Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры - Найо Марш

«Путешественники, — добавил он, — вызваны на 10.30». Беседа начала увядать, но ожила с появлением Бергарми с результатами вскрытия. Виолетту ударили по затылку и задушили руками. Мейлера, вероятно, сначала оглушили, а потом задушили и сбросили в колодец, хотя синяк на челюсти мог появиться в результате удара об ограждение или о стену во время падения. Фрагмент ткани, найденной Аллейном на внутренней стороне верхней перекладины, совпал с черной шерстью его пиджака, и на рукаве имелась соответствующая прореха.

В этот момент Вальдарно с напыщенной педантичностью призвал Бергарми немедленно признать, что теорию о возможном исчезновении Мейлера в колодце выдвинул синьор Аллейн и сказал, что сам он, Вальдарно, тогда же с ней согласился. Оба полицейских уверенно поклонились суперинтенданту.

— Сейчас важнее всего, — продолжал Вальдарно, — установить, действительно ли звук, который слышали эти особы, когда находились в митреуме, был звуком упавшей торцом на пол крышки саркофага, где гипотетически она оставалась, прислоненная к саркофагу, пока прятали тело женщины. Ваше мнение, синьор, так ли это было?

— Да, — подтвердил Аллейн. — Вспомните, когда мы снимали крышку, то произвели много шума. А тогда, минуты за две или больше до шума, мы услышали непонятный звук, который можно было принять за женский голос. Он был сильно искажен эхом и резко оборвался.

— Крик? — уточнил Вальдарно.

— Нет.

— Вообще-то можно предположить, что Виолетта кричала.

— Возможно, нет, если она находилась там против правил, вам не кажется? — заметил Аллейн. — Когда ранее она оскорбляла Мейлера, она не кричала, а шептала. Ее голос показался мне похожим на голос ведьмы — сорванный и не способный больше кричать.

Вальдарно внимательно посмотрел на Бергарми.

— Вы, без сомнения, понимаете, что все это значит?

— Конечно, синьор комиссар, — ответил Бергарми.

— И?

— Что если это была Виолетта, и если звук был звуком крышки саркофага, и если Мейлер убил Виолетту и сам вскоре после этого был убит… — здесь Бергарми глотнул воздуха, — … тогда, синьор комиссар, круг подозреваемых сужается до тех особ, которые держались поодиночке, когда группа покинула святилище. Это были майор Свит, баронесса Брейсли и ее племянник Дорн.

— Очень хорошо, — прокомментировал Вальдарно.

— И что, по сути, круг подозреваемых остается тем же, — добавил Бергарми, доводя свою мысль до конца, — невзирая на то, была ли Виолетта убита Мейлером или убийцей Мейлера.

Вальдарно повернулся к Аллейну и развел руками:

— Ecco! Вы согласны?

— Мастерский анализ, — проговорил Аллейн. — Есть только — вы позволите? — всего один вопрос, который мне хотелось бы задать.

— А?

— Мы знаем, где находился Джованни Векки?

— Векки?

— Да, — извиняющимся тоном сказал Аллейн. — Он стоял у машин, когда мы вышли из базилики, но мог находиться внутри, пока мы были в нижней ее части. Он не привлек бы внимания, верно? Я имею в виду, что он профессиональный агент туристического бюро и, наверное, часто остается на территории, пока клиенты находятся внизу. Образно говоря, часть пейзажа.

Вальдарно с меланхоличным видом посмотрел куда-то в пространство.

— Что, — спросил он у Бергарми, — сказал этот Векки?

— Синьор комиссар… ничего.

— По-прежнему ничего?

— Он упрям.

— Ему сообщили о смерти Мейлера?

— Прошлой ночью, синьор комиссар.

— Как он отреагировал?

— Снова ничего, — пожал плечами Бергарми. — Возможно, немного побледнел. Мне кажется, он нервничает.

— Нужно допросить Векки на предмет его передвижений во время совершения этих преступлений. И надо расспросить священников.

— Конечно, синьор комиссар, — ответил Бергарми.

— Пошлите за ним.

— Разумеется, синьор комиссар. Немедленно.

Вальдарно махнул рукой в сторону своего телефона, и Бергарми бросился к нему.

Вошел полицейский, отдал честь.

— Туристы, синьор комиссар, — доложил он.

— Очень хорошо. Все?

— Еще нет, синьор комиссар. Английская nobildonna[49] и ее племянник. Английский писатель. Синьорина. Голландец и его жена.

— Пригласите их, — произнес Вальдарно с величием шекспировского монарха.

И они вошли: такая теперь знакомая и такая до странности разношерстная компания.

Аллейн встал, как и Вальдарно, который поклонился с отменной учтивостью. Он произнес лишь: «Дамы и господа» — и указал им их места.

Леди Брейсли, одетая, с чрезмерно развитым чувством случая, в черное, проигнорировала это приглашение. Она направилась к Вальдарно и протянула руку, как для поцелуя. Он ее взял и поцеловал свой большой палец.

— Баронесса, — проговорил он.

— Слишком ужасно, — пожаловалась леди Брейсли. — Я не могу в это поверить. Во все это. Просто не могу поверить…

— К сожалению, это правда. Прошу вас! Садитесь.

Полицейский поспешно подтолкнул стул сзади под колени леди Брейсли. Она резко села, пристально посмотрела на Вальдарно и медленно покачала головой. Остальные с беспокойством наблюдали за ней. Ван дер Вегели обменялись быстрыми, недоверчивыми взглядами. Кеннет что-то недовольно буркнул.

Бергарми закончил отдавать приказы по телефону и уселся на небольшом расстоянии от письменного стола начальства.

— Не станем ждать, пока соберется все общество, — начал Вальдарно. Он важно объяснил, что в обычных условиях и по правилам такую беседу провел бы его заместитель, но так как потребовался бы переводчик, он решил провести ее лично.

Аллейн подумал, что это отклонение от установленного порядка сэкономило не так уж много времени, поскольку комиссар постоянно прерывался, дабы перевести на итальянский, на котором вел записи Бергарми.

События, так тщательно исследованные ранее, снова были исследованы, и ничего нового не появилось, если не считать нарастающего нетерпения и беспокойства части присутствующих. Когда Кеннет попытался протестовать, ему холодно напомнили, что с обнаружением тела Мейлера все они оказались вовлечены в это дело гораздо глубже. Кеннет и его тетка, судя по их виду, перепугались и умолкли.

Комиссар величественно повествовал дальше. Он добрался до ухода из митреума, когда Грант, который все больше и явно терял терпение, вдруг перебил его:

— Послушайте, мне очень жаль, но я просто не вижу смысла во всем этом повторении. Наверняка теперь ясно, что был ли звук, который мы слышали, произведен этой дурацкой крышкой или нет, совершенно невозможно, чтобы этого человека убил барон, баронесса, Аллейн, мисс Джейсон или я. Я полагаю, что идею о заговоре вы не рассматриваете, и если так, у вас есть неоспоримое доказательство того, что никто из нас ни на минуту не оставался один на протяжении всей экскурсии.