Как укротить леди - Кейси Майклз

– Думаю, мне лучше забрать ветчину к себе в комнату. – Она положила несколько ломтиков на тарелку. – Мне нужно хорошенько высушить волосы, а то подушка намокнет, и к утру сырые волосы еще больше спутаются. Они слишком густые, поэтому долго сохнут.

– Оставайтесь здесь, – сказал он, тоже накладывая себе ветчины, добавив еще несколько ломтиков сыра. – Я уже позвонил и попросил убраться в вашей комнате после того, как вы приняли ванну. А затем вы сможете вернуться к себе.

Николь не стала возиться с ножом и вилкой, а просто свернула рулетом и положила в рот порядочный кусок ветчины. Господи, какая очаровательная непосредственность! Она с аппетитом прожевала его и спросила:

– Вы не собираетесь просить меня остаться?

Ну что ей ответить? Если он скажет «нет», то солжет. Если скажет «да», это будет означать, что он пользуется своим преимуществом. Черт, он и без того находится в более выигрышном положении по отношению к ней – он старше, опытнее и, предположительно, мудрее.

– Видите ли, Николь, обстоятельства… – наконец проговорил он. – Сегодня нас свели вместе обстоятельства. Но это не значит, что здесь непременно что-то должно произойти.

Она внимательно посмотрела на него, потом взяла свою тарелку и удалилась к камину. Опустившись на коврике на колени, она поставила тарелку на пол.

– Мне нужно высушить волосы.

Она придвинулась к огню, склонила голову набок, и волнистая черная масса волос свесилась почти до пола. Затем она старательно промокнула волосы полотенцем, отложила его и вынула из кармана большой массивный гребень.

А потом, будто Лукаса и не было в комнате, она стала тщательно расчесывать эту пышную блестящую гриву, то поднимая волосы вверх, то сбрасывая вниз, подставляя их теплу, и тогда сквозь черную завесу ее волос, словно звездочки на ночном небе, просвечивали искорки пламени.

Лукас с замирающим сердцем смотрел, как это будничное занятие превращалось ею в видение, достойное кисти художника.

Она выглядела непорочной девой в этом наглухо закрытом длинном пеньюаре, из-под которого не видно было даже кончиков ее пальцев. И все-таки каждый раз, как она поднимала руки к голове, он видел очертания ее полных грудей, восхищался тем, как мягкая ткань облегает плавные линии ее бедер. Эта девушка обворожительна, как сирена на скале, завлекающая древних моряков на верную смерть.

Он не был Одиссеем с его командой моряков, которые привязали бы его к мачте, помогая устоять против призыва сирен. Он был обыкновенным мужчиной, мечтающим о Николь с тех пор, как на Бонд-стрит она впервые подняла на него взгляд и улыбнулась, лишив его дара речи.

Подойдя к ней, Лукас опустился рядом на колени и забрал у нее гребень.

– Позвольте мне… – сказал он и не узнал своего голоса, едва сознавая, что у нее просит.

Николь снова быстро тряхнула головой, и волосы гладкой завесой упали ей на плечи.

Они были еще слегка влажными и горячими от огня. У него покалывало в кончиках пальцев, когда он медленно погрузил зубцы гребня в эту тяжелую черную массу.

Николь откинула голову назад, вздохнула и едва ли не замурлыкала, как довольный котенок.

– Как хорошо, – блаженно прошептала она. – Рене дергает волосы, поэтому обычно я расчесываю их сама. Но мне нравится, когда это делает кто-то другой. Становится так… так уютно. Может быть, я все же не стану их подстригать.

– Позвольте мне самому догадаться. Кажется, сейчас я должен умолять вас ни в коем случае это не делать, не так ли? – Он вспомнил, что однажды уже просил об этом.

Она откинула голову еще больше, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Да, мне доставило бы удовольствие слышать ваши униженные мольбы, потому что вы сами отлично понимаете, что поступили дурно, когда дразнили меня этим полотенцем. Хотя вы ничего не видели.

– Не видел?!

Расческа застряла у нее в волосах, когда она быстро повернула к нему голову.

– Да, не видели! Я уже встала на ноги, но как только вы открыли дверь, то сразу соскользнула… Лукас, перестаньте играть бровями! Это просто по-детски!

– Хорошо, вы правы. К сожалению, я смотрел в другую сторону ванны, и, когда вы окликнули меня, я повернулся и успел увидеть только всплеск воды. Кстати, вы шлепнулись в воду довольно сильно.

Она улыбнулась.

– Правда? Ковер весь намок, он теперь и за неделю не высохнет. Я уже подумала об этом и пришла к выводу, что вам придется дать хозяину очень щедрые чаевые.

– Согласен. Должен же я заплатить им за жестокое обращение со стороны моей сварливой жены!

Она забрала у него свой гребень.

– Погодите-ка. Мне было очень приятно, когда вы расчесывали мне волосы, но так они никогда не высохнут.

Она привстала, повернулась боком и улеглась ему на колени таким образом, что волосы ее накрыли их и свесились на ковер. Потом она вытянула ноги, и халат слегка приподнялся, обнажив ее маленькие босые ступни и щиколотки.

Вид этих изящных ножек оказался более соблазнительным, чем быстрый промельк ее обнаженного тела в ванне. Когда-нибудь он откроет ей эту тайну – когда будет уверен, что она не убьет его за то, что он подглядывал.

– Пожалуйста, подложите полотенце мне под волосы, – попросила она, мило ему улыбнувшись. – О, прекратите так смотреть на меня. Больше вам не нужно их расчесывать. Теперь они сами высохнут, а мы можем спокойно поговорить. Мне нужно рассказать вам кое о чем. Я обнаружила это, когда принимала ванну.

Он продолжал играть с ее волосами, приподнимая их, пропуская густые пряди между пальцами и восхищаясь тем, как мягко они снова падают на полотенце. По мере того как из них испарялась влага, они стали свиваться в локоны, и это чудо завораживало его.

Ох, еще немного, и он уже не сможет сдерживать себя и зароется лицом в эти шелковистые и благоухающие волны!

– Вы ухитрились что-то обнаружить, принимая ванну? Что именно? Рыбку или, может, лягушку? Кажется, кваканья я не слышал. Довольно громкий вскрик, потом бульканье, но определенно никакого кваканья.

– Перестаньте, Лукас! Я говорю серьезно.

Он заглянул в глубину ее дивных фиалковых глаз.

– Да, я вижу. Извините. – Он нагнулся и поцеловал кончик ее носа. – Ну, говорите, что вы там обнаружили.

– Ну… – Она сложила руки и нервно переплела пальцы, словно стараясь успокоиться или набираясь смелости.

– Это… Это о нас?

– Нет, во всяком случае, это нас не касается… Ах, нет, все-таки это имеет к нам какое-то отношение. Видите ли, я… Я поняла, кто я такая.

Рука его замерла.

– Простите?

Она повернулась и приподнялась, чтобы видеть его лицо, потом, как бы желая привлечь его внимание к тому, что хотела сказать, положила руки ему на плечи.