Стратегия воздействия - Макс Глебов

Корпус ТБ-7 стонет и трясется. Не обращая на это внимания, я продолжаю вести огонь. Выбор пушки Волкова-Ярцева не был моей блажью. Я знал, что по нам будут стрелять ракетами, хоть и не предполагал, что пуск будет столь массированным, а значит, врага нужно было остановить на дистанции не менее километра. Для пулемета это слишком много, да и из ШВАКа с такого расстояния попасть в воздушном бою по самолету противника было бы сложно даже мне. У ВЯ выше начальная скорость снаряда и гораздо лучше баллистика. Здесь уже можно работать более уверенно…

Очередь! Секунда, и в темном небе распускается очередной бутон взрыва, но радоваться мне некогда – противников слишком много. Я лишь отмечаю, что очередная метка исчезла с виртуальной карты и чуть доворачиваю пушку влево. Очередь!

Стрелки других бомбардировщиков тоже не жалеют снарядов. Расстояние до противника стремительно сокращается. Немецкие самолеты тоже открывают огонь.

– «Крейсер», здесь «Филин-8». Встал второй двигатель! Падаю! Экипажу покинуть машину!

Молча, без единого звука в эфире, вспыхивает и устремляется к земле «Филин-2». Видимо, радист и пилоты убиты, и доложить просто некому.

Немцы проскакивают наш строй и начинают разворот с набором высоты. Двое из них оказываются в задней полусфере моего самолета. Восемь РС-82 немедленно отправляются им вдогонку. Вспышки взрывов! Один сбит! Второй, вроде бы, цел. Очередь!

Для противника общая картина боя распадается на отдельные фрагменты. Немцев осталось всего семь. Связи между собой у них нет, и видимо, уцелевшие пилоты не знают о том, сколько их товарищей сбито. Очередь! Резкий зуд импланта за ухом. Вот он! Я знал, что ракетный перехватчик не останется в стороне. Похоже, его пилот ориентируется в происходящем куда лучше своих коллег. Его цель – мой ТБ-7. Какой же он все-таки быстрый…

В темноте ночи яркий хвост пламени отмечает курс реактивного Me-163. У немецкого летчика всего один заход на цель. Мы оба это знаем. Он не будет стрелять с километра – слишком велик шанс промахнуться, а второй попытки уже не будет. Дистанция три тысячи метров… две… Я тщательно навожу пушку. Полторы… Очередь! Секундная пауза на уточнение прицела… Очередь! Небо впереди на мгновение светлеет, как будто в нем зажигается маленькое солнце. Это вам не бензин. Мгновенная реакция между сотнями килограммов гидразин-гидрата, метанола и перекиси водорода порождает ярчайшую вспышку, из которой во все стороны бьют раскаленные струи огня. Любоваться некогда – у меня есть еще семь целей.

Не семь, шесть. Кто-то из стрелков моих бомбардировщиков добился точного попадания. ШВАК, конечно, не ВЯ-23, но тоже может неплохо приласкать, особенно на короткой дистанции.

Немцы, кажется, начинают понимать, что ловить им здесь нечего, и пытаются уйти. Зря. Лучше бы сразу прыгали – нет у них шансов, слишком неповоротливы двухмоторные истребители. Очередь!

* * *

Дверь в кабинет Берии бесшумно открылась.

– Лаврений Павлович, только что поступило сообщение от старшего лейтенанта Нагулина, – доложил секретарь, – Он потерял четыре бомбардировщика. Несколько машин повреждено. Получена кодовая фраза «чистое небо».

– Я выезжаю в генштаб, – бросил Берия, выходя из кабинета.

Фраза «чистое небо» означала, что цель операции достигнута, и второй волне бомбардировщиков, состоящей из сорока восьми Пе-2, противник сопротивления не окажет. До рассвета оставалось чуть меньше двух часов. Нарком знал, что сразу после бомбового удара по позициям противника танковые бригады Брянского и Калининского фронтов перейдут в наступление. Возможно, самое важное наступление в этой войне.

* * *

– Мы ждали удара по штабам и узлам связи, мой Фюрер. Так было под Киевом, и тогда это принесло русским успех. Как только поступила информация о группе вражеских тяжелых бомбардировщиков, пересекших линию фронта, мы немедленно приняли меры. Предполагаемые объекты атак были эвакуированы и рассредоточены, однако тяжелые бомбардировщики противника сбросили тысячекилограммовые бомбы не на пустующие штабы, а на наши аэродромы и зенитные батареи. Это произошло за два часа до рассвета. Еще через час последовал новый воздушный удар, отбить который нам было просто нечем. Ночные истребители погибли в бою с русскими ТБ-7, многие самолеты были повреждены на земле, а взлетные полосы аэродромов оказались перепаханы многометровыми воронками.

– Почему ваши войска оставили обороняемые позиции вопреки полученному приказу, генерал-фельдмаршал?! – прошипел Гитлер подойдя вплотную к фон Боку.

– Мои солдаты сделали все, что могли, – твердо ответил срочно вызванный в Берлин командующий группы армий «Центр», – Русские пикирующие бомбардировщики дезорганизовали подготовленные для контрударов танковые соединения Роммеля и Гота и нанесли большие потери войскам, занимавшим ключевые рубежи обороны. Без поддержки танков пехота не смогла локализовать прорывы танковых бригад противника.

– И каков результат? Вы в состоянии удержать хотя бы Вязьму? – Гитлер почти кричал, с силой ударяя кулаком по столу с картами.

– Мой Фюрер, – привлек внимание Гитлера генерал Йодль, – только что получено донесение от генерал-полковника Гёпнера. Передовые части русских перерезали шоссе и железную дорогу Москва-Минск западнее и восточнее Вязьмы. Город полностью окружен, идут уличные бои.

Несколько секунд в ставке Фюрера царила наэлектризованная тишина. Гитлер смотрел в стол, сверля взглядом карту с уже успевшей устареть обстановкой на Московском направлении.

– Генерал-фельдмаршал, вы не справились с управлением вверенными вам войсками, провалили наступательную операцию и допустили отход без приказа. Я отстраняю вас от командования! С этого момента я лично возглавлю группу армий «Центр».

* * *

Я отложил газету «Правда» и поднял взгляд на собеседника.

– Товарищ Нагулин, в том, о чем здесь написано, есть немалая ваша заслуга, – сохраняя невозмутимую серьезность на лице, произнес маршал Шапошников. – Товарищ Сталин на совещании Ставки лично отметил ваш вклад в успех операции. Я имел беседу с товарищем Берией, и мы оба пришли к заключению, что ваше звание совершенно не соответствует масштабу задач, которые вы успешно решаете. Однако на пути вашего роста есть одно досадное препятствие. Вы ведь старший лейтенант государственной безопасности, то есть, фактически, майор. Чтобы получить следующее звание, требуется высшее военное образование, а у вас нет даже документа об окончании школы. Тем не менее, вы показали себя не только как исключительно эффективный боец, разведчик и диверсант, но и как инженер-конструктор. Я посоветовался с товарищем Берией, и он привлек к этому вопросу генерал-лейтенанта инженерных войск Гундорова, начальника Военно-инженерной академии имени Куйбышева, а тот, в свою очередь, запросил отзывы у директоров заводов, на которых сейчас изготавливаются гранатометы РГН-1. С учетом военного времени и весьма высокой технологичности разработанного вами оружия, принято решение в виде исключения выдать вам диплом Военно-инженерной академии без прохождения курса обучения и сдачи выпускных экзаменов. Ну а дальше… Поздравляю вас, товарищ подполковник. Не удивляйтесь, что о присвоении нового звания сообщаю вам я, а не ваш непосредственный начальник. По личному распоряжению товарища Сталина с сегодняшнего дня ваше новое место службы – генеральный штаб. Этим же приказом вы переведены в мое прямое подчинение.