Как укротить леди - Кейси Майклз

Она протянула к нему руки, умоляя замолчать.

– Пожалуйста, Лукас, не читайте мне лекцию. Не воспринимайте то, что между нами произошло, как формальный повод для предложения. Мы оба пришли сюда, понимая и ожидая, что может произойти. Вы не… Вы мне ничего не должны… И, разумеется, не должны на мне жениться.

Он снова расслабился и улыбнулся, отчего она так рассердилась, что невольно стиснула кулачки.

– Еще одно подходящее слово – формальный. Можно подумать, вы эту речь наизусть выучили.

Николь терпеть не могла, когда он угадывал правду.

– Ничего не выучила! – выпалила она и смутилась. – Ну, хорошо, положим, выучила. Но я говорю серьезно, Лукас. Я все время вам твердила, что приехала в Лондон в надежде на приключения. Поверьте, я и думать не могла, что встречу вас и… ну и про все это. Но ехать в Лондон, чтобы принудить кого-то к браку! Это низко и подло! Это отвратительная расчетливость. Я не желаю принимать в этом участия!

– И теперь я стал вашей жертвой, да? Я несчастный, ничего не соображающий алкоголик, которого вы ослепили своей красотой и заманили к себе в сети? Еще немного, и вы скажете, что это вы меня соблазнили.

Она подняла взгляд к потолку.

– Н-ну…

Внезапно он буквально зарычал от хохота, и она вскочила со стула.

– Не смейте! Я совершенно серьезно! Не смейте надо мной смеяться!

Он тоже встал.

– Как же не смеяться, когда вы говорите такие смешные нелепости.

– Моя мать…

– Нет! – вскричал он и сразу стал серьезным. – Об этом мы уже говорили, Николь! Вы сами сказали, что вы – не ваша мать, помните? Уж не знаю, что она понарассказывала вам за всю вашу жизнь, что вам довелось видеть и что, по-вашему, вы знаете о мужчинах и женщинах.

Слезы подступили у нее к глазам, но она прогнала их.

– Она успокоила бы меня, сказала бы, что я могу не сомневаться в том, что вы на мне женитесь…

– Господи! – с ужасом понял он, и всю его злость как рукой сняло. – Вы думаете… Вы думаете, что теперь, когда я вами овладел, у меня пропал интерес к вам. Да? У меня… или у вас ко мне. У кого из нас? Кого нужно считать ветреными и неспособными на глубокую привязанность, Николь, – всех мужчин или всех женщин? Скажите мне. Я хочу знать, что вы думаете, чему она вас научила.

Николь охватили смятение и растерянность. Ей хотелось верить, что он ее любит, что его влечет к ней не только плотское желание. Желание того, что она предложила ему. Господи! То, что она сама ему предложила. Какой мужчина откажется от столь откровенного приглашения?

– Я пойду спать, – сказала она, внезапно ощутив такую слабость, что пошатнулась. – И заберу это с собой. – Она взяла тарелку с оставшимися ягодами и прижала к груди, будто щит.

Лукас потер переносицу носа.

– Да, конечно, ложитесь спать. Действительно, у вас был долгий и трудный день. Это даже лучше, во всяком случае, пока.

– Благодарю вас, Лукас, – тихо сказала она. – Лукас, мне очень жаль.

– Да, я понимаю. Однако, Николь, поверьте, насчет меня вы заблуждаетесь. Но я хочу, чтобы вы сами это поняли. Уже далеко за полночь, и вам нужно отдохнуть. Я постучу к вам в восемь, и мы спустимся вниз на завтрак. Может быть, вы пожелаете прокатиться на Джульетте.

Застрявший в горле комок не давал ей говорить, поэтому она только кивнула и вышла. Оказавшись в своей комнате, она посмотрела на эту дурацкую тарелку с ягодами и отшвырнула ее в сторону, так что та ударилась о стену и разбилась, забрызгав все вокруг сливками.

– Точно так же поступила бы эта ужасная миссис Пейн, – пробормотала она, глядя на испачканные стену и ковер.

Потом она забралась в кровать, спрятала лицо в воротник рубашки Лукаса, чтобы ощущать его милый, такой пьянящий запах… и разрыдалась.

Лукаса разбудили еще до рассвета, принеся письмо, адресованное мистеру Пейну. Помедлив секунду, он сломал печать без герба, догадываясь, что произошло нечто важное, раз Раф послал человека в такую даль.

Поблагодарив хозяина гостиницы и закрыв за ним дверь, он подошел к окну, небо за которым только начинало светлеть, и достал из конверта единственный листок. Он быстро пробежал глазами текст, затем внимательно перечитал еще раз и только потом бросил в огонь.

Его камердинер был бы поражен, если бы увидел, как скоро он умылся и оделся, выбрав куртку свободного покроя для верховой езды, наскоро повязал свежий шейный платок и, даже не поглядев в зеркало, натянул сапоги.

Торопливо пригладив взъерошенные после сна волосы, он подошел к двери в смежную комнату.

– Николь, я иду! – постучав, крикнул он. – Нам нужно срочно ехать.

Он думал, что застанет ее еще в кровати, но она уже стояла рядом в расстегнутой куртке своей амазонки, из-под которой виднелась белая рубашка, и закалывала волосы.

Лукас застыл на месте, с радостным восхищением глядя на юную прелестную женщину, которая этой ночью стала его женщиной, хотя сама не соглашалась это признать. И, несмотря на то, что будущее их было неизвестно, он уже считал себя счастливейшим человеком в мире.

– Выходит, я не ошиблась, – вынув изо рта шпильку, объяснила Николь. – Меня разбудил конский топот, и когда я открыла окно и выглянула во двор, мне показалось, что звали мистера Пейна. Я сразу стала одеваться. А вам лучше было бы причесаться, – с легкой улыбкой заметила она.

Лукасу понравилось, что она нисколько не испугалась, но из-за спешки он решил отложить поцелуи и похвалы на потом. Любопытно, что ей даже в голову не приходило, что один он быстрее добрался бы до Лондона, а ее мог оставить на попечение человека Рафа, который доставил бы ее домой.

Впрочем, он сам только что додумался до этого разумного решения, но сразу от него отмахнулся.

– Раф отправил нам навстречу свою коляску со свежими лошадьми. В этот час дорога на Дувр будет заполнена людьми и повозками. Мы сэкономим время, если оставим свои вещи в моей карете, а сами поедем до первого постоялого двора. Не знаю, как он узнал, но марш на Вестминстерский мост назначен на сегодняшний вечер, а нас отделяют от Лондона больше пятидесяти миль.

Она быстро кивнула, ловко прикрепив к волосам головной убор в виде кивера.

– Понятно. Вам нужно вернуться в город вовремя, чтобы успеть предотвратить этот марш, – сказала она, потянувшись за перчатками. – Прикажите седлать лошадей, я сейчас буду. Да! Как вы думаете, вы сможете достать для меня обычное седло? Мы домчимся быстрее, если мне не придется ехать по незнакомой местности, сидя боком.

В ответ на эту просьбу он мог задать ей много вопросов, но не стал.

– Я посмотрю, что можно сделать. Николь, у вас всего пять минут. Жаль, конечно, что мы не успеем позавтракать, но можем перекусить, когда доберемся до Линстеда, то есть сократим путь на добрых двадцать миль. Потом уже можно будет не так торопиться. А ваша Джульетта продержится?