На закате - Сандра Браун

Янтарные глаза Лидии умоляюще смотрели на Росса. Его рука так и тянулась к ее разметавшимся кудрям. А рот красавицы, соблазнительный и влажный, словно взывал к тому, чтобы Росс запечатлел на нем поцелуй.

Коулмен был более не в силах выказывать равнодушие.

Не думая о том, что их могут увидеть, Росс взял Лидию за подбородок и слегка приподнял ей голову. Его губы приникли к ее рту с нежной страстью. Едва она приоткрыла рот, язык Росса скользнул туда, упиваясь сладким ароматом.

Лидия обмякла. Поцелуй Росса заставил ее забыть обо всем на свете.

Его язык то быстро проходился по ее губам, то вновь устремлялся в глубины рта. Лидия тихо стонала от сжигавшего ее желания. У Росса закружилась голова, когда к его руке прижались полные груди Лидии. Он с радостью отшвырнул бы винтовку, схватил жену в объятия и скрылся с ней в фургоне, чтобы вновь увидеть ее обнаженной, дотронуться до нежной кожи, слиться с ней и думать только о них двоих. Но это было невозможно, и, чтобы избавить себя от лишних страданий, Росс нехотя отстранился. Лишь дерзкий язык на мгновение замешкался, шаловливо играя с ее верхней губой. Наконец Росс открыл глаза и увидел, что устремленный на него взор Лидии затуманен страстью.

– Я буду осторожен, – сказал он и, поправив винтовку, решительно пошел прочь.

Росс отсутствовал весь день и половину ночи. Почти все это время Лидия провела с Лэнгстонами. Дети, прижавшись к матери, плакали. Это переполняло Лидию щемящей печалью. Когда сама она потеряла мать, ей не с кем было разделить горе. Лэнгстоны же поддерживали друг друга. Зик находил утешение в работе. Время от времени он заходил в фургон и молча стискивал плечо жены. Трагическая гибель Люка еще сильнее сплотила и эту дружную семью.

Все, кроме Буббы, держались вместе. Он сидел рядом с ними, но мысли его витали где-то далеко. У Лидии сжималось сердце, когда она смотрела на мальчика. Братья частенько дрались, но были очень привязаны друг к другу. Поглощенный горем, Бубба даже забыл, что должен выполнять обязанности конюха.

Лошадьми пришлось заняться Лидии. С непривычки ей было трудновато, однако она с радостью сознавала, что делает это для Росса. К тому же утомительная работа немного отвлекала от мыслей об утреннем поцелуе. Стоило ей подумать о нем, как ноги подкашивались, щеки заливал яркий румянец, а соски непроизвольно напрягались. Лидию смущало, что ее грудь так сильно выпирает из платья. Вспоминая, как губы Росса накрывали ее рот, она ощущала теплую влагу в сокровенной ложбинке, и мысли ее вновь устремлялись к могучим чреслам Росса. Она размышляла о том, как восхитительна без рубашки его мускулистая грудь, покрытая густой темной порослью. Впрочем, теперь Лидия видела его и без одежды. Подумав об этом, она покраснела. И все же время от времени, уступая соблазну, она давала волю фантазии.

Как ни старалась, она не могла забыть волшебного ощущения тугой пульсирующей плоти в своем теле, того восторга, который охватывал ее при каждом движении Росса. Ма была права – с настоящим мужчиной «это» доставляет радость.

День уже клонился к вечеру, когда у фургона Коулменов появился Мозес и смущенно спросил, не пошутила ли Лидия, предложив приготовить им с мистером Хиллом ужин, если он, Мозес, присмотрит за Ли. Она заверила негра, что сделает это с удовольствием. Отправив его погулять с младенцем, Лидия начала печь лепешки из кукурузной муки, время от времени проверяя жаркое из кролика, уже давно тушившееся на огне.

Управившись со стряпней, она позвала Мозеса, и они вместе с Ли двинулись к фургону мистера Хилла. Лидия с удивлением увидела, что Уинстон сидит снаружи и потягивает шерри.

– Вы прекрасно выглядите! – обрадовалась она.

– А чувствую себя еще лучше, – улыбнулся Хилл. Он отведал жаркого и рассыпался в комплиментах, превознося кулинарный талант Лидии. Затем, отставив тарелку, серьезно посмотрел на нее. – Мозес рассказал мне о том, что случилось сегодня утром. Я никого не обвиняю. Мне хорошо известно, как легко воспламеняется толпа. И все же хотел бы от всего сердца поблагодарить вас за то, что вы встали на защиту Мозеса, когда этого не мог сделать я сам.

Лидия смущенно потупилась.

– Вам не за что благодарить меня. Ведь вы оба – мои друзья.

– Бывший раб и чахоточный. Тебе не кажется, Мозес, что эта прелестная юная леди могла бы найти друзей получше?

Все трое рассмеялись, а Лидия подумала: «Если бы Уинстон знал, как мало друзей было у меня в жизни!»

Росс вернулся поздно, но Лидия не спала. Услышав, как подъехали мужчины, она подождала, пока муж подойдет к фургону, и тихонько окликнула:

– Росс!

– Извини, что разбудил.

– Вы узнали, кто убил Люка?

Росс печально вздохнул:

– Нет. Как я и думал, никаких следов.

Услышав, что он раскладывает постель, Лидия нерешительно предложила:

– Может, ляжешь в фургоне? Когда полог открыт, здесь совсем не жарко. – Не дождавшись ответа, она добавила: – Я же вижу, как ты устал.

– Это правда.

– В фургоне ты отдохнешь лучше, чем на голой земле.

В этом Росс сомневался, однако последовал ее совету. Откатившись к стене, Лидия сделала вид, что ничего не ждет. И все же в душе она надеялась… Между тем Росс, сняв рубашку и сапоги, улегся в противоположном углу.

– Как Ли? Я сегодня почти не видел его.

Подавив разочарование, она ответила:

– Ли в полном порядке. Представляешь, он вцепился мне в волосы, да так, что я с трудом разжала его пальчики!

Росс издал короткий смешок, показавшийся Лидии восхитительным.

– Меня это не удивляет.

Он тут же пожалел о своих словах, поскольку Лидия была весьма чувствительна к высказываниям о своей внешности. Росс испугался, не обидел ли жену.

Она вздохнула:

– Конечно, волосы у меня не такие, как у других. Они совсем не похожи на… спелую пшеницу. – «И на волосы Виктории», – подумала Лидия.

– У тебя прекрасные волосы, – мягко возразил Росс, вспомнив, каковы они на ощупь.

– Спасибо, – прошептала растроганная Лидия. Муж не часто удостаивал ее комплиментами, тем дороже показался ей этот.

– Пожалуйста. – «Чертов лицемер, – тут же мысленно обругал себя Росс. – Говоришь любезности, а сам только и думаешь о том, как бы найти удобный предлог, чтобы снова овладеть ею!» Раздосадованный, он буркнул: – Спокойной ночи. – И отвернулся к стене.

Они долго лежали в темноте, не произнося ни слова. Несмотря на усталость, Росс не мог сомкнуть глаз. Наконец, услышав ровное дыхание Лидии, он понял, что жена уснула.

«Так не годится», – думал Росс, ворочаясь с боку на бок и пытаясь совладать с той частью тела, которая заставляла его бодрствовать. Тугая плоть протестовала против дурацкого воздержания, хотя Росс обрек себя на это по своей воле. Ночные часы текли томительно медленно. Коулмен чувствовал, что поступает как полный дурак.