Крепкие мужчины - Элизабет Гилберт

– Хорошо провела время?

– Более паршивой недели у меня в жизни не было. Рут хотела сказать это шутливо, но в итоге слова прозвучали неприукрашенно правдиво.

– Там пирог.

– Спасибо большое.

– С отцом виделась?

– Еще нет.

– Мне еще немножко, я скоро закончу, – сказала миссис Поммерой. – А ты пока присядь, милая.

Рут уселась рядом с безмолвной Флоридой Кобб на стул, покрытый жуткой ярко-зеленой краской для поплавков. Кухонный стол и стоящий в углу буфет, да и все остальное тоже были выкрашено в этот цвет. Просто жуть. Рут стала наблюдать за тем, как миссис Поммерой творит свои обычные чудеса с волосами мистера Кобба, который был далеко не красавцем. Ее руки постоянно находились в движении. Даже тогда, когда она его не стригла, она то гладила его голову, то перебирала волосы, то похлопывала по плечам, то ласково тянула за уши. Мистер Кобб запрокинул голову назад, на руки миссис Поммерой. Он был похож на кота, трущегося о ногу любимого хозяина.

– Смотрите, как хорошо, – проворковала миссис Поммерой, словно ласковая любовница. – Смотрите, как чудно вы выглядите.

Она подстригла его баки и побрила шею, предварительно смазав мыльной пеной, а потом вытерла полотенцем. Она прижалась к его спине. Она так любовно себя вела с мистером Коббом, будто он был последним человеком, к которому она прикоснется в жизни, будто она больше никогда ни к чему не будет прикасаться, кроме его бесформенной головы. Миссис Кобб, чьи волосики были накручены на серые стальные бигуди, сидела, положив на колени серые руки, и стальными глазами глядела на старческое лицо своего супруга.

– Как у вас дела, миссис Кобб? – спросила Рут.

– Да чертовы еноты бегают по всему чертову двору, – проворчала миссис Кобб, продемонстрировав свою потрясающую способность разговаривать, не шевеля губами.

В детстве Рут нарочно втягивала миссис Кобб в разговор, чтобы посмотреть, как это у нее получается. На самом деле и теперь, в восемнадцать лет, Рут втянула ее в разговор по той же самой причине.

– Жалко как. А раньше еноты вам досаждали?

– Не было их вообще. Рут уставилась на губы миссис Кобб. Они действительно не шевелились. Невероятно.

– Правда? – спросила она.

– Хоть бы одного пристрелить.

– До пятьдесят восьмого года на этом острове ни одного енота не было, – заметил Расс Кобб. – На Корн-Хейвене водились, а тут не было.

– Правда? И что же случилось? Как они сюда попали? – спросила Рут, в точности зная, что услышит в ответ.

– Завезли их.

– Кто завез?

– Сволочи с Корн-Хейвена! Притащили беременных енотих в мешке. Доплыли до нашего острова на веслах. Среди ночи. И вытряхнули их на берег. Твой двоюродный дед, Дэвид Томас, видел, как все было. Возвращается домой от своей подружки и видит: что-то из мешка вытряхивают. Потом видит: в лодку садятся и прочь от острова гребут. А через несколько недель енотов уже было тут пруд пруди. По всему чертову острову. Кур начали таскать. Объедки жрали, дрянь всякую. Все жрали.

Правда, в семье Рут эту историю рассказывали так, будто чужих на берегу заметил Джонни Поммерой – как раз перед тем, как его убили в Корее в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом, – но она промолчала.

– А у меня, когда я была маленькая, жил маленький енотик, – вспомнила миссис Поммерой и улыбнулась. – Этот енотик цапнул меня за руку – подумать только! – и мой отец его пристрелил. Я думаю, это был мальчик. Я его всегда называла «он».

– Когда это было, миссис Поммерой? – спросила Рут. – Давно?

Миссис Поммерой нахмурилась и ласково, но сильно надавила большими пальцами на шею мистера Кобба. Он блаженно застонал, а она невинно ответила на вопрос Рут:

– Ох, наверное, это было в начале сороковых, Рут. Господи. Я такая старая. Сороковые! Как же это давно было!

– Ну, тогда не енот это был, – сказал мистер Кобб. – Не могло их тут быть тогда.

– Нет, это был енот. Маленький енотик. Детеныш. Полосатый хвостик и как бы маленькая маска на мордочке. Я называла его Маски!

– Не енот это был. Не могло тут быть енотов. Ни одного енота не было на этом острове до пятьдесят восьмого года, – решительно заявил мистер Кобб. – Мерзавцы завезли их сюда с Корн-Хейвена в пятьдесят восьмом.

– Ну… это же был совсем маленький енотик, – оправдательным тоном проговорила миссис Поммерой.

– Скунс, наверно.

– А я бы пристрелила енота! – воскликнула миссис Кобб с такой яростью, что губы у нее все-таки шевельнулись, а ее молчаливая дочка, Флорида, даже вздрогнула.

– Мой отец пристрелил Маски, – вздохнула миссис Поммерой.

Она вытерла голову мистера Кобба полотенцем и обмахнула затылок маленькой кисточкой. Она посыпала тальком его шею. Немного присыпки попало на разлохмаченный воротник рубашки. Потом миссис Поммерой втерла немного масляного лосьона в волосы мистера Кобба и уложила их скошенным коком.

– Нет, вы только гляньте на себя! – воскликнула она и протянула мистеру Коббу старинное серебряное зеркало на длинной рукоятке. – Вы просто как звезда кантри-музыки. Что скажете, Айви? Красив, чертяка?

– Глуп – уж это точно, – сказала Айви Кобб, но ее муж просто сиял, и щеки у него блестели так же, как напомаженный кок.

Миссис Поммерой сняла с него простыню и осторожно сложила, чтобы не уронить состриженные волосы на пол в своей блестящей зеленой кухне, а мистер Кобб встал, не отрывая глаз от своего отражения в старинном зеркальце. Он медленно повернул голову из стороны в сторону и сам себе улыбнулся. Красив, чертяка.

– Что скажешь о своем отце, Флорида? – спросила миссис Поммерой. – Чудно выглядит, правда?

Флорида Кобб густо покраснела.

– Да ничего она не скажет, – неожиданно с отвращением проговорил мистер Кобб. Он положил зеркальце на кухонный стол и выудил монеты из кармана. – Сроду чертовка слова не скажет. Она бы слова «дерьмо» не сказала, будь у нее даже полный рот дерьма.

Рут расхохоталась и решила все-таки съесть кусок пирога.

– А теперь я с вас сниму бигуди, – сказала миссис Поммерой.

Позже, после того как Коббы ушли, миссис Поммерой и Рут вышли на крыльцо. Там стоял старый диван с обивкой, на которой были изображены ярко-алые, кровавые розы. От дивана пахло так, словно его то и дело поливал дождь, а пожалуй, и кое-что похуже. Рут пила пиво, а миссис Поммерой – фруктовый пунш. Рут рассказала миссис Поммерой о том, как навестила мать.

– Как Рики? – спросила миссис Поммерой.

– Ой, даже не знаю. Он просто, понимаете… Все время мечется.

– Какое же это было горе, когда родился этот ребенок. Знаешь, я ведь никогда его не видела, бедняжечку.