Экслибрис - Росс Кинг

Эмилия, растиравшая свои озябшие пальцы, уже потеряла счет дням и даже не представляла, где они находятся. Она молча смотрела, как баржа, протиснувшись между двумя другими, подошла к людному причалу. И так же молча наблюдала, как полдюжины мужчин, во главе с управляющим пристани, спотыкаясь, спустились по сходням на баржу. Уже сгустились сумерки, но никто не зажигал фонарей, и снующие по палубе фигуры казались не более чем тенями.

Вилем взял ее под руку, и они вместе сошли на берег, вскарабкавшись по скользкой насыпи, и все происходящее внизу сразу стало мрачновато-туманным в тусклом свете, исходившем от портовой таверны. Откуда-то сзади доносился отрывистый лай управляющего, быстрая череда команд по-немецки. Ящики перетаскивали в один из складов, что беспорядочно сгрудились на речном берегу. Вилем сильнее сжал ее руку.

В Гамбурге они оставались три дня, в Ганге-Виртель Альштадта. Каждую ночь Эмилия проводила в новой Gasthaus[40], в отдельной комнате, тесной маленькой келье, где, просыпаясь, ожидала услышать из соседней комнаты требовательный перезвон колокольчика королевы. Но никакого требовательного колокольчика уже не было, не было с той самой ночи, когда ее подняли с постели и, дав две минуты на сборы, препроводили к Одеру и сдали на попечение сэру Амброзу. Из-за этого панически спешного отъезда и выражения лица Вилема — он как раз закреплял один из ящиков под крышей фургона — Эмилия подумала, что отряды наемных казаков все-таки догнали их. Однако позже обнаружилось, что они убегали вовсе не от казаков; скорее уж от королевы и ее двора. Поскольку лишь после того, как тьма начала рассеиваться и солнце тусклым ледяным отблеском озарило серый горизонт, она поняла, что нигде не видно королевской кареты, нагруженной множеством книг и шляпных коробок. Теперь они путешествовали втроем, если не считать полдюжины рабочих, уроженцев Силезии, которые не знали ни английского, ни немецкого языка.

Что же за дела тут творились? Глядя, как ящики уносят с пристани, она подумала, уж не украли ли их, попросту говоря, уж не был ли сэр Амброз всего лишь вором или пиратом. Во время кратких свиданий Вилем заверил ее, что ему мало известно о планах этого англичанина и он знает только, что они должны встретиться в Лондоне с человеком по имени Генри Монбоддо. Монбоддо был посредником при покупке разного рода произведений искусства, добавил он, торговцем картинами и книгами, снабжавшим состоятельных английских лордов ценными полотнами и редкими манускриптами, да и любыми другими очаровательными антикварными вещицами, которые он умудрялся выманить у принцев и монархов Франции, Италии или империи Габсбургов. Сэр Амброз уже не раз имел с ним дело, ведь Монбоддо также щедро оценил несколько необычных вещиц, попавших в коллекции императора Рудольфа. Сейчас, похоже, Монбоддо нашел очередного заказчика. Вилем понятия не имел, кого именно. Но в их второй вечер в Альштадте он признал то, что Эмилия уже подозревала. Их преследовали.

Вилем и Эмилия сидели вдвоем за столом в ее комнате при свете одинокой свечи, вставленной в ветвистый канделябр с восемью чашечками, перешептываясь над шахматной доской. Он опять затянул знакомую песню, утверждая, что не знает ни кто именно их преследователи, ни как им отвязаться от этих людей в черных с золотом камзолах. Также он не знал, состоят ли эти черно-золотые преследователи на службе у кардинала Барония, у императора или у какой-то совсем иной партии. Но он признался, что среди множества книг, увезенных им и сэром Амброзом из Праги в девяноста девяти деревянных ящиках, были и те, что находились в секретном архиве библиотеки, — то есть книги, запрещенные Святой палатой. Был ли виденный Эмилией манускрипт из их числа? Вилем говорил, что не знает. Но заметил, что кардиналам инквизиции совсем не понравится как то, что эти книги вышли на свободу из Пражского замка, так и то, что они отправились в еретическое королевство, в Англию. Ведь в этих книжных ящиках лежали такие будоражащие умы трактаты, как сочинение Коперника, которое Эмилия видела своими глазами в винном погребе Бреслау. Отдел папской курии внес в Индекс знаменитый труд, De revolutionibus orbium coelestium[41], пояснил он, после ареста Галилея инквизицией в 1616 году. Сочинения Галилея — как опубликованные, так и неопубликованные — тоже хранились в этом архиве. А Галилей, по мнению Рима, был самым опасным автором.

Но в этих девяноста девяти ящиках находилось и множество других важных документов. Тайное убежище, расположенное в Испанских залах, сильно разрослось за последние несколько лет, и не только благодаря рвению отдела папской курии, ответственного за Индекс. По словам Вилема, в этом архиве хранилось также множество пергаментов, в которых описывались разнообразные деяния этой величайшей на земле империи. Несколько лет назад Фердинанд, будучи эрцгерцогом Штирии, подписал некое соглашение со своим кузеном и зятем, королем Испании. Этот договор примирил две ветви династии Габсбургов — австрийскую и испанскую, — которые впредь намеревались объединенными усилиями подавлять любые происки протестантов. В те дни кровосмесительные королевские браки не были редкостью. Документы архивов Севильи могли попасть в Венскую императорскую библиотеку, и наоборот. Филипп даже послал в Вену экземпляр Padron Real, карты его владений в Новом Свете. Но положение Вены уже нельзя было назвать безопасным, поскольку ей угрожали Турция и Трансильвания. Именно поэтому в последующие несколько лет многие документы Императорской библиотеки перекочевали на более надежное хранение в Пражский замок, в секретный архив Испанских залов. А потом, конечно, все изменилось. Фердинанда лишили трона Богемии и заменили протестантом.

Эмилия закрыла глаза и почувствовала, что комната начинает кружиться. Король Испании? Жалобные стоны ветра в каминной трубе напоминали завывания волчьей стаи. Кардиналы инквизиции? Свеча оплывала на сквозняке, проливаясь восковыми сосульками. Какой же роковой ящик Пандоры открыли в Пражском замке? Не в первый уже раз у нее возникло ощущение, что сэр Амброз втянул их в опасное дело — более страшное, чем укусы мороза или ледяные заторы на Эльбе. Возможно, опасность исходила даже от самого англичанина и его стоило бояться так же, как тех таинственных преследователей.

Через пару минут сэр Амброз, предварительно постучав в дверь, быстрым шагом вошел в ее комнату. Вид у него был вполне бодрый. Вручив им обоим пропуска и справки о состоянии здоровья — выписанные на фальшивые имена, — он обратился к Вилему:

— К сожалению, должен сказать, что если полученные мною сведения верны, то вам может также понадобиться еще кое-что. — Он протянул Вилему мешочек из телячьей кожи. — На тот случай, если нас схватят, как вы понимаете. Мне сообщили, что они применяют очень неприятные методы убеждения.

— Убеждения? — Вилем взял протянутый мешочек и развязал его. Эмилия, поглядывая из угла, увидела, как Вилем высыпал на ладонь три или четыре маленьких семечка.

— Strychnos nux vomitica[42], — пояснил сэр Амброз. — Семена одного индийского дерева. Полагаю, завезены в Европу иезуитами. Действуют, очевидно, безболезненно и почти мгновенно. Я проверил их действие на дроздах. — Он помолчал. — На мой взгляд, одной штучки будет достаточно для достижения нужной цели; а уж двух точно.