Декорации - Никита Чирков

Находящиеся сейчас космонавты в саркофагах, пошли на этот риск самостоятельно. Они там одни, без поддержки, без связи. Если корабль долетит в целости и сохранности, а разморозка пройдет успешно, они станут первыми кто доказал возможность перелетов в космосе без потери времени. Это будет великое достижение, которое начнет новую эпоху. Да, есть риск, и огромный, но эти люди, смирились с возможной неудачей. Ведь сложно сказать наверняка, все ли пройдет по плану. Сохранится ли функции жизни обеспечения, не будет ли травмирован ментальный процесс, как пройдет адаптация после разморозки и много другое, от чего большинство лишится желания продолжать работу. Но не они. Возможно ли было проверить работоспособность здесь, на планете, под нашим пристальным наблюдением – да, конечно. И мы почти смогли убедить вышестоящее руководство в том, насколько отсутствует существенная разница между полетом к орбитальной станции Марса и специальной камеры на орбите, где можно провести заморозку и разморозку. Почти согласовали первый тест с живым человеком на моей станции, а не между планетами. Вопреки твоим ожидания не министерство обороны заставило людей лечь в саркофаг и отправиться в космос, рискуя не проснуться и вовсе. Наши космонавты сами вызвались и дали нам четко понять, как опрометчиво иногда стоит поступать, идя на риск ради чего-то большего, чем просто цифры и отчеты. Стоило нужным лицам узнать об этом, все было одобрено. Ты, наверное, удивишься, но подавляющее большинство поддержало такое решение космонавтов, негативный результат которого может многих лишить работы. Но это мало кого волновало, ведь они делали то, чего не могли не делать. Ради этого они живут, ради шага вперед, который большинство боится делать. Я не поддерживаю такое мнение, но уважаю эту сторону науки, требующую опрометчивости и риска, где стоит довериться инстинктам и видению.

И вот они там, одни, и мы не знаем, что там происходит, так же, как и они не знают о происходящем у нас. Возможно, их жизни закончатся там, в саркофаге, вдали от дома, и они никогда не будут знать, почему так произошло. Поэтому Бенджамин настаивал на прозрачности, чтобы все люди знали о них и об их поступке, который является настоящим примером самоотверженности и преданности делу. Беспристрастное решение десяти человек, поставить свою жизнь на кон ради исхода, который изменит будущее. Я восхищаюсь ими и не знаю, смогла бы сделать этот шаг. Кто-то может сказать, что все это слишком рискованно, на что я сразу отвечу – все рискованно.

Мои слова могут показаться оправдательными, но я не оратор, я говорю то, что знаю, то, в чем уверена. Я перешлю тебе файлы, изучи их внимательно, очень внимательно, прежде чем принимать какое-либо решение, это меньшее, что ты должна сделать.

Не произнося ни слова, все внимание Ильзы было направленно на получаемые сведения, которые вряд ли будут ей доступны повторно, следовательно, надо было подмечать каждое слово. Предположение, что ей скармливают ложные знания ради отвлечения от истинных событий, Ильза откинула сразу, как невероятно глупый ход. Агата была далеко не глупа. Незаметно для себя, журналистка всерьез зауважала руководителя Кесслера. У нее есть принципы, есть убеждения и она не распыляется на лишнее, а прямота всегда была качеством сильного человека, по мнению Ильзы. Впервые она ощутила на опыте эти знания при первой встрече с Майей Мироновой, которая так же, прямо и в лоб, объявила о намерении создать Саламис, абсолютно игнорируя открытые обвинения и яростный гнев со стороны Ильзы.

Эобард ждал отчета Бенджамина, откровенно желая узнать, как прошла беседа с Итаном, человеком, с которым он никогда бы не нашел общего языка, но с которым приходится считаться и которого никогда нельзя недооценивать. У Итана не было семьи, не было даже рычагов давления, вынудивших его бы делать ровно то, что необходимо министру. Из-за этого Итан напоминал Эобарду социопата, в некотором роде, что вынуждало лишний раз думать, прежде чем принимать решения относительно него, ибо человек тот обладает огромными знаниями, но совершенно не имеет границ или рамок, ожидать от такого человек можно было бы чего угодно.

По каким-то причина Природные земли не получается восстановить, из-за чего приходится держать их под колпаком, позволяя лишь разведывательным группам посещать территорию, в которой моментально глушится вся связь – как входящая, так и исходящая. Все стоят на ушах, но никто так и не смог понять, как такое происходит, а, главное, как вновь взять ситуацию контроль. А теперь еще и Пилигрим, ставящий уникальную космическую операцию под удар. Страшно представить, что может произойти еще, если подобное произошло прямо перед глазами. Министр прекрасно понимал, как ничтожно жалки их попытки восстановления сети и контроля, ведь остается вопрос, который и является ключом к решению проблемы: зачем такое делать? Ни требований, ни ультиматумов, ни условий – это просто произошло, и страшно представить, какое будущее ждет их, если подобное невозможно будет пресечь попросту из-за отсутствия мотивов. Достаточно одного дня и вся их цивилизация канет в историю, если подобная атака коснется финансовых структур, которые, к счастью, уже занимаются резервным копированием данных, что, разумеется, так же не идеальный выход. Одно он знает точно: единственное, что остается сейчас ему, так это показать силу перед теми, кто это делает, а уж они ее увидят, в этом он уверен. Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

– Что сказал Майерс? – Спросил Эобард у Бенджамина, не успел тот даже сесть за стол напротив министра.

– Ничего того, чего я не слышал ранее, – этот ответ явно не удовлетворил Министра.

– Значит, ты не справился с задачей.

– Что вы ждали от меня? Допрос с пристрастием?! Вы его знаете, он – не простой человек. Смерть Майи ударила и по нему, хоть он это и скрывает, как и все свои эмоции. Сомневаюсь в его причастности к чему-либо, кроме собственного самобичевания, которое он прячет за нарциссизмом.

– Ты разочаровываешь меня, – Бенджамин встретил такое заявление гневным взглядом.

– Поверьте, это взаимно!

– Попрошу впредь следить за тоном!

– Иначе, что?! Вы не уволите меня, ведь заменить меня некем, уж точно не сейчас, когда и так проблем хватает, еще одна точно будет лишней. Можете делать что хотите, но без меня все развалится уже к завтрашнему дню. Думаете, я боюсь вас? Нет, вы – всего лишь человек. Если уж и бояться, то создателя нынешней ситуации, с которой никто так и не может ничего сделать. Если это делает Кассандра, то должна быть причина. Узнать я ее не смог, одной встречи точно мало. А вы не узнаете никогда, ведь она хоть и живая, но мысли ее не прописаны в коде – распечатать их нельзя. Поэтому я вижу здесь два выхода. Либо мы просим ее помощи, либо рискуем всем, и… уничтожаем ее.

– Ты сам видел доказательства ее причастности, – с заметным любопытством произнес Эобард, наблюдая как Бенджамин сам подбирается к нужному варианту.

– У вас уже давно есть часть кода, следовательно, источник угрозы, может исходить не только от Кассандры. Ее могли украсть или скопировать, пусть это было бы и сложно, но не невозможно, и кто знает, как давно это было, а, следовательно, сколько было времени на воссоздание полного процесса мышления, даже если он отличается, потенциал огромен.