Программист жизни - Надежда и Николай Зорины

Полина почувствовала, что что-то произошло. Выключила плеер, подошла ко мне и обняла за плечи.

– Этот костюм, – отстраненным голосом сказал я, стискивая в руке мышку, перенося на нее всю свою боль, – с ним что-то не так. Не могу понять. То ли старомодный покрой, то ли еще что-то. И кейс. Да, все это устарело, сейчас такого не носят.

Полина крепче сжала мои плечи, но ничего не ответила. И тут я сказал то, что не должен был говорить ни в коем случае, но хотел сказать больше всего на свете, потому что… Потому что это была фраза из моих фантазий, а за ней следовал звонок в дверь и…

– Эта фотография Стаса так и осталась неразгаданной загадкой, – сказал я волшебное заклинание, посмотрел на часы – без пяти двенадцать – и со смешным, детским волнением стал ждать, что произойдет дальше.

Ничего не произошло. Заклинание не подействовало. Я почувствовал себя обманутым, но в то же время испытал странное облегчение. И тут это случилось. В дверь позвонили. Полина вздрогнула и так крепко обхватила меня руками, будто хотела не пустить.

– Кого это принесло на ночь глядя? – произнес я деревянным голосом следующую фразу из сценария моих фантазий.

Полина с обреченным видом разжала руки. Я встал и пошел открывать, пытаясь на ходу вспомнить все те мысли, которые должны были пронестись у меня в голове, но от волнения все забыл. И руку у замка не придержал, чтобы набрать побольше воздуха перед прыжком, а резко распахнул дверь.

Такой подлости от судьбы я никак не ожидал. Это было так несправедливо, что хотелось закричать, – на пороге стояла Людочка. Вид у нее был несчастный, как будто она поняла, что заняла чужое место.

– Привет, – уныло сказала она. – Вот и я.

Я в растерянности, совершенно не понимая, как она здесь оказалась и почему оказалась она, смотрел на нее, не пропуская в квартиру.

– Можно я войду? – робко спросила гостья не из той, счастливой фантазии.

– Конечно. – Я наконец отступил от двери, пропуская свою нежданную, нежеланную, несчастную кузину.

Людочка усталым, каким-то замедленным движением поставила в угол большую дорожную сумку.

– Ты мне не рад! – констатировала очевидный факт Людочка. – Да я и сама себе не рада.

– Да нет, что ты?! – спохватился я. – Конечно, рад. Просто не ожидал увидеть. А разве прошли уже две недели? – задал я бестолковый вопрос, безуспешно пытаясь подсчитать, сколько прошло дней с момента отъезда Людочки.

– Нет, не прошли. Я уехала раньше. Моя личная жизнь в очередной раз сделала ручкой. – Людочка прижалась щекой к моему плечу, ища и не находя сочувствия. – Познакомилась с шикарным болгарином. И он к тому же юрист по образованию. Представляешь, какая удача?

– Представляю! – сдерживая то ли смех, то ли слезы, проговорил я. Получается, моя безумная кузина все еще не оставила мысль открыть детективное агентство и решила подойти к вопросу с другой стороны: раз у нее нет диплома, значит, нужно выйти замуж за того, у кого он имеется.

– А вчера вечером мы насмерть разругались.

– Да? – Ярко представив эту картину, я не смог больше сдерживаться. Смех прорвался наружу, громкий, не очень веселый, но, наверное, страшно заразительный. Потому что и Людочка тоже начала так же безудержно смеяться. – И на каком языке вы ругались? – спросил я, вытирая слезы.

– Каждый на своем! – сквозь смех, еле выговаривая слова, сказала Людочка. – Он такой классный парень, это я во всем виновата! Хочешь, я его тебе покажу? У меня куча фотографий.

Сбросив туфли, Людочка метнулась в комнату.

– Ты пока там все приготовь, а я поставлю чайник! – крикнул я ей вслед и пошел на кухню. Мне нужно было хоть минуту побыть одному, прийти в себя. Слишком много эмоций для одного дня.

Я налил воды в чайник, поставил его на плиту, зажег газ. И тут услышал громкие, такие же безудержные, как до этого смех, рыдания Людочки. Ну, можно ли так убиваться из-за неудавшегося курортного романа?

Побыть одному не удалось, пришлось возвращаться в комнату. Я с тоской представил, как весь вечер придется утешать Людочку, выслушивать совершенно неинтересные рассказы о классном болгарском парне.

Людочка сидела перед монитором и сотрясалась от плача. На экране была фотография Стаса. Боже мой, я совершенно забыл ее закрыть!

– Стасик! – восклицала Людочка, заливаясь слезами. – Бедный мой братик!

Я подошел к ней, положил руку ей на плечо. Людочка уткнулась лицом мне в грудь и зарыдала с новой силой. Она все причитала и плакала, но меня вдруг буквально пронзила одна странность. Людочка, кажется, не заметила в самой фотографии ничего особенного.

Я осторожно отстранил ее от себя, вытер ей слезы и развернул лицом к монитору.

– Посмотри внимательно на эту фотографию, – попросил я.

Людочка опять разрыдалась.

– Зачем… зачем… зачем ты заставляешь?.. – Больше ничего сказать она не смогла, закрыла лицо руками и бросилась в ванную.

Ждать, пока она успокоится, пришлось долго. Я успел заварить чай, Полина накрыла на стол в комнате. Людочка вышла из ванной примерно через полчаса. Еще минут сорок ушло на чаепитие, рассказы о поездке в Болгарию, о «жутко романтической» встрече Людочки с Любеном, тем самым потрясающим болгарином, о сути их неожиданной ссоры.

– Дернул меня черт пересказать ему «Накануне» Тургенева. Я думала, Любену будет интересно, а он почему-то обиделся.

Только глубокой ночью я решился снова подступиться к Людочке с фотографией Стаса.

– Посмотри внимательно, – попросил я, подводя ее к монитору.

Она долго, уже спокойно, без истерик, ее рассматривала. Потом пожала плечами.

– И что ты от меня хочешь? – с легким раздражением спросила Людочка.

– Неужели ты ничего не замечаешь здесь странного, необычного? – тоже раздражаясь от ее непробиваемости, спросил я.

– Ну что, что? – Людочка сердито дернула головой.

– Сколько, по-твоему, здесь Стасу лет? – вкрадчивым голосом спросил я, выходя из себя от ее тупости.

– Я не знаю. Не знаю, когда была сделана фотография. Наверное, лет семнадцать-восемнадцать. А если ты о том, что выглядит здесь он старше, то это его личное дело.

– То есть как это – личное дело?

– Ну, влюбился мальчик во взрослую женщину, что тут такого?

– Да при чем здесь это? – Я еле сдерживался, чтобы не стукнуть Людочку по тупой ее голове.

– Как это – при чем? – возмутилась Людочка. – Стасик, наверное, думал, что она его, такого еще маленького, не полюбит. Ну, и загримировался.

– Что сделал?!! – вскричал я и вытаращил глаза на Людочку.

– За-гри-ми-ро-вал-ся, – по слогам проговорила она и снисходительно на меня посмотрела. – Все очень просто. А ты что думал?