На краю Принцесс-парка - Маурин Ли

– Ну что, сынок, пошли домой? Завтра мне рано вставать – надо убирать этот чертов паб. Руби, спасибо за все! Сегодня ты превзошла сама себя. Я давно не получала столько удовольствия!

Джим кивнул:

– Я тоже – правда, последние несколько месяцев я провел в море.

– Приходи завтра! – решительно произнесла Руби. – Получше вспомнишь, что такое обычная жизнь. Приходи на чай – у нас еще остались консервированные фрукты.

– Спасибо, но мой завтрашний день уже расписан по минутам.

– Тогда приходи в следующий раз, когда приедешь в Ливерпуль.

Сколько же месяцев пройдет, прежде чем это случится! И, возможно, они всего лишь перекинутся парой слов – как сегодня. Руби вдруг захотелось плакать. Ее обрадовало лишь то, что, когда мать и сын прощались с ней, Джим не выказал желания попрощаться с Бет, которая все еще была на втором этаже.

Спустя несколько минут после того, как дверь за ними закрылась, Бет спустилась вниз.

– Что с тобой такое? – спросила она у Руби. – Я вижу, что ты на что-то злишься, но не могу понять, на что. Мне казалось, что сегодняшний праздник удался.

– Я устала, вот и все, – бросила Руби.

– Обычно, когда ты устаешь, ты держишься более приветливо.

– Значит, я устала сильнее, чем обычно. Я иду спать – завтра с утра надо будет все здесь вычистить.

Когда она уже поднималась по лестнице, Бет сказала:

– Завтра днем я иду кое-куда. Надеюсь, ты не возражаешь?

– Куда? – резко спросила охваченная ужасным подозрением Руби.

– В кино с Джимом Квинланом, а после этого – куда-нибудь в кафе.

– Но это нечестно! – вскричала Руби, сама понимая, как глупо она себя ведет. Наверное, если бы на месте Бет была другая женщина, она не чувствовала бы себя такой уязвленной.

– Конни не только моя, но и твоя подруга, – немного спокойнее продолжала Руби. – Ты могла бы помочь мне убрать в доме.

На лице Бет отразилось раскаяние, и Руби стало стыдно за себя. Она подумала, что на месте Бетона не потерпела бы такой наглости.

– Извини, Руб, но я просто не могла отказать ему, – сказала Бет.

– И почему же?

– Если честно, Джим в ужасном состоянии. – Глаза Бет наполнились слезами. – Он может погибнуть буквально в любую минуту.

В воскресенье в полдень, тепло попрощавшись с хозяевами дома и выразив надежду, что вскоре они встретятся вновь, миссис Виннер уехала в Данстейбл. Бет поехала проводить ее на вокзал, после этого она должна была встретиться с Джимом Квинланом.

Руби была рада, что Джим не зайдет за Бет, – увидеть их вместе было бы для нее слишком тяжелым испытанием. Она задумалась, какие качества Бет заставили Джима довериться ей. Быть может, он подумал, что она, Руби, просто рассмеялась бы в ответ на его слова, не приняла бы его страхи всерьез? Хотя, по словам Бет, это были не просто страхи, а скорее твердая уверенность Джима в том, что вскоре он погибнет.

– Его больше беспокоит не сама смерть, а то, как она произойдет, – продолжала Бет. – Против быстрой смерти он не возражает, но ему постоянно снятся кошмары, в которых он медленно замерзает насмерть в Северном Ледовитом океане или горит заживо.

– Но с чего вдруг ему представлять себе все это? – спросила Руби.

– После окончания школы десять его одноклассников пошли служить в торговый флот. Все они погибли, остался один Джим. Он не понимает, почему Бог должен пощадить его, убив всех его друзей. По словам Джима, это было бы неправильно. – Бет содрогнулась. – Руби, я бы на его месте чувствовала то же самое! Смерть буквально ходит за нашими моряками по пятам. Что-то подобное я чувствовала, когда мы сидели в подвале и вся земля содрогалась от взрывов. Я думала: «Почему Господь должен сохранить нам жизнь, когда вокруг погибает так много людей?» Ливерпуль больше не бомбят, но в море сейчас все также опасно, как раньше.

Когда Бет и миссис Виннер ушли, Руби прошлась по опустевшему дому. Дети спокойно играли в саду – похоже было, что во вчерашнем буйстве они растратили недельный запас энергии. При мысли о том, что ей не надо никому готовить ужин, Руби охватило странное чувство. Чарльз и Конни уехали, а Бет пошла в кафе с Джимом. Достаточно было сделать к чаю что-нибудь простенькое для себя и детей – скажем, тосты, любимую еду Джейка. А на десерт после свадьбы осталось немало консервированных фруктов.

Руби зашла на кухню и сделала себе чашечку кофе «Кэмп» – отвратительного напитка, который принес на свадьбу кто-то из гостей. Сев на крыльцо, она медленно выпила кофе, морщась при каждом глотке.

Дети играли в школу – Хизер была учителем, а Грета и Джейк учениками. Тигр и Флоппи лежали на траве и делали вид, что происходящее им интересно. При виде этой невинной игры к горлу Руби подкатил ком, и она в очередной раз поблагодарила Бога за то, что миссис Харт уехала в Америку, предоставив им возможность поселиться в этом доме.

Но что же они будут делать после окончания войны? Где они будут жить? Они с Бет не могут оставаться под одной крышей вечно, и тогда ей придется найти работу – кстати, Руби ничуть это не смущало, даже наоборот. Но чем же ей заняться? Она сильно сомневалась, что спрос на услуги посыльной ломбардов возникнет вновь, а что касается работы по дому, Руби решила, что если и будет когда-нибудь протирать пыль или мыть полы, то только в собственном доме. Мысли Руби обратились к юности, когда пределом ее мечтаний была работа в магазине или в ресторане. «Благодаря» монахиням она просто не осознавала, что женщины могут работать учителями, врачами, актрисами, учиться в университете, сидеть за штурвалом самолета, наконец, подобно Марии Кюри делать важные научные открытия – словом, заниматься тем, что по-настоящему полезно и интересно.

Но сколько Руби ни думала, она не могла представить себя в этих ролях – и не потому, что ей недоставало для этого способностей (с этим у нее как раз всегда было все в порядке), а потому, что у нее на руках было двое детей.

Разумеется, будущее могло принести с собой перемены. Она может выйти замуж…

Ее вернул в действительность пронзительный крик. Идиллическая игра в школу, которой так любовалась Руби, закончилась, и в классе начался мятеж. Трехлетнему Джейку надоело учиться читать – тем более что его учительница воспринимала свою задачу слишком серьезно, – и он встал и пошел к тарзанке – веревке, привязанной к толстой ветке дерева. Хизер пыталась вернуть его, крича, что перемена еще не наступила.

Руби хлопнула в ладоши, и дети замерли на месте. Хизер по-прежнему смотрела на сына Бет с выражением возмущения на лице, а у самого Джейка был бунтарский вид.

– Хизер, отпусти его, – велела Руби.

– Но, мама, он плохо себя ведет!

– Ничего подобного. Он просто хочет покататься на тарзанке, пусти его.

Хизер неохотно выпустила торжествующего Джейка, и тот, схватившись за веревку, начал раскачиваться с видом настоящего школьника, сбежавшего с урока.