Жила-была девочка - Виктория Трелина

Я очень люблю свою бабушку, но, чёрт побери, я не хочу быть такой как она в свои пятнадцать.

Белый сидит рядом со мной. По правую руку от него Королёва. Около меня – Неманихина. Белый пьёт. Нюхает огурец.

– Я сижу между двумя Маринками, – говорит он, – надо загадать желание.

– Ты сидишь между Маринкой и Виткой, – поправляет его Гаранина.

– Витки не существует, – выдаёт Лёшка.

Он зол на меня. За что? Это я должна обижаться, что он назвал меня «овцой» и грубо толкнул тогда возле кормоцеха.

Я встаю и иду вглубь леса. Меня шатает. Какая гадость эта водка.

…

– Бестолочь, я же защищал тебя, ты же видела, что он пьяный, он бы пере… ал тебя в сто раз сильнее, – Белый обнимает меня рукой, в которой держит стакан с прозрачно-мутной жидкостью. Это самогон – узнаю я. Не-вы-но-си-мо. Невыносимо тяжело взрослеть…

Обливание – типично деревенский праздник, символизирующий начало купального сезона. Мы со Шевцовой, Нинкой, Оксанкой и её вторым мужем льём друг на друга колодезную воду кружками. Мои адидасовские спортивки насквозь мокрые, волосы прилипают ко лбу.

– Девки, ну вы и дуры, – Виталик набирает ведро воды и несёт во двор, крутя пальцем у виска.

– Ага, мы, дуры, – пищит Оксанка и, вырывая у него ведро, окатывает Веталя ледяной водой.

Я помню, что мы в ссоре, но смеюсь, будто бы ничего не было.

– Ах, вы так, – Виталик усердно крутит ручку колодца, – ну берегитесь.

Мне холодно и весело, как никогда. Виталик, миленький, давай помиримся, прежде чем ты уедешь в город.

– Давайте, подходите, – ругается он беззлобно, – мартышки хреновы.

Мы миримся так страстно и бурно, обливая друг друга холодной водой. Я счастлива…

Этим летом «улица» значительно изменилась и помолодела. Возле Маринки-Сонюшки собирается новая компания: младший брат Рустама – Костик, Алёшка – внук почтальонки Нюры, гостивший у неё на каникулах, приезжий мальчик Ромка и Юрка-Карась, сбежавший из армии. Королёва вновь испытывает к нему какие-то чувства.

– Эти «чандрики» уже замучили, – рассказывает мне Ленка Тихонова, – ходят к нам каждый день, надоели уже. Скучаю по нашим пацанам, не могу. Светка стихи пишет про Белого, ей мать запретила с ним встречаться. А я Макса люблю. Такой классный…

Болтушка всё-таки эта Ленка. Наивная ещё девчонка. Я тоже скучаю по прежней улице. Но её уже не вернуть: Игорь с Максом в этом году поступают в институт, Дэн уехал в далёкий город Ейск, собирается стать военным. Белый ждёт осеннего призыва, тусуется в деревне – пасёт овец за сто рублей в месяц.

Теперь чандрики провожают нас домой. (Чандрики – это такое общее прозвище, которое ещё прошлым летом дал всем малолетним пацанам Белый) Они младше нас на пару лет, я знала их совсем детьми. Маринка-Сонюшка довольна. Она теперь самая популярная девчонка в Малояблоново. А я, вроде как, уже не котируюсь. Женихи-то все молодые. Но почтальонкин Алёшка так искренне ко мне относится. Вчера принёс мне «Натс» и довёз домой на велосипеде. Он такой робкий – боится слово лишнее сказать, смотрит в глаза так ласково. Я отрабатываю на нём свои «женские приёмчики».

– Не ходи за мной, – прошу я и гордо иду вперёд. Но Алёшка идёт за мной до калитки и стоит на улице, пока я не войду в дом.

– Он любит тебя, – говорит Нинка.

– Знаю, – вздыхаю я.

– Будешь встречаться?

– Буду.

– Зачем?

– Надо же когда-то начинать.

Нинка встречается с моим одноклассником – Сащиным. Он как-то случайно заехал к нам на улицу, и теперь приезжает постоянно.

– Я люблю его, – говорит Нинка.

– Это здорово, – соглашаюсь я, хотя не понимаю, как можно влюбиться с лопоухого Сащина.

– Всё так изменилось по сравнению с прошлым летом – рассуждает сестра.

У неё всё изменилось за один год, а я ждала этих изменений целую вечность. Меня любят. Искренне, по-настоящему. Теперь я королева. Я подарю этому мальчику Алёшке первый поцелуй, первый танец, первое разочарование. Я пока не пойму, что это. Игра ли? Чувства ли? Но мне это нравится. Я взрослая, мудрая девушка, и я любима…

Вчера на истории Неманихиной стало плохо

– Сергей Викторович, можно мне уйти, – Бледная Маринка ледяными руками собирала со стола свои учебники.

– Марина, может медсестру позвать? – историк растерялся, – ты же не дойдёшь до дома.

– Не надо медсестру, – Неманихина, пошатнувшись, направилась к выходу, – это скоро пройдёт. У меня такое уже было.

Сегодня Маринка в школу не пришла, видимо – не прошло.

– И не пройдёт, – язвительно сказала Лёлька, – беременность сама не рассасывается.

Бессердечная всё-таки эта Гаранина: ведь человеку действительно плохо, а ей только бы сплетни сводить…

Сегодня пятница, а значит приедет мой Алёшка. Весь этот год я живу от пятницы до пятницы. А всю неделю вспоминаю выходные, проведённые с ним. Алёшка учится на первом курсе в колледже, он поступил туда после девятого класса. Он младше меня на год. Даже на несколько месяцев. Ну и что? Мой дедушка тоже… Я уже говорила об этом. Но так уж вышло: я во всём равняюсь на дедушку даже теперь, когда мне уже исполнилось шестнадцать, и я получила паспорт – символ свободы и независимости. Несмотря на это, решаясь сделать какой бы то ни было ответственный шаг, я всегда думаю: а понравится ли это самому мудрому и справедливому человеку на свете – моему дедушке? Поэтому ничего лишнего Алёшке я не позволяю, да он и не настаивает. Он никогда не обидит меня, потому что ЛЮБИТ. По-настоящему. Теперь я знаю, что это такое.

На моём выпускном не было водки. Мы пили шампанское и танцевали вальс. Всё было, по-настоящему красиво. Расставаться со школой было жаль, но я не плакала. Это было бы фальшиво. Даже наша Наталья на «последнем звонке» не проронила ни слезинки.

– Прошло десять лет… – читала она по бумажке

Лёшка Сащин – кавалер моей сестры, стоявший на линейке рядом, шепнул:

– Витка, если бы я в первом классе тебя убил, меня бы уже освободили.

Из-за смеха я пропустила всю торжественную часть.

Мы встречали рассвет, купались в пруду и жарили шашлыки. Моего Алёшки не было рядом – он сдавал экзамены в колледже. Но я чувствовала, что он со мной.

Скромница – Анька Губанова в лесу целовалась с физруком, Королёва, выпив вина, красиво плакала сидя на камнях – переживала за судьбу дезертира-Юрки. Уже под утро к нам приехал Мишка Чистяков на машине отца. За рулём, как взрослый.