Танец для двоих - Виктория Клейтон

Джайлс вытянул еще одну книгу:

— Посмотри, посмотри на это! Переводы Горация, на обложке имя Колли Сибера[40]. Знаешь, эта коллекция не имеет цены! Безусловно, сэр Томас Виктор Инскип, чей экслибрис стоит на книгах, был настоящий библиофил. Я думаю… — Он замолчал. — Мы должны составить каталог. Постарайся найти лист бумаги и ручку или карандаш.

Мы тяжело работали в течение трех часов. Джайлс диктовал, а я записывала. В библиотеке было очень холодно, но мы не обращали на это внимания, увлеченные своей работой. Джайлс пришел в возбуждение, делая одно открытие за другим.

— Взгляни! Первое издание романа «Адам Бид» Джордж Элиот, подписанное автором сэру Томасу Инскипу.

— О, дай мне посмотреть! — Я оставила на минуту работу секретарши, чтобы взглянуть на книгу. — Это одна из моих самых любимых книг. Помнишь, как замечательно описаны Гетти Сорель и Артур Донниторн в Холл-Фарм? «Обещайте мне только два танца, мисс Гетти!» Вероломное животное! Гетти мечтала о розовом шелковом платье, о карете с быстрыми лошадьми. Он разбил ее мечты. Как грустно, что Артур не женился на ней. Он был слишком слаб. Он не думал о ней, его интересовала только ее красота.

— Думаю, что все мужчины становятся слабыми, когда сталкиваются с женской красотой, — Джайлс грустно улыбнулся.

— Замечательный вечер, — сказала я, возвратившись за стол и взяв в руки карандаш. — Мне было очень интересно.

Джайлс не ответил, его мысли витали где-то далеко.

В половине седьмого я пошла на кухню. Джайлс сказал, что присоединится ко мне позже. Ему нужно было сделать несколько телефонных звонков — он собирался позвонить знакомым коллекционерам старинных книг. Я вытащила из холодильника баранью ногу, положила на стол и уставилась на нее в надежде, что ко мне придет вдохновение и я смогу что-либо сотворить. Флаффи запрыгнула на стол и стала мурлыкать, глядя мне в лицо. Я внимательно изучала страницы поваренной книги. Как жаль, что в школе мы научились готовить только миниатюрные éclairs[41] и duchesses pralinées[42]. Я вспомнила, что Р. Д. очень любил тушеную баранину с каперсами. Я оглянулась вокруг в попытке найти большую кастрюлю. Сварить баранину несложно, гораздо сложнее приготовить соус из каперсов.

— Вы, очевидно, безумно заняты? — спросила я миссис Фордайс, когда она подняла телефонную трубку. — Но я ужасно боюсь напортачить с едой.

— Я совершенно свободна. — Послышался глоток и слабый звон, словно бокал поставили на стол. — Наоборот, я счастлива слышать человеческий голос. Я вчера вывихнула ногу и теперь не могу играть в теннис. Мои планы на вечер полностью разрушены.

— Похоже, вы очень рациональны, а я, к сожалению, никогда не строю планов.

— Конечно, нет. Я тоже не планировала ничего наперед, когда была в таком же юном возрасте. Чудесные события происходили сами собой. Все казалось новым и удивительным. Сейчас же все, что происходит со мной, знакомо до чертиков и ужасно однообразно. — Послышался еще один глоток. — Я ужасно одинока. Смешно, не правда ли? Я часто вспоминаю дни своей юности и своего мужа Джеффри — отца Джайлса. Мы не знали, что такое рутина. Мы ходили на дневные спектакли, успевали забежать в «Харродс» за покупками, обедали в ресторане и мчались, чтобы забрать Джайлса из школы. А потом вместе готовили ужин и пили джин с тоником в компании гостей. У нас было много друзей. Мы вместе обедали, танцевали и устраивали вечеринки в теннисном клубе. Я знаю, скучно слушать воспоминания старухи, но в то время я постоянно была занята. Я никогда не пыталась остановиться, чтобы поразмышлять о жизни. Думаю, в этом моя проблема. Джайлс называет мою жизнь бесполезным существованием. Он презирает меня.

В ее голосе слышалась искренняя грусть. Я подозревала, что к моменту нашего разговора миссис Фордайс выпила не один стакан вина.

— Я не верю, что Джайлс презирает вас, — ответила я.

— Презирает, и он совершенно прав. Хочешь, я расскажу тебе, чем я занимаюсь в течение недели, из чего состоит моя жизнь? Понедельник — кухня на колесах. Я привожу в Уорсинг продукты для больных и нуждающихся. Вторник — библиотека. Я развожу книги на тележке по палатам и пью чай с дядей Джеффри. Ему девяносто лет, он совершенно глухой, и у него жуткий характер.

— О, бедняжка.

— В среду я целый день играю в бридж. Вечером позволяю себе съесть ломтик пирога с заварным кремом и выпить немного бренди с содовой. Пирог бывает пересушенным или недопеченным, все зависит от того, у кого я в этот день в гостях. Бывает, что я выпиваю немного лишнего. Среда — самый лучший день недели. В четверг я посещаю кинотеатр в Брайтоне с Памелой Баттерворз. Мы вместе учились в школе, бедняжка так и не повзрослела, у нее пусто в голове, как у пятнадцатилетней девочки… Извини, вероятно, я слишком язвительна. Просто сегодня такой день…

— Ничего страшного!

— В пятницу я играю в теннис. Я играю довольно хорошо для своего возраста. Мне приходилось дважды выигрывать турниры.

— А я играю отвратительно, у меня не получаются подачи снизу, — сказала я с легкой завистью.

Раздался звук зажигаемой спички и приглушенное ругательство.

— Черт побери, я прожгла дыру в своем кардигане. Прости меня, пожалуйста, мне не следовало ругаться.

— Я обожаю ругаться. Жаль, что у нас в запасе так мало ругательных слов. От частого употребления они теряют свою суть.

Миссис Фордайс засмеялась:

— Ты подняла мне настроение, девочка. Скажи, зачем ты мне звонила?

— Конечно, но вы не рассказали мне, как вы проводите субботу и воскресенье. — Я пыталась нарисовать в воображении картину жизни миссис Фордайс и желала, чтобы картина была полной.

— Хорошо, если тебе и в самом деле интересно. В субботу я делаю прическу и маникюр и отправляюсь на танцы. Это безрадостный танцевальный вечер в штаб-квартире Британского легиона. Несколько немолодых женщин с химической завивкой на голове танцуют по очереди с одним мужчиной. Я бываю там, потому что люблю старые танцы. Когда я кружусь в вальсе с рыхлым бывшим банковским менеджером, я закрываю глаза и представляю, что танцую с Джеффри. Мой Джеффри танцевал как бог.

Мне хотелось узнать как можно больше. Я не успела задать очередной вопрос, как миссис Фордайс продолжила:

— Воскресенье я провожу вместе с Берилл и Доном. Берилл ненавидит весь мир. Она приходит на ленч и шипит от злости. Дон — викарий в церкви Святого Марка, в которой я посещаю службу. Он полагает, что все прихожанки влюблены в него, несмотря на то что он выглядит, как жирный боров. Я вынуждена принимать их, потому что не могу оставаться по воскресеньям одна.