Кризис среднего возраста - Инна Туголукова

— Ну так забери заявление и возьми деньги. Тебе что, крови его надо?

— Да не надо мне его крови! — закричала Вера. — Ни крови, ни денег! И заявление тут ни при чем. Там уже завели уголовное дело. Он же Машке угрожает, ты что, не понимаешь?! Надо что-то…

— Послушай! Что ты там орешь! — недовольно оборвал он ее. — Позвони в милицию и скажи…

— Пошел ты знаешь куда!

Она бросила трубку, секунду помедлила и позвонила Ане.

— Верунчик! — обрадовалась та.

— Анька, подожди, не перебивай меня! Твой охранник сейчас на месте?

— Какой охранник?

— Ну этот, которого ты чувствуешь!

— Григорий?

— А ты чувствуешь еще кого-то?

— Вера, что случилось?

— Мне угрожает отец козла на мотоцикле, который украл мою сумку. Даже не мне, а Машке.

— Так, — заволновалась Аня. — Успокойся! Веди ее ко мне, прямо сейчас! Поживет у нас, пока мы разберемся. Или дома, или в Ильинке. А я звоню Чеботареву.

— Ты думаешь, он станет нам помогать?

— Теперь уж и сама не знаю, — загадочно произнесла Аня, но перепуганная Вера подтекста не услышала.

В комнату заглянула изгнанная в коридор посетительница.

— Пожалуйста, еще минутку, — попросила Вера.

Та недовольно захлопнула дверь, а ведь слышала, зараза, о чем она тут кричала, как подстреленная.

Вера побарабанила пальцами по столу, глубоко вдохнула и набрала домашний номер Потапова (ну почему, почему она не взяла его мобильный?!).

— Алё! — грозно откликнулась уже знакомая тетка.

— С вами говорит Вера Петровна Пинигина, — заблеяла Вера, хотя и собиралась придать своему голосу невозмутимую суровость. — Мы с Сергеем проходим по одному уголовному делу…

— Ну как же, деточка! — защебетала тетка, видимо, хорошо получившая по мозгам за свои кровожадные обещания. — Мне племянник столько про вас рассказывал! Столько рассказывал! Когда же вы приедете к нам в гости?

— А он дома? Ваш племянник? — ошеломилась Вера столь разительной смене декораций.

— Пока нет, но мы ему сейчас позвоним!

— А вы дайте мне, пожалуйста, его мобильный, я ему сама позвоню.

— Конечно, деточка! Записывайте…

Вера глубоко вдохнула еще раз и нажала нужные кнопки, ужасно волнуясь. За Машку, естественно, отчего же еще?

— Сергей? — хрипло спросила она и откашлялась. — Здравствуйте, это Вера Пинигина.

— Здравствуйте, Вера Пинигина.

— Вы не получали сегодня странных звонков?

— Ваш первый.

— Вы знаете, мне позвонил отец одного из этих парней, и я… и он…

Она поняла, что сейчас расплачется, и взмолилась: «Господи! Только не это!»

— Вера! — заволновался Потапов. — Вы где?

— На работе, — всхлипнула она.

— Ждите меня, я скоро подъеду! И никуда не уходите! Слышите? Без меня не уходите!

Через полтора часа Сергей Потапов сидел у нее в кабинете и слушал сбивчивый Верин рассказ.

— Я сначала хотела отвести Машку к Ане, моей подруге, вы ее знаете. А потом решила отправить их с Татьяной Федоровной к ее родителям в Ильинку. И вот вам позвонила. Все-таки вместе нам проще справиться с этой напастью. Правда, вы проходите как свидетель. Может, они вас и не тронут…

— Думаю, Вера, Ильинка — это не вариант. Мы вот что сделаем: поживите какое-то время у меня — поселок охраняемый, постороннему туда не пройти. Закрывайте свою контору — пара дней перед Новым годом никому погоды не сделают. А у Маши, как я понимаю, уже каникулы. Ну а я пока все улажу.

— Я даже не знаю, — растерялась Вера. — Удобно ли это…

— Это удобно. Дом большой, всем места хватит.

— Но я не могу бросить Татьяну Федоровну.

— А кто это, Татьяна Федоровна?

— Это моя свекровь. И, кроме нас с Машкой, у нее фактически никого нет.

— Ну что ж, свекровь — это святое. Да и лишний боец нам не помешает.

— Вы думаете, ситуация настолько серьезна?

Они оба знали, что вовсе нет и надо лишь разок по-мужски поговорить с возбужденным плодами своего воспитания папашей, но держались так, будто за девочкой Машей охотится международная мафия.

Татьяна Федоровна, женщина умная, услышав Верины сбивчивые пояснения, моментально включилась в игру. Тем более что о Сергее Потапове и его удивительном попугае слышала неоднократно. Это с одной стороны. А с другой, не чаяла, как сообщить Машеньке, что папа не придет к ней на Новый год. Дед Мороз придет, а папа нет. Ибо «зомбированный сынок» поставил ее об этом в известность. Мол, даже не представляю, что будет, если уйду к вам. Естественно, здесь-то как-нибудь перетопчутся — и жена, и дочка, а тем более мать. А там держат крепко, не будем говорить за что, не оторвать. Ну что ж, насильно мил не будешь. А Вере, пока молодая, свою жизнь устраивать надо. Да и больно уж хочется посмотреть, что это за гусь лапчатый — Сергей Потапов. А то попадут девчонки из огня да в полымя. И все-таки она заставила себя сказать:

— Вера, а может, мне не ехать? Ты не думай, я все понимаю — чужой дом. Меня все равно не тронут бандиты-то эти. А Новый год я вон хоть с Тоней, соседкой моей, встречу: и им веселее, и мне не скучно.

— Нет, — твердо сказала Вера. — Мы едем вместе. Собирайтесь.

— Да долго ли мне собраться? — засуетилась Татьяна Федоровна. — Только подпоясаться. Жаль вот, подстриглась я не ко времени. Гляди, как обкорнали! Обсосанный гвоздок…

Тетка в грязь лицом не ударила — встретила временных жильцов, как дорогих гостей. А если учесть, что нет ничего более постоянного, чем временные явления, то овчинка стоила выделки.

Дом сиял чистотой и полнился дивными ароматами. Огромный стол в гостиной был разложен на всю длину и ломился от яств. Елка лучилась огнями. И Кеша, затюканный, затурканный, запуганный и отовсюду гонимый, понуро сидел на шкафу в коридоре, недоумевая, откуда в их тихом, пустом, холостяцком доме взялась эта сумасшедшая тетка со своими ведрами, тряпками и кастрюлями?! И когда же кончится эта напасть…

Тетке Вера понравилась сразу, как говорится, с первого взгляда.

— Та-ак! — повеселела она. — А я вам уже и комнатки приготовила. Машенька будет спать с бабушкой на первом этаже, рядом со мной. А Верочка — на втором.

Потапов спрятал усмешку, разгадав маленькую теткину хитрость, — на втором этаже была его спальня.

— Ну вот еще! — закапризничала Машка. — Я буду спать с мамой.

— Не бросай меня! — взмолилась догадливая Татьяна Федоровна. — Я боюсь одна в чужом доме.