны, но я не могу молчать, когда вовремя сказанное слово может предохранить вас от несчастья. Опасность еще не успела коснуться вас. Остановитесь вовремя и спаситесь не только сами, но своим примером помогите и другим. Приходите ко мне за помощью; я выслушивала в своей жизни не одну печальную исповедь, и мне удавалось утешить многих, которые окончательно сбились с правого пути. Послушайте меня, и вы будете иметь право с чистой совестью поцеловать своих матерей, а со временем связать свою судьбу с судьбой невинной девушки.

— Благодарю вас, мэм. Вы, конечно, правы, но трудно бывает удержаться на высоте, когда дамы угощают вас вином, а отцы возят своих дочерей в оперетку, — сказал Долли, предвидя всевозможные осложнения.

— Конечно, но тем более чести для тех, которые не поддаются пустому общественному мнению и легким нравам, распространенным теперь повсюду. Думайте о тех, мнением которых вы дорожите, и, стараясь подражать им, вы заслужите себе уважение окружающих. Я ничего не имею против того, чтобы мои мальчики служили предметом насмешек для сотни дураков, лишь бы они сохранили два неоценимых качества: невинность своей души и возможность уважать себя. Я не удивляюсь, что вам трудно стоять на высоте, когда книги, картины, балы, театры и улицы переполнены искушениями, но вы можете противостоять им, если постараетесь. В прошлом году миссис Брук беспокоилась за Джона, который из-за репортерских обязанностей возвращался домой очень поздно. Но когда она говорила с ним о том, что он видит и слышит ночью на улице, он отвечал ей серьезно: «Я знаю, что ты хочешь сказать, мама, но человека помимо его желания нельзя сбить с правого пути».

— Это совсем Деми, — воскликнул Стаффи одобрительно.

— Хорошо, что вы нам сказали это. Он прав, и потому-то мы и уважаем его, что он не хочет поддаваться искушению, — прибавил Долли с выражением, которое убедило его ментора, что слова его не пропали даром.

Заметив это, миссис Джо собралась уходить, прибавив на прощание:

— Так будьте же для других тем хорошим примером, каким Джон является для вас. Простите мне за причиненную вам неприятность, друзья мои, и не забывайте мою маленькую проповедь. Мне кажется, она может быть для вас полезна. Добрый совет, данный от чистого сердца, иногда удивительно помогает, а мы, старые люди, затем и существуем, иначе весь наш жизненный опыт пропадал бы даром. Надеюсь, что мне никогда не придется запереть двери Пломфильда для вас, как я это сделала для некоторых ваших джентльменов. Я хочу по возможности оградить от опасности моих питомцев, и мы живем здесь здоровой жизнью, культивируя и уважая старомодные добродетели.

Пораженный этой угрозой, Долли почтительно помог ей встать, а Стаффи освободил ее от пустых кувшинов, давая мысленные обеты воздерживаться впредь от всяких хмельных напитков, кроме пива. Оставшись одни, они, конечно, посмеялись над «нравоучением мамы Баэр», но в душе были благодарны ей за тот толчок, которым она пробудила их юношескую совесть, и не раз впоследствии вспоминали эти полчаса, проведенные на теннисе в Пломфильде.

Хотя наш рассказ посвящен преимущественно мальчикам Джо, мы не можем обойти молчанием и ее девочек, так как они занимали видное место в маленьком царстве Пломфильда. Между студентками встречались девушки с самыми разнообразными характерами и стремлениями: некоторые страстно предавались занятиям, забывая обо всем остальном, другие искали в науке только средство к пропитанию или старались удовлетворить ею бессознательные порывы юношества, стремившегося вырваться из узкой и тесной среды.

В Пломфильде все находили себе помощь и поддержку. Новый колледж еще не оградился от жизни сухими правилами и постановлениями, а признавал широкие права всех без различия пола, веры и социального положения, открывая свою дверь каждому, кто в нее постучится. Столь необычный образ действий не преминул вызвать в обществе недоверие, насмешки и предсказания конечного банкротства, но во главе дела стояли честные и предприимчивые учредители, которые добросовестно исполняли свои обязанности и терпеливо ждали результатов своей деятельности. И надежды их вполне оправдались, так как из года в год количество студентов увеличивалось, все начинания удавались, а сознание приносимой пользы наполняло сердца учредителей радостью.

Среди всевозможных обычаев Пломфильда существовал один, которым особенно дорожила вся женская молодежь этой маленькой общины. Он возник из прежнего рабочего часа, который все еще свято соблюдался тремя сестрами, хотя их маленькие ящички уже давно заменились большими корзинами со всевозможным домашним бельем, нуждающимся в починке. Все были очень заняты в течение недели, но по субботам они собирались друг у друга, и даже на классическом Парнасе богатая миссис Эми часто сидела между своими служанками, уча их штопать и чинить и этим подавая им образец аккуратности и экономии. В эти тихие часы, окруженные своими дочерьми, сестры читали, шили и разговаривали, наслаждаясь спокойной домашней атмосферой, царившей вокруг.

Миссис Мегги первая предложила увеличить их маленький кружок. Во время своих обходов студенческих квартир она нашла среди многих девушек полное отсутствие порядка и поразительное невежество в этой сфере воспитания. Латынь и греческий язык, высшая математика и всевозможные науки процветали, но рабочие корзинки покрывались густым слоем пыли, протертые локти оставались без заплат, а некоторые чулки сильно нуждались в штопке. Не желая, чтобы обычные насмешки над учеными женщинами могли применяться и к «нашим девочкам», она осторожно пригласила двух или трех наиболее неряшливых к себе и сумела внести столько интереса и доброго участия в свой урок, что они просили разрешения вернуться снова. Другие вскорепримкнули к ним, и в непродолжительном времени накопилась такая масса желающих, добивавшихся подобной привилегии, что старый музей превратился в настоящую мастерскую. Здесь весело горел камин, стояли швейные машины, столы и качалки, и прилежные работницы, несмотря на погоду, могли беспрепятственно делать свое дело. Тут царствовала миссис Мегги.