Книга Пыли. Тайное содружество - Филип Пулман

– Ага.

– Гм. Видите ли, тут, кажется, возникла путаница. Потому что, согласно имеющейся у меня информации, у вас должен быть глубокий порез.

Рука Морриса судорожно сжала уши пса, и Аста это заметила.

– Порез, – сказал он. – Ага. Точно, порез.

– Стало быть, порез и растяжение сразу?

– Там кругом стекло было. Я на прошлой неделе окно там ремонтировал, и, должно быть, стекла там валялось полно… А вы это откуда узнали?

– От вашего друга. Он сказал, что у вас с задней стороны колена серьезный порез. Ума не приложу, как вам удалось порезаться с той стороны.

– Какой еще друг? Звать его как?

У Малкольма был знакомый в оксфордской полиции, еще с детских лет – тогда кроткий и преданный паренек, а ныне же человек достойный и честный. Он спросил у него, нет ли в отделении Сент-Олдейт констебля с густым и низким голосом, и с ливерпульским акцентом в придачу. Друг тотчас сообразил, о ком речь, и назвал Малкольму имя – а по выражению его лица стало ясно, что он о нем думает.

– Джордж Пастон.

Пес Морриса взвизгнул и вскочил на ноги. Аста стояла, и ее хвост медленно двигался из стороны в сторону. Малкольм продолжал спокойно сидеть: он уже давно заметил, где в комнате что стоит, прикинул, насколько тяжелым может быть стол и в какую ногу ранен хозяин. Он был готов вскочить в любую секунду. Очень тихо, словно издалека и всего на мгновение, они с Астой услышали лай большой собачьей своры.

Багровая физиономия Морриса побелела, как полотно.

– Нет, – прохрипел он, – погодите-ка. Джордж Пас… не знаю я никого по имени Джордж Пастон. Это кто еще такой?

Моррис, может, и кинулся бы на Малкольма, но спокойное и внимательное лицо гостя сбивало его с толку.

– А вот он сказал, он вас хорошо знает, – Малкольм склонил голову набок. – Он даже утверждает, что был с вами, когда вы получили эту травму.

– Не было его там… Я ж сказал, Джимми Тернер со мной был. Джордж Пастон? Никогда про такого не слышал. Понятия даже не имею, о чем вы говорите.

– Понимаете, он сам к нам пришел, – Малкольм внимательно наблюдал за ним. – Очень хотел, чтобы мы поняли, что рана ваша – самая настоящая, и чтобы с вас никаких денег не удержали за неявку на работу. Сказал, что вы очень сильно порезали ногу, нож даже упоминал, но вот про лестницу, как ни странно, ни словом не обмолвился. И про растяжение тоже.

– Вы кто такой? – рявкнул Моррис.

– Вот моя карточка, взгляните, – Малкольм вынул из нагрудного кармана карточку, сообщавшую, что его зовут Артур Дональдсон, страховой агент Королевской почтовой службы.

Моррис некоторое время таращился на картонный прямоугольник, хмуря лоб, а потом положил карточку на стол.

– Так чего он вам сказал, этот Джордж Пастон?

– Сказал, что вы перенесли сильную травму и отсутствуете на работе по очень уважительной причине. Что в вашем случае все честно. А поскольку он офицер полиции, мы ему, конечно, поверили.

– Офицер поли… Нет, не знаю я такого. Он меня, видать, с кем-то спутал.

– Это вряд ли. Он все очень подробно рассказал. Сообщил, что сам помог вам уйти с того места, где вы получили травму, и довел до дома.

– Но это же было на работе! Я с чертовой лестницы упал!

– В какой одежде вы были в этот момент?

– А это тут при чем? В какой всегда.

– Например, в этих вот брюках, в которых вы сейчас?

– Нет! Мне их выбросить пришлось.

– Потому что они были в крови?

– Нет! Нет, вы меня теперь сами путаете! Не так все было. Я там был один… с Джимми Тернером, и никого больше.

– А как же третий человек?

– Никого там больше не было!

– Минуточку, мистер Пастон выразился предельно четко. В его отчете лестница никак не фигурировала. Он сказал, что вы с ним остановились перемолвиться парой слов, и тут на вас напал некий третий человек, который сильно поранил вам ногу.

Моррис обеими руками вытер лицо, по которому катился пот.

– Так, слушайте, – пробормотал он. – Я никакой компенсации не просил. Обойдусь и без нее. Тут все как-то перемешалось. Этот Пастон, он меня точно с кем-то спутал. Не знаю, о чем он говорит. Вранье это все.

– Ну, в таком случае надеюсь, суд нам все разъяснит.

– Какой еще суд?!

– Комиссия по компенсациям жертвам насилия, конечно. Нам только нужна ваша подпись, вот тут, и мы пустим дело в производство.

– Да ну его! Забудьте, все ведь хорошо. Не хочу я никакой компенсации, ежели для нее на все эти глупые вопросы отвечать надо. Не просил я ее!

– Не просили, верно, – согласился Малкольм самым невинным и утешительным тоном. – Но, боюсь, теперь, когда процесс запущен, остановить его мы уже не сможем. Давайте просто уберем с дороги этого третьего человека, который с ножом. Вы с ним были знакомы?

– Никогда я его… Не было никакого третьего человека!

– Сержант Пастон сказал, вы оба очень удивились, когда он вдруг дал сдачи.

– Никакой он не сержант, он констеб… – Тут Моррис, наконец, замолчал.

– Вот я вас и поймал, – сказал Малкольм.

Багровая волна медленно поднялась по шее Морриса, залила щеки. Кулаки его сжались и так вдавились в стол, что все руки до плеч затряслись.

Деймон рычал все громче, однако Аста ясно видела, что в атаку пес не бросится, потому что насмерть перепуган.

– Ты… – Горло у Морриса перехватило. – Ты не с Королевской почты!

– У тебя только один шанс, – сказал Малкольм. – Расскажешь мне все, и я замолвлю за тебя словечко. Промолчишь – и пойдешь под суд за убийство.

– Ты не из полиции! – прохрипел Моррис.

– Нет. Я кое-откуда еще. Но ты не отвлекайся. Я уже знаю достаточно, чтобы засадить тебя за решетку. Рассказывай все, что знаешь про Джорджа Пастона.

Решимость оставила Морриса. Деймон его попятился, пытаясь оказаться как можно дальше от Асты, а та просто стояла и смотрела на него.

– Он… он весь кривой-переверченный. Из полиции, но гнилой, как сам черт. Сделает что угодно, достанет что угодно, сопрет, убьет. Я знал, что он убивец, но никогда не видел, как он это делает. Вот до этого самого…

– Значит, Пастон убил того человека?

– Да! Да! Не мог это быть я, он мне тогда уже ногу порезал. Я на земле лежал и ничего сделать не мог.

– Кто был жертвой?

– Не знаю! Зачем мне знать? Плевать вообще, кто он такой!

– Зачем Пастон хотел на него напасть?

– Приказали, почему же еще!

– Кто приказал? Откуда приказ пришел?