Футбол, деньги и те, кто рядом - Владимир Николаевич Абрамов

мне подходить. Пожалуй, только Александр Тарханов изредка общался со мной (с ним мы чуть ли не ежедневно пересекались в парной). Однажды он озабоченно подошел ко мне и сказал: «Владимир, смотри, что в Европе делается — все страны завалены снегом. Только что сообщили, что в Загребе полуметровый снег, перевал закрыт минимум на два дня. А мне завтра надо быть в Будапеште, чтобы лететь в Стамбул на просмотр матча „Галатасарая“. Помоги. Попроси твоего хорвата оказать содействие». Малек ночью вызвал своего шофера, и отдал свой шикарный «Мерседес» (единственный в Пуле) для того, чтобы отвезти Тарханова в объезд Хорватии через всю Словению в Венгрию… Больше Романцев никогда не спускался ужинать с командой. У него обострились боли в позвоночнике, он старался больше лежать и лишнего не есть. За пивом для него ходил Хаджи. Я же шел с пивом к Федору с Сергеем и мы вечерами подолгу сидели в их двухместном номере, вспоминая прошлое. Как-то Сергей сказал мне: «Володя, представляешь, играл я во Франции, получал хорошие деньги. А приехал в Москву, доказал Романцеву, что ещё в порядке, и получаю теперь даже больше, чем во Франции. Большие изменения произошли»!

Однажды, выйдя поздно вечером из номера Феди и Сережи, я спустился вниз в ночной клуб, чтобы скоротать время на людях и заодно посмотреть на группу украинского кордебалета. Это был единственным развлечением по вечерам в этом тихом приморском городке. В фойе, у стойки портье одиноко стоял Игорь Ледяхов.

— Ты что один так поздно здесь делаешь, — спросил я у Игоря.

— Да, — он махнул рукой, — все спать легли, а я не хочу. Послушай, Николаич, ты в «Ночной», что ли?

— Да!

— Тогда займи мне местечко, я подойду через полчасика, как только все стихнет.

— Хорошо.

Ледяхов не обманул. Он присел за мой столик и, вытащив стодолларовую бумажку, попросил официанта принести что-нибудь покрепче и закусить.

— Игорь, ну ты даешь, вас же с Мамой (Рамизом Мамедовым — Прим. авт.) Романцев уже наказывал за такие похождения!

— А ну его, он мне, что, отец?! Захочет выгнать из команды, пусть выгоняет. Только я не хочу быть молчаливой овцой, хочу говорить и делать всё, что хочу. А по-пьяни я могу играть лучше многих трезвенников. Я без денег не останусь, выгонят, отец в Сочи к себе возьмет, буду пивом торговать!

— Эх ты, дурак! Не станешь держать себя в руках, и в сборной совсем играть не будешь.

— А кто знает, кто сейчас в сборной играть будет, когда неизвестно, кто будет главным тренером? Хотя я думаю, ребята своим «Открытым письмом» добьются своего и назначат Бышовца, а не Садырина. Бышовец достоин быть во главе сборной, с ним Федерация поступила по-свински. Хотя, что касается лично меня, Бышовец взял меня на чемпионат Европы в Швецию, но держал всё время на лавке. И, всё же, я на него не в обиде.

— А если Бышовец не станет главным тренером сборной?

— Да знаю я точно, что станет он!

Я не стал разубеждать Ледяхова, хотя тогда уже знал, что вопрос по сборной уже был практически решен в кремлевских кабинетах, и не в пользу Бышовца. Точно так же я знал наверняка, что в ближайшие дни мы (то есть, Бышовец и я) вылетаем в Сеул на переговоры с руководством Корейской Ассоциации Футбола. Я встал, чтобы уйти к себе в номер, а Ледяхов остался ожидать, как оказалось, своего старого сочинского товарища, которого встретил здесь — тот парень играл в Хорватии в команде второго дивизиона за 500 марок в месяц…

Наше пребывание в Хорватии подходило к концу. Утром в день отлета мы отправились на автобусе через заснеженный перевал в Загреб. Там, на перевале, в уютном ресторане с прекрасным видом на хорватские горы Владо Малек, заблаговременно заказавший банкетный зал, уже ждал «Спартак» для угощения мясом свежезажаренного горного козла. Малек отдал мне пакет с толстой пачкой немецких марок (обещанные суточные для команды) для передачи Хаджи. Саша Хаджи тоже, в знак признательности, передал Малеку майку — жалкое подобие игровой спартаковской майки, вдобавок с неаккуратно наклеенной эмблемой «Спартака». Ну, что здесь скажешь? Как говорится, чем богаты, тем и рады…

P. S. Прошел год (а, может, два) с тех пор. Однажды, чисто случайно, я встретил на лестнице «Дома Книги», что на Новом Арбате, Александра Львова. Он куда-то, видимо, спешил, и пот заливал его выразительные глаза. Я окликнул Львова, и он, увидев меня, буквально на несколько секунд остановился, бросив дежурное: «Привет, Володя, как дела»?! «Александр Львович, как там Олег Иванович Романцев? Я не думал, что он такой „тяжелый“ человек». «Володя, это когда было? Он год назад был тяжелым, а теперь вообще „неподъемным“ стал»! Львов смахнул обильный пот с лица и ушел…

«Баллада о Ринате»

…Когда раздалось частое триньканье «межгорода», и я снял телефонную трубку, сразу узнал голос Рината. Сильный посыл его голоса резко обозначал каждую букву в слове, и от того, что буквам становилось тесно, получался едва уловимый треск. К тому же, уловить дасаевский немосковский акцент было несложно, и, едва услышав первые буквы моей фамилии, я сразу оборвал его: «Ринат, это я!». Я произнес эту фразу с несколько преувеличенной и нескрываемой радостью, так что это походило больше на крик о помощи.

— Владимир, когда Вас ждать? — спросил он, и я понял, что придется переходить на официальное «Вы».

— Ринат, я прилечу в Севилью 24 октября вечером, последним рейсом из Мадрида, на другие рейсы билеты проданы.

— Тогда так, Владимир, меня в этот день не будет — я буду играть товарищескую игру за ветеранов, но я приеду в Севилью на следующий день утром, и сразу поедем к господину Кобесасу, я договорюсь с ним о встрече на 11–00 утра. Вас в аэропорту встретит моя жена. — Его голос звучал уверенно и убедительно.

— Да?! — растерялся я. — Да как же я… как я ее узнаю? Я ее никогда не видел, и она меня тоже.

— Узнаете! Её узнать легко, испанцы все низкорослые, а испанки тем более. Она высокая, рост 175 см плюс каблуки, в общем, ищите в зале прилета самую высокую женщину, скорее всего она будет с нашей дочкой, младшей. Да, вот ещё, она носит голубые джинсы.

— Она полная или…, — тут я замялся, — … ну ладно, если так…

— Вы прилетите один?

— Нет, со мной будет наша инокорреспондентка в качестве переводчицы с испанского, зовут Маша.

— Это всё?

— Нет, Ринат, мы прилетаем поздно, нам нужно