Солнце ночи - Карина Тихонова

Он принес ему на продажу поддельное украшение, но погреть ручки не получилось. Режиссер не получил денег от Ольги, потому что она решила откровенно поговорить с Аней и уничтожила повод для шантажа. Макаров удалился, не солоно хлебавши.

И тут, на выходе из отеля, его настиг другой человек. Кто? Мальчик*, продавший мне украшение, уверен, что это была женщина. Она ударила Макарова чем-то тяжелым по голове, причем ударила с такой силой, что проломила черепную кость. Из этого следует вывод: Макарова хотели убить, а не просто оглушить.

Месть? Чья? За что?

Нет, господа, не выходит. Если бы это был акт личной мести, то вряд ли нападавший стал шарить по карманам жертвы. Что он там искал? Ясно, что! «Солнце ночи»! Искал и скорее всего не нашел. Потому, что Макаров спрятал украшение там, где его прячут все нормальные люди: в кроссовке. Именно оттуда его достал этот малолетний мародер. Да, но зачем так тщательно прятать подделку, которая ничего не стоит в глазах знающих людей? Макаров что, не знал, что это ненастоящее «Солнце ночи»?

«Макаров не знал?! Я тебя умоляю! — откликнулось благоразумие. — Да он, скорее всего, эту копию и сделал!»

Что ни говори, а от благоразумия иногда бывает какой-то толк. Сейчас оно подсказало мне абсолютно новую и абсолютно четкую идею.

Кто еще в этом городе мог соорудить подделку такого уровня? Только тот, кто уже набил руку в подобном ремесле! Только Макаров! Значит, он сделал копию «Солнца ночи». Зачем? Предположим, для того, чтобы продать. Кому? Палянскому. А для чего Макаров неожиданно приехал на яхту и напоил Альберта? Для чего широким жестом подарил ему свой участок возле острова? Почему сказал, что собирается уезжать из города?

«Потому, что здесь ему больше нечего было делать, — ответило благоразумие. — Потому, что он сделал свое дело».

Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Что же это за дело?

«Солнце ночи», — шепнуло благоразумие. — Естественно, это «Солнце ночи». Он должен был достать камень и передать его… сама знаешь кому…»

Я вспомнила мужчину в дорогих замшевых ботинках, скрывавшегося за пышным кустом. И согласно кивнула. Пожалуй, так. Рискну даже предположить, что этот господин — бывший коллега господина Макарова. И Макаров в этом городе был на службе, а не по прихоти судьбы. Как там выразился Глеб? На камень поступил госзаказ? Пожалуй, так. Макаров добыл камень из тайника. Но не удержался от искушения и решил толкнуть Палянскому подделку. Почему? Потому, что Палянский лох, и к тому же состоятельный лох. Если Макаров собирался отойти от дел, ему вдвойне нужны были деньги.

Пока все гладко. Макаров добыл настоящий камень и немедленно подарил Синицкому свой участок. Зачем он ему теперь был нужен? Задание выполнено! Итак, Макаров приезжает в отель к Палянскому и привозит ему подделку на продажу. Тот просит немного подождать или прямо говорит, что денег у него нет. Макаров понимает, что афера не удалась, и уходит. Что случилось дальше, нам известно.

Я одобрительно кивнула. Гладко получается, гладко… И только одна маленькая деталька начисто перечеркивает эту версию. «Солнце ночи» Глеб видел на шее мертвого Альберта. Значит, украшение каким-то образом попало не к Макарову, а к Синицкому.

Я устало потерла лоб рукой. Да, незадача. Что прикажете делать? Интересно, отчего погиб Альберт? Глеб говорит, что не обнаружил на теле ни одной раны, которая могла вызвать такое кровотечение. Крови там было море. Делать нечего, нужно ехать на стоянку яхты.

Глеб пошевелился во сне, что-то пробормотал. Я вытянула шею, чутко уставилась на него… Ничего, не проснулся. Это хорошо. Значит, завтра он будет почти здоров.

Утром у Глеба резко упала температура. Я посмотрела на градусник и присвистнула.

— Ты чего? — спросил Глеб слабым голосом. — Температура трупа?

— Нет, дружок, но у тебя упадок сил, — сказала я. — Тридцать пять и девять.

— Это плохо? — встревожился Глеб.

Я незаметно хмыкнула. Все-таки мужчины страшные паникеры, когда речь идет об их драгоценном здоровье. Только мужчины умеют так самозабвенно, так восторженно болеть. Проверено на личном опыте.

— Не смертельно, — ответила я. — Но полежать придется.

Глеб потянулся.

— На улице снова дождь? — спросил он.

— Дождь, — подтвердила я.

— Тогда полежу, — решил Глеб и свернулся под пледом уютным калачиком.

Я подавила тяжелый вздох. Конечно, полежишь. Это я возьму ноги в руки и отправлюсь на пристань.

— Только сначала нужно ополоснуться и переменить белье. Отправляйся ко мне и быстренько вымойся. А я пока проветрю твой номер. Позавтракаем тоже у меня. Ладно?

Через полчаса мы сидели в моем номере и завтракали. Стол был уставлен самыми разнообразными блюдами, посланными нам от щедрот Антона.

— Это что-то! — пробормотал Глеб, набив рот нежнейшими сырниками.

— Не набрасывайся на еду! Тебе вредно!

— У меня, как у всякого выздоравливающего, хороший аппетит! — возразил Глеб и демонстративно взял еще один сырник.

Я вздохнула:

— Ладно. Я смотрю, ты вполне дееспособен, можешь сам о себе позаботиться.

Глеб встревожился:

— Ты что, уходишь?

— Да, пойду пройдусь, — ответила я, многозначительно стрельнув взглядом по стенам.

Глеб кивнул. Его глаза стали испуганными.

— Но ты ненадолго?

— Нет, — ответила я. — Куплю кое-что нужное в хозяйстве и навещу Игоря.

— Привет ему передавай, — сказал Глеб.

— Непременно. Попроси, чтобы горничная убрала у нас в номерах.

Я подхватила сумочку, чмокнула Глеба в щеку и отправилась вниз.

Светлана встретила меня внимательным взглядом.

— Как себя чувствует господин Браницкий?

— Господин Браницкий чувствует себя намного лучше, — ответила я.

Светлана скользнула глазами по моему помятому платью:

— Я смотрю, вы снова собрались на прогулку?

Я расправила подол юбки:

— Видите, какая мятая? Не могу же я ходить в таком виде! А переодеться не во что. Вот хочу пойти купить хотя бы спортивный костюм.

— Дать вам зонт? — спросила Светлана.

Ее лицо осталось непроницаемым, и я не поняла, поверила она мне или нет.

— Буду очень вам благодарна.

Светлана, как фокусница, вытащила из-под стола большой черный зонт.

— Похож на мужской, — сказала она, — зато не простудитесь.

— Спасибо.

Я схватила зонт, развернулась и пошла на улицу. Мою спину жег пристальный взгляд таинственной дамы, оставшейся в холле. Я пробежала по дорожке к ограде, отворила калитку и вышла на трассу. Поймала раннего частника, коротко сказала: