Новый Олимп - Алексей Гравицкий

Может быть, потому, что сын Диониса тоже был обижен?

Машину пришлось бросить возле дома полубога. Я шёл пешком к метро и размышлял. Срыв Георгия Денисовича не казался мне неожиданным, я давно уже понял, чего от него ждать. Полубог сам развенчал своё величие, флёр которого окончательно развеялся после сегодняшней выходки.

Полубог был слаб и капризен, и он был таким всегда. Вероятно, именно поэтому он так хотел взобраться на Олимп, и, вероятно, именно поэтому спустя столько веков он был так же далёк от этого Олимпа, как в начале своего пути. Но это растерянное существо в своём пьянстве затронуло один важный вопрос. Для чего всё это?

А ведь в конечном итоге вопрос о смысле бытия не имеет никакого отношения к философии. Это частный вопрос, на который нет и не может быть единого для всех ответа. Кто-то живёт, чтобы нагрести под себя побольше, кто-то – чтобы оставить след, кто-то просто плывёт от роддома к моргу, не особенно задумываясь. И таких людей большинство. Склонность к рефлексиям, на беду или к счастью, присуща весьма небольшой прослойке населения. Правда, иногда случаются прозрения, и думать о высших материях начинают те, кто никогда о них не задумывался. А бывает и смена курса, когда видевший смысл в личном обогащении миллионер вдруг бросает бизнес и начинает строить храмы, чтобы отмолить грехи юности. Или бежит, опять же бросив всё, в какую-нибудь Индию за высшим смыслом и его пониманием. Поняв, что прошлый ответ на вопрос «для чего?» больше не работает.

Богам в этом случае куда хуже, чем миллионерам. Они не могут бросить всё и обратиться к богу.

Потолок был незнакомым. От приоткрытого окна тянуло свежестью, в которой растворялся запах курящихся на журнальном столике сандаловых палочек. Дедал лежал под шёлковым одеялом, расшитым драконами, на низкой и мягкой кровати, удивительно удобной. Или это только казалось на контрасте с подвалом, в котором его подвесили на стене?

Он приподнялся на локте, невольно поморщился. Ныло всё тело, боль никуда не ушла, но, по крайней мере, теперь она не мешала думать. Мастер оглядел комнату. Стены были оклеены красными шёлковыми обоями и декорированы тёмными деревянными орнаментами. Мебель: что кровать, что столик, что кресла – оказались низкими. Окно за лёгкой полупрозрачной занавесью, напротив, было высоким и давало большое количество естественного света. Дальнюю сторону комнаты отсекала узорчатая ширма.

Что ж, по крайней мере, здесь его не пристёгивают наручниками, где бы он ни был. За ширмой возникло шевеление, будто прошелестел эфирный ветерок, и в комнату вошёл господин Лун. На нём теперь красовался шёлковый халат и выглядел дракон как-то по-домашнему.

Китаец привычно качнулся в лёгком поклоне:

– Как вы себя чувствуете, господин Мертвицкий?

– Где мы? В Китае?

– Нет, в Европе. Добираться до Китая с вашим изувеченным бесчувственным телом было неудобно, а, не привлекая внимания, с учётом того, кто вас сейчас ищет, – вовсе невозможно. Так что мы задержимся здесь, пока вы не поправитесь. Думаю, это не займёт много времени, на вас всё заживает как на собаке.

– Это на Анубисе заживает как на собаке, – ворчливо огрызнулся мастер. – А на мне – как на герое.

Китаец едва заметно растянул губы в полуулыбке.

– Как вам будет угодно, господин Мертвицкий. На столе кнопка вызова прислуги. Если вам что-то понадобится, звоните. Любой каприз.

– Я могу выйти на улицу?

Лун покачал головой.

– Не думаю, что это уместно. Свежего воздуха здесь достаточно. Отдыхайте.

Китаец поклонился и скрылся за ширмой. Снова будто потянуло ветерком, деликатно щёлкнул замок в двери, и всё затихло. Только курились сандаловые палочки на столике, да шевелилась лёгкая занавесь на окне.

Дедал с трудом свесил ноги с кровати и сел. Тело отдалось болью, голова закружилась. Захотелось лечь обратно. Превозмогая боль, мастер поднялся с кровати и, придерживаясь за стену, медленно поковылял по комнате.

За ширмой во второй части комнаты обнаружился обеденный стол, окружённый стульями, и утопленные в стены ниши с книгами и фарфором. Тут же нашлась входная дверь. Мастер коснулся пальцами дверной ручки, надавил, но дверь, как и предполагалось, оказалась запертой. Что ж, неудивительно.

Книги, как и фарфор, по большей части были не новыми. Смертные назвали бы их старинными, но по меркам Дедала вся эта «старина» была весьма условной. Не найдя на полках ничего интересного, мастер обошёл комнату по кругу и добрался до окна. За окном был сад, на окне решётка. Выбраться не выйдет, докричаться до кого-то, при условии, что пейзаж за окном выглядел совершенно безлюдным, тем более.

Дедал вернулся к кровати и без сил рухнул прямо поверх одеяла. Итог выходил неутешительным. Он сменил одну клетку на другую, всей радости только, что в прежней клетке над ним жестоко издевались, заставляя петь, а здесь его песню решили не выжимать силой, а купить.

Лун подождёт, пока он поправится, перевезёт в Китай, закроет там, как запер здесь, и будет ждать, пока Дедал не создаст крылья. Дальше возможны варианты. Быть может, китаец поставит разработку на конвейер, и Поднебесная взлетит, подняв над собой Дракона. Вот только боги старой доброй Европы с этим мириться не станут. Это монотеистам всё по боку, они выше разборок и разделов сфер влияния, а Зевс со своей компанией сидеть и ждать не будет. И что тогда? Война Востока и Запада? А если не воевать, тогда придётся договариваться. Новый раздел сфер влияния и крылья, навсегда запертые в сейфе или вовсе уничтоженные.

В любом случае, попав в Китай, Дедал будет полностью во власти Луна и ничего изменить уже не сможет. Выходит, надо бежать сейчас, пока он здесь. И времени на то, чтобы придумать способ улизнуть, немного, потому как заживает на нём всё, как на собаке. Мастер устало закрыл глаза.

Как и обещал Лун, кнопка на столе вызывала прислугу, а прислуга в безропотном молчании сносила все издёвки и брюзжание мастера, исполняя любые его капризы. За небольшим исключением. Дедалу не дозволялось покидать пределы комнаты, и он не мог получить ничего, что, попав к нему в руки, могло бы причинить вред самому ли мастеру, или же кому-то другому. Дедал попытался хитрить. Хитрости не проходили, ему приносили любой гастрономический изыск от свежих устриц или улиток под соусом бешамель с сыром до стейка кобе прожарки overcooked, но из приборов к любому блюду подавались только куайцзы[20] из кости или керамическая ложка для супа.

Орудия, которым он мог бы вскрыть замок, добыть не удавалось. Орудия, которым он мог бы вырубить Луна, зашедшего поговорить перед сном, или обезвредить прискакавшего по нажатию кнопки слугу, – тоже. Не бить же, в самом деле, дракона рукописной копией «Дао дэ цзин» в инкрустированном переплёте или фарфоровой вазой династии Мин. Не то чтобы Дедалу было жалко голову Луна, просто мастер сомневался в эффективности такой затеи.