Хроники Заводной Птицы - Харуки Мураками

Хозяину химчистки я сказал, что забыл квитанцию.

– Я заходил к вам на прошлой неделе – в пятницу или субботу. Сдавал блузку и юбку.

– Окада… Окада… – бормотал он, перелистывая школьную тетрадку. – Ага. Вот, нашел. Блузка и юбка. Но ведь ваша жена их уже получила, Окада-сан.

– Получила? – опешил я.

– Да, вчера утром. Я точно помню – сам выдавал ей вещи. Я так понял, что она шла на работу и по пути заглянула сюда. У нее и квитанция была.

Я потерял дар речи и молча уставился на хозяина.

– Вы бы спросили у жены. Я ей все выдал. Тут никакой ошибки нет, – уверял меня он. Потом достал сигарету из пачки, лежавшей на журнале для записи клиентов, и щелкнул зажигалкой.

– Вы говорите, вчера утром? – спросил я. – А не вечером?

– Утром-утром. Рано, часов в восемь. Ваша жена зашла раньше всех, так что я хорошо ее запомнил. Приятно, когда первым клиентом с утра оказывается молодая женщина.

В ответ я не смог выдавить из себя даже подобия улыбки, собственный голос показался мне чужим.

– Ну, тогда понятно. Я просто не знал, что она уже была у вас.

Хозяин кивнул, мельком взглянул на меня и потушил сигарету, хотя сделал всего несколько затяжек. Потом снова взялся за утюг. Похоже, чем-то я его заинтересовал и он собрался было что-то сказать, но передумал. Мне тоже хотелось задать ему пару вопросов. Как выглядела Кумико, когда приходила за своими вещами? Что у нее было в руках? Но в голове у меня все перепуталось, к тому же страшно пересохло в горле. Захотелось присесть где-нибудь и выпить чего-нибудь холодного, чтобы привести мысли в порядок.

Выйдя из химчистки, я отворил дверь соседнего кафе и заказал чаю со льдом. В прохладном помещении не было ни души. Из маленьких динамиков на стене звучала оркестровка битловской «Восемь дней в неделю». Я снова подумал об океане. Представил, как иду босиком по песчаному пляжу к линии прибоя. Обжигающе горячий песок, ветер, насквозь пропитанный запахом морской воды. Я глубоко, всей грудью вдыхаю и смотрю на небо. Поднимаю вверх руки и ощущаю на них тепло красок летнего солнца. Холодная волна добирается до моих ног…

А все-таки странно, что Кумико забрала свою одежду из химчистки по дороге на работу. Лезть с выглаженными вещами в переполненную электричку, а потом так же возвращаться… Руки все время заняты, да и вещи, отутюженные в химчистке, помнутся. Я представить не мог, чтобы Кумико, которой любая складка или пятнышко на одежде действовали на нервы, совершила такой бессмысленный поступок. Ведь могла зайти в химчистку и по пути с работы. Или меня попросить, если задерживалась. Оставалось только одно возможное объяснение: возвращаться домой Кумико не собиралась. Взяла блузку и юбку и куда-то уехала. Если так, смена одежды у нее есть, а все остальное можно купить. Кредитные карточки всегда при ней, а кроме того, у нее собственный счет в банке. Так что могла отправиться куда угодно.

И потом, скорее всего Кумико была не одна, а с мужчиной. Иначе зачем ей уходить из дома?

Дело, похоже, принимало серьезный оборот. Кумико исчезла, бросив весь свой гардероб. Она очень любила покупать себе одежду и придавала ей большое значение. Оставить все и уйти, не взяв с собой почти ничего… На это действительно надо было решиться. И все-таки Кумико без колебаний – так мне, по крайней мере, казалось – ушла с одной блузкой и юбкой. Об одежде, видно, она думала меньше всего.

Откинувшись на спинку, я вполуха слушал тягомотную, будто выхолощенную приглушенную музыку и представлял Кумико: в битком набитой электричке держит в руках целлофановые чехлы с одеждой на проволочных плечиках. Вспомнил цвет ее платья, аромат туалетной воды за ушами, ее гладкую безупречную спину – и вдруг почувствовал страшную усталость. Было ощущение, что стоит на минуту закрыть глаза – и меня медленно перенесет из этого кафе в какое-то совершенно другое место.

Выйдя из кафе, я снова принялся бессмысленно бродить по улицам. Этот поход кончился тем, что от полуденной жары меня страшно разморило – даже озноб заколотил. Но домой возвращаться не хотелось. Сидеть в опустевшей квартире и ждать просто так, не зазвонит ли телефон? От этой мысли я судорожно сглотнул, будто мне не хватало воздуха.

Единственное, что мне пришло в голову, – отправиться к Мэй Касахаре. Я вернулся к себе, перелез через стену и, пройдя по дорожке, подошел к ее дому с тыла. Прислонившись к забору Пустого Дома напротив, стал смотреть в сад с каменной птицей. «Постою здесь, – подумал я, – может, Мэй меня заметит». Кроме тех дней, когда она подрабатывала, вычисляя потенциальных покупателей париков, девчонка постоянно была дома – принимала солнечные ванны в саду или сидела у себя в комнате – и все время поглядывала на дорожку.

Но Мэй не показывалась. На небе не было ни облачка. Летнее солнце все сильнее жарило в затылок. От земли поднимался пряный запах травы. Не отрывая глаз от каменной птицы, я старался вспомнить историю, которую недавно рассказал мне дядя о судьбе обитателей этого дома. Но в голову почему-то лез только океан, холодный и синий. Я сделал несколько глубоких вдохов, посмотрел на часы – видно, не судьба сегодня встретиться – и уже собрался уходить, как наконец в саду появилась Мэй Касахара и не торопясь направилась ко мне. На ней были хлопчатобумажные шорты, голубая гавайская рубашка и красные резиновые шлепанцы. Подойдя, девчонка взглянула на меня сквозь солнечные очки и улыбнулась.

– Приветствую тебя в наших краях, Заводная Птица! Отыскался ли твой кот Нобору Ватая?

– Нет. Поиски пока результата не принесли, – сказал я. – А можно поинтересоваться, что вас так сегодня задержало?

Мэй, засунув руки в карманы, с комичным видом оглянулась.

– Понимаешь, Заводная Птица, свободного времени у меня, конечно, много, но это не значит, что я с утра до вечера таращусь на дорожку, как часовой. У меня и свои дела есть. Ну ладно, извини. Долго ждал?

– Да не очень. Вот только жарковато тут.

Мэй пристально посмотрела на меня, чуть нахмурила брови.

– Что случилось, Заводная Птица? У тебя такое лицо… Будто тебя только что из могилы выкопали. Иди сюда в тень, отдохни.

Она взяла меня за руку и повела в сад. Усадила в шезлонг, передвинув его под дуб. Густо разросшиеся зеленые ветви отбрасывали прохладную тень.

– Все хорошо. Дома, как всегда, никого нет. Не беспокойся ни о чем. Отдохни немножко, ни о чем не думай.

– Послушай, у меня к тебе одна просьба, – сказал я.

– Говори.

– Ты не могла бы позвонить в одно место? Вместо меня?

Вытянув из кармана записную книжку и ручку, я написал номер офиса Кумико. Вырвал страницу и протянул девчонке. Пластиковая обложка записной книжки была теплой и влажной от пота.

– Вот телефон. Спроси: Кумико Окада вышла сегодня на работу? Если нет: была ли она вчера? Вот и все.