Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен! - Ксения Зацепина

– Рафа. – Я расплылась в глупой улыбке, но, вспомнив его чересчур нежные объятия с Кристиной, тут же поникла и скривилась.

Зоя молчала пару минут в раздумьях, стоит ли ей продолжать этот странный разговор или наплевать и вернуться в зал к ее любимому сыру и листьям салата.

– А за что, собственно? – ожила Зоя, и я поняла, что любопытства в этой девушке больше, чем чувства голода.

– Ну, у нас есть две версии, – с интонацией заправского детектива начала я, – только ты мне скажи, ты знаешь, чем занимался Слава?

– Работал в «Наиме».

– Ну да, а помимо работы в «Наиме» он еще работал на себя самого.

Зоя отрицательно помотала темными кудрями:

– Ты что-то путаешь, Славка больше никем не служил. Да что он мог-то, кроме как жопой вертеть и мышцами играть?

Я проигнорировала ехидный тон собеседницы и заерзала на узком подоконнике.

– В общем-то поле его деятельности осталось тем же. Он опаивал некоторых клиенток клуба, делал снимки во всяких интересных ракурсах, а потом шантажировал женщин этими фотографиями.

Какое-то время Зоя зыркала на меня своими большими серыми глазами, а потом загнулась в приступе истерического смеха. Что это у нее, нервное?

– Славка? Шантажировал? Да ты что? Он же бывший спортсмен! У него мозгов меньше, чем у моей левой туфли!

Я грозно посмотрела на Зою. Ну с чего бы это? Славка был вторым в классе по успеваемости, это во-первых. А во-вторых, если она не перестанет ржать, я залеплю ей прямо в морду.

Подождав несколько минут, пока менеджер «Наимы» просмеется, я грациозно, словно испанская принцесса, выудила из сумки записную книжку Калинина и, открыв ее на последней странице, сунула ее под нос Милой:

– Вот список тех, кого он шантажировал.

Зоя взяла книжку, затихла и оцепенела. Я с нескрываемым злорадством наблюдала за переменой ее настроения. Не надо было сомневаться в умственных способностях активности Славы! И моей, и Рафиной тоже! Мы же все это не с потолка взяли! Люди нынче такие недоверчивые, во всем всегда ищут подвох!

– Откуда у тебя это? – промямлила Милая, жадно пожирая список изумленным взглядом.

– Зоя, ты задаешь абсолютно неправильные вопросы, – я красноречиво ткнула в девушку указательным пальцем, – откуда у меня это – совершенно не важно. Важно другое – кто убил Славу?

– Полиция уже знает?

Я на секунду задумалась.

– Пока нет. Но узнает к концу недели. Я сама схожу и все им расскажу. – Сказав это, я сразу засомневалась. Все-таки не секрет, что наша полиция не очень-то жалует простой народ, который она по идее должна охранять и беречь. Еще выгонят меня пинками из отделения. Им-то что? На одно преступление больше, а зарплата от раскрываемых дел не растет. А, ладно. Схожу, расскажу. А дальше пусть они сами разбираются.

Это в том случае, если мы, разумеется, сами не докопаемся до истины.

Я, мило улыбнувшись, обратилась к Зое:

– Понимаешь, Зоечка, нам необходима твоя помощь…

– Вы что, ездили к этим теткам? – перебила меня Милая, продолжая таращиться в книжку.

– Ездили. Не ко всем, только к последним трем. Их истории были удивительно похожи, поэтому мы решили, что остальные двенадцать расскажут нам то же самое. Чего зря время терять? – Я заискивающе улыбнулась, но бесполезно. Девушка все еще таращилась в список.

Боже мой, как же она потрясена тайной деятельностью Славы! Пожалуй, даже больше, чем была потрясена я. А я Калинину все-таки не ежик с окраины, а самый старый друг и первая любовь, как он позже признался Рафе.

Кстати, как там эта сволочь? Небось все сидит с этой рыжей и не может оторвать от нее своих смуглых рук с накачанными бицепсами? Вот гад! Самый настоящий татарский гад!

– Так вот, – я переключилась на Зою, – у нас есть две версии. Первая: Славу убил кто-то из бывших клиенток Калинина. Ну знаешь, старые обиды, шантаж, грязные фото… Тут мы пока что ничего поделать не можем. Но согласно второй версии, у Калинина мог быть подельник!

– Кто? – вздрогнула Милая и уставилась на меня испуганным взглядом оленя, которого нечаянно осветили фары машины.

– Не знаю кто. Именно это ты и должна нам помочь выяснить. Понимаешь, мы думаем, что это один из танцоров. Ведь кто еще мог советовать Славе, кого можно снимать, а кого – нет? Мы… я была бы тебе очень признательна, если бы ты проверила по вашим записям, кто еще кроме Славы выступал перед этими женщинами. Предшественник Калинина наверняка и будет тем, кто наводил его на будущих «жертв».

Я подошла к девушке, осторожно взяла из ее ледяных рук книжечку, выдернула из нее листик и, быстро переписав 15 фамилий (а также добавив номер моего сотового), отдала лист Милой, а книжку со списком положила к себе в сумку.

– Вот. Пожалуйста, сделай это как можно быстрее, – взмолилась я.

Зоя выглядела так, как будто ей сообщили, что умер кто-то еще.

– Да ладно, ну подумаешь, он был шантажистом, – я по-дружески тихонько ударила кулаком по ее плечу, – мы же все равно будем любить его, несмотря ни на что, верно?

– Верно, – одними губами прошептала Зоя. Однако ее бледность подсказывала мне, что любить Славу так же она будет вряд ли. Если будет любить вообще.

Я с внутренним вздохом разочарования в этой милой девушке (теперь она для меня уже не милая Милая) выбралась в зал, который к этому времени покинули почти все танцоры. Остались лишь тетя Валя, Илона Давыдовна, соседки – поедательницы вкусностей и, конечно, Рафа с Кристиной.

Поймав мой презрительный взгляд, Бонд лихо освободился от цепляющихся за него белоснежных в мелкую конопушку конечностей Кристи и последовал за мной.

– Варя, подожди! – услышала я за спиной, уже спускаясь с крыльца. – Куда ты?

– Я домой.

– Посиди еще полчаса, я тебя отвезу.

Я развернулась лицом к Рафе. Он стоял напротив меня, такой высокий, сильный, удивительно красивый в свете яркого полуденного солнца. Его черные глаза с нескрываемой нежностью смотрели на меня, на губах играла легкая улыбка.

Ну что я, совсем отсталая? Кроме этой легкой улыбки, мне не светит ровным счетом ничего. Если у тебя аллергия на клубнику, лучше выкинуть ее на помойку, чем поставить на стол и ею любоваться, сожалея о том, что не можешь ее съесть.

– Спасибо, – я попыталась выглядеть беззаботной и даже веселой (прости меня, Славочка, я правда в трауре), – но мне пора. У меня сегодня вечером свидание. Мне нужно прихорошиться и вообще отдохнуть от всего.

Легкая улыбка Рафы увяла. Нежность в глазах сменилась раздражением.

– Ясно, – сквозь зубы процедил он.

– Так что до скорого. Передай тете Вале, что я через пару дней обязательно ее навещу. Пока.