Вечная ночь - Клаудия Грэй

Она ворвалась в комнату так, словно была хозяйкой квартиры,а мы — незваными гостями. Папа, маячивший у нее за спиной, мог с таким жеуспехом быть ее тенью. Следом за ней тянулся шлейф лавандового аромата, икомната и в самом деле стала уже не совсем нашей. Темные глаза миссис Бетани неотрывались от Лукаса. Тот решительно смотрел на нее, но молчал.

— Вот вам и ваше обещанное самообладание, мисс Оливьер. —Она шагнула ближе, и длинные юбки прошуршали по половицам. Сегодня к воротничкуее блузки была приколота серебряная брошь, такая яркая, что отражала свет.Длинные ногти миссис Бетани покрасила в самый темный пурпурный цвет, но он нескрывал глубоких бороздок на каждом ногте. — Я подозревала, что раньше илипозже это произойдет. Оказалось, раньше.

— Бьянка не виновата, — сказал Лукас. — Это моя вина.

— Какая галантность, мистер Росс. Но я думаю, совершенноочевидно, кто играл во всем этом активную роль.

Она оттянула его воротник странно интимным для учителяжестом. Лукас напрягся, и я подумала, что если миссис Бетани положит руку емуна шею, он ее укусит. Его терпение окончательно истощилось.

Однако она только глянула на розоватые шрамы двухнедельной давности.

— Вас дважды укусил вампир. Вы знаете, что это значит?

— Откуда? — спросила я. — Еще два месяца назад он понятия неимел, что вампиры существуют на самом деле.

Миссис Бетани вздохнула:

— Напомните мне на уроке, чтобы я повторила с вами тему«риторические вопросы». Как я начала говорить, мистер Росс, теперь вы отмеченыкак один из нас.

— Отмечен, — повторил Лукас. — В смысле как Бьянка?

— Поначалу перемены очень незначительны. — Она медленнообходила Лукаса кругом, изучая его с головы до пяток. — Теперь я их чувствую,но только потому, что вы привлекли к ним мое внимание. Однако со временемизменения станут более заметными для остальных вампиров. В конце концов онипросто не смогут их игнорировать. Вы уступили вампиру, причем не один раз, иэто привело вас на самую грань превращения в одного из нас.

— Значит ли это, — перебил ее Лукас, — что теперь мнепридется стать вампиром, несмотря ни на что?

Я заерзала на месте, не в силах скрыть радостную надежду.Мама метнула на меня такой взгляд, что я застыла.

Миссис Бетани покачала головой:

— Необязательно. Вы можете прожить долгую жизнь и умереть посовершенно другой причине, если это вас радует. Однако скоро вы почувствуете,что вас все сильнее и сильнее тянет к мисс Оливьер, которая яснопродемонстрировала всем нам, что ей не хватает дисциплины.

Папа шагнул вперед, будто собираясь защитить меня, но мама,останавливая, положила ему руку на плечо.

— Остальные вампиры тоже сочтут вас очень притягательным,хотя запрет охотиться на чужую жертву вас убережет — на какое-то время. Но вконечном счете, мистер Росс, вы почувствуете, что эта перспектива соблазняетвас так же сильно, как и ее. Вы будете желать этого намного сильнее, чем можетесебе представить. Это тяга, которую не в силах понять ни один смертный. Когдаэто время наступит, вы, вполне возможно, решите стать одним из нас.

Если Лукас собирался распсиховаться, то это был самыйподходящий момент. Но он оставался спокойным.

— Значит ли это, что я теперь что-то... между? Как Бьянка?

— Не совсем как она, но близко к тому. — Плотно сжатые губымиссис Бетани слегка расслабились, и я вдруг сообразила, что она почтиулыбается. — Вы быстро обучаетесь, мистер Росс.

— Мне бы хотелось узнать больше, — произнес он, уловив ееодобрение. — Я хочу понять эти... ощущения. Возможности. Силу.

— И ограничения тоже. Это доходит до людей медленнее, чемнаше могущество, но раньше или позже они понимают. Вы не можете себе позволитьроскошь забывать о них. — Миссис Бетани немного подумала, потом кивнула. — Этосовсем не то, на что я рассчитывала, открывая школу для учеников-людей, ноприходится принять и это. Я передам вам кое-какие документы, которые могут вампомочь. Старые письма, исследования и все в этом роде, относящееся к тем, ктооказался в вашем положении и решил следовать нашему пути. Запомните толькоодно, мистер Росс: наша тайна теперь и ваша тайна. Чем больше вы узнаете, тембольше станете принадлежать к нам. Вы не сможете выдать тайну «Вечной ночи» безтого, чтобы не выдать себя. Начиная с этой минуты, я буду очень пристальноследить за вами.

— Я вам верю. И не собираюсь никому рассказывать о вампирах.— Лукас искоса посмотрел на меня. — Во всяком случае, никому из тех, кто о нихеще не знает.

Я счастливо и облегченно сжала его руку. Теперь совершенноне важно, что могут сказать мои родители или как долго мне придется сидеть поддомашним арестом. Значение имело только одно: правда наконец-то вышла наружу ис Лукасом все будет хорошо. И он может стать — ну вдруг! — моим навеки.

И только много позже я сообразила, что миссис Бетани так ине рассказала Лукасу, что будет, если он не захочет стать вампиром. Она даже неупомянула о таком варианте. Хотела бы я знать: это потому, что теперь он простоне сможет сделать другой выбор, или потому, что ему не позволят выбирать?

С мартом пришли дожди, настоящие ливни. Они заливали окна ипревращали землю в грязь. В первый раз за этот год мы не могли сбежать наулицу. Но впервые в этом году нам это и не требовалось. Мы с Лукасом знакомилисьс «Вечной ночью» и становились ее частью.

— Посмотри-ка. — Лукас подтолкнул ко мне одну из тяжелыхчерных, в кожаном переплете книг миссис Бетани. Мы с ним сидели в укромномуголке библиотеки, и тишину ее нарушал только стук дождя по подоконнику.Страницы книги с годами сделались коричневатыми, и чернила выцвели, поэтому мнеприходилось прищуриваться, чтобы разобрать написанное. Я читала, а Лукасобъяснял: — Здесь постоянно пишут о каком-то Племени. Какой-то группе старшихвампиров. Здесь есть кто-нибудь из Племени?

— Я ни о каком Племени никогда не слышала. — Мне раньше и вголову не приходило, насколько разрозненны сведения о вампирах. Родители ни очем таком даже не упоминали. — Но что подразумевается под старшими? Моему папепочти тысяча лет. Уж наверняка старше просто некуда.

— Ну почему же, если речь идет о бессмертных? Должнысуществовать вампиры в два, три, десять раз старше, чем он. Древние римляне.Древние египтяне. Те, кто жил до них. Где они все сейчас? Не думаю, что в«Вечной ночи».

А ведь верно. Самым старым вампиром в «Вечной ночи» был,вероятно, Ранульф, умерший в седьмом веке. Конечно, некоторые вампиры умирали —в смысле навсегда умирали: если ты много месяцев подряд не можешь раздобытькрови или, к примеру, какое-то время не пил кровь, а потом оказался на солнце,это тебя убьет. Мои родители очень ясно объяснили мне все это, когда я еще быламаленьким ребенком и не хотела допивать свой стакан козьей крови. Всеобщимкошмаром был огонь, убивавший вампиров быстрее, чем людей. Но, несмотря на всеэти опасности, множество вампиров должны были прожить даже дольше, чем Ранульф.