Ликующий на небосклоне - Сергей Анатольевич Шаповалов

голодные львы,

Ядовитые ползают змеи

– Красивые стихи. Под них хорошо размышлять.

– Почитай еще, – попросил из темноты кто-то.

Амени продолжил:

Тьмой вместо света повита немая земля,

Ибо создатель ее покоится за горизонтом,

Только с восходом твоим вновь расцветает она…

Празднует Верхний и Нижний Кемет

Свое пробужденье.

На ноги поднял ты обе страны.

Тела освежив омовеньем, одежды надев

И воздев молитвенно руки,

Люди восход славословят.

– Здорово написано, – поддержали остальные. – Давай дальше!

Верхний и Нижний Кемет берутся за труд.

Пастбищам рады стада,

Зеленеют деревья и трава.

Птицы из гнезд вылетают,

Взмахом крыла явленье твое прославляя.

Скачут, резвятся четвероногие твари земные,

Оживают пернатые с каждым восходом твоим,

Корабельщики правят на север, плывут на юг,

Любые пути вольно выбирать им в сиянье денницы.

Перед лицом твоим рыба играет в реке,

Пронизал ты лучами пустыню морскую.47

-Красиво! А кто поэт? – спрашивали командиры.

– Вы все равно не поверите, – отнекивался Амени, аккуратно укладывая бесценный папирус обратно в чехол.

Он закутывался в плащ, закрывал глаза и тут же засыпал. Только начинали сниться красивые картинки: он на охоте метко стреляет в птиц; мама угощает его молоком и финиками; он плывет на лодочке к городу, где звучат праздничные песни; сейчас он пристанет к берегу, и будет веселиться вместе с друзьями… Как вдруг труба противно ревела, возвещая подъем на утреннюю молитву.

Так пролетело больше сорока дней. В одно из утренних построений Хармхаб созвал к себе всех командиров.

– У кого есть жалобы? – спросил мягко, но таким тоном, подразумевая: «Только попробуйте заскулить!»

– Нет жалоб, Великий! – дружно ответили все.

– Кто-нибудь из вас чувствует, что не в состоянии выдержать учение и хочет вернуться к мирной жизни? Говорите, не стесняйтесь. Я пойму вас, ибо не каждому дано вынести тяготы военной службы.

– Но мы еще не начинали военную службу, Великий, – возразил Амени.

– Кто это сказал? – колючий взгляд Хармхаба нашел его среди строя. – А когда, по-твоему, должна начинаться военная служба?

– Когда нам выдадут оружие, – дерзко предположил Амени. И тут же все младшие командиры его поддержали.

– Оружие? – задумался Хармхаб. – Вы хотите оружие? Хорошо, – решил военачальник. – С сегодняшнего дня занимаемся с оружием.

Пехотинцам писцы выдали со склада тяжелые деревянные щиты, квадратные, с верхнего края закругленные и тяжелые древки копей без наконечников, чтоб не перекалечили друг друга. Амени получил для своего чета луки, стрелы, опять же, без наконечников, а также щиты поменьше и легче, чем у копьеносцев. Щит можно было удобно крепить с левой стороны на спине. В таком положении он не мешал стрелять из лука.

Хармхаб приказал выстроиться всему войску в пять шеренг. Тяжелая пехота в центре, легкая по флангам. Таким строем войско двинулось вперед. Хармхаб на колеснице описывал круги и указывал своим помощникам из менфит, где нарушен строй. Те незамедлительно обрушивали удары палками на спины провинившихся. Затем по команде Хармхаба войско должно было повернуться направо или налево, может, вообще развернуться назад, но не прекращать движения, при этом строй должен был оставаться сомкнутым. Но при поворотах, копейщики сбивались в кучу, налетали друг на друга. Ветераны тут же появлялись в месте толчеи и восстанавливали шеренги при помощи палочных ударов.

Так продолжалось до заката. Учением пехоты заинтересовался даже главнокомандующий Ранофре. Он подъехал на своей колеснице к Хармхабу и с видом знатока спросил:

– Не лучше ли войско разбить на четы по пятьдесят человек и тренировать отдельно? Они совсем не могут ходить строем.

Хармхаб недовольно взглянул на главнокомандующего своим колючим взглядом и ответил:

– Не лучше.

– А что, если лучников тренировать стрельбе и бегу, а тяжелая пехота пусть марширует без них? – опять вмешался Ранофре.

– Послушай, Непобедимый48, если хочешь заняться вместо меня учениями – прошу! – не выдержал Хармхаб.

– Я, просто, даю тебе совет, – обиделся Ранофре. – Ты же гоняешь их без толку взад-вперед. Чему они научатся?

– Вот! – Хармхаб протянул ему свиток папируса. – Это трактат: «Как обучать молодое войско». Если ее писал глупый человек, исправь, и тогда я буду заниматься, согласно твоим исправлениям.

– Что за трактат? – не понял Ранофре. – Кто ее написал.

– Менхеперра Тутмос. Тот самый, который дошел до Нахарины, уничтожая всех врагов на своем пути. Тот, кто прославил Кемет, как непобедимую державу.

– Как я могу исправлять учение великого полководца!

– Тогда, Непобедимый, не мешай мне.

Ранофре обиженно пожал плечами и отъехал обратно к лагерю колесничих. Хармхаб же не смог сдержать себя, в сердцах выругался:

– Какой же это главнокомандующий! Ни воли, ни характера. Хоть бы крикнул разок.

С закатом, Хармхаб созвал всех командиров и сказал:

– Учение прошло хорошо: маршировать с оружием никто не умеет, поэтому, после ужина воины пусть отдыхают, а командиры четов, са и чезетов берут оружие в руки и идут учиться ходить строем под моим руководством. Я вас научу держать шеренгу!

Мучение продолжались до полуночи.

– Устали? – кричал Хармхаб, сам, отбивая такт в барабан. – А почему я не устал? Ну-ка всем выпрямиться. Голову выше! Командиры вы или торговцы тухлой рыбой?

На следующий день повторилось то же самое. И так еще дней десять, пока войско не научилось хоть как-то ходить единым строем и менять направление движения, не растягивая шеренги и не ломая строй.

Вскоре обучение перешло на новую ступень. На этот раз Хармхаб приказал построить шеренги копьеносцев на расстоянии пяти шагов друг от друга, а между шеренгами пространство занять лучникам. Лучники должны были выскакивать из-под щитов, пробегать десять шагов и стрелять по мишеням, стоя в полный рост, затем бежать еще десять шагов и стрелять с колена, так как, следующая за ними вторая волна лучников стреляла уже поверх их голов. После надо пробежать еще несколько шагов, метнуть дротик и дружно отступить, прикрывая спину щитом, проскочить сквозь строй копьеносцев и занять свое место. С первых попыток вообще ничего не получалось: то стреляли не вовремя, то вторая волна лучников натыкалась на первую, а отступали кое-как, сбивая друг друга с ног. Хармхаб сорвал голос, изрыгая страшные проклятия.

В конце дня что-то стало выходить. Тогда Хармхаб выстроил напротив войско героев, вооруженных щитами и палками. Лучники должны стрелять прямо в них. Но потом герои бросались в атаку. Если лучник не успел отступить, получал палкой по хребту. Но еще хуже доставалось копьеносцам. Они должны были выдержать натиск и не разомкнуть ряды. Но герои проламывались сквозь все шеренги, опрокидывая новобранцев на землю.

– Ничего! – успокаивал их Хармхаб. – Герои вас не покалечат, только синяки поставят. А как вы думали становятся воинами? Вот, когда столкнетесь с настоящим врагом, – те будут вспарывать вам животы и раскалывать головы по-настоящему.

Наступало время, когда силы у всех были на пределе. С утомленными отупевшими от усталости воинами заниматься не было смысла. Хармхаб чутко подмечал такие моменты и давал всем день отдыха. Простым воинам разрешалось спать, сколько вздумается, а командирам можно было сходить в Хекупта и развеяться в местных домах веселья.

В один из таких долгожданных