Чума вашему дому - Анна Жилло

Если б Тарас не прилетел с воплями, а спросил спокойно, я бы, может, с ним и поговорила. Сделала бы еще одну попытку достучаться и разрулить все с минимальными потерями. Но этот гусарский наскок стал последней каплей.

— Прошу прощения, — я вернулась к пациенту. — Не обращайте внимания. На ступеньку кресла поднимитесь, накидку придержите. Так, понятно. Ложитесь на подстилку, ноги на подставки. Хорошо, вставайте. Руки покажите. Выделения, боль при мочеиспускании? Трусы ваши дайте, пожалуйста.

Бедняга побагровел так, что стал одного цвета со своим отекшим членом, яркие пятна на котором сливались в причудливый узор. Бросив взгляд на изнанку скучных черных боксеров, я вернула их владельцу.

— Можете одеваться.

— Доктор, что… это?

— На что у вас аллергия?

Быстро натянув трусы, парень добросовестно начал перечислять, загибая пальцы.

— Ясно, — остановила я его где-то на десятом пункте. — Марку презервативов не меняли?

— Д-да, — с запинкой признался он. — Тех, которые всегда покупаю, не было.

— Не захватили с собой?

— Нет. А надо было?

— Неплохо бы. Ну да ладно. Девяносто девять процентов, что это аллергия на смазку. По-хорошему, надо отправить вас к аллергологу поставить пробу, но у него запись за неделю. Поэтому, когда придете домой, сделайте вот что. Протрите локтевой сгиб спиртом или водкой, дайте высохнуть и туго примотайте презерватив бинтом. На полчаса. Если почувствуете зуд или жжение, снимите сразу. Если через полчаса ничего не будет, наблюдайте за этим местом сутки. Появится покраснение или сыпь — значит, бинго. А так примите свой обычный антигистамин. Мазь от крапивницы есть? Прекрасно, мажьте. Можете купить в аптеке сухую череду, заварить, поделать ванночки для регенерации кожного покрова. Полный половой покой, разумеется, и больше эти презервативы не используйте. Лучше держаться привычной марки. На упаковке обычно состав смазки не указан, так что можно снова промахнуться.

— А если не пройдет? — одевшись, пациент подошел к моему столу.

— Если зуд меньше не станет, в пятницу приходите утром, к девяти, — оторвалась я от записей в карте. — С презервативами. Скажете в регистратуре, что вам назначено. Отведу к аллергологу в обход очереди. Но, думаю, не понадобится.

— И что это было? — поджав губы, спросила Ленка, когда ботаник ушел.

— Ты же слышала, аллергия на резинку. Точнее, на лубрикант. Судя по тому, что у него перекрестная аллергия на картофель и томаты, то конкретно на крахмал. Сильно удивлюсь, если нет.

— Я про Григорьича. Что за вопли? Он что, с ума спрыгнул?

— Спрыгнул, Лен, — вздохнула я. — Боюсь, нас ждут серьезные перемены. Не волнуйся, я никуда не денусь и тебя никому не отдам. Если сама не сбежишь.

— А в чем дело-то?

— Давай пока не будем, ладно? И вообще чем меньше разговоров на эту тему, тем лучше. К тому же пока ничего еще не ясно.

— Ну… как скажешь, — она пожала плечами. — Но разговоры уже идут. Что у вас не все ладно.

Вернувшись домой, я позвонила отцу.

— Понятно, — вздохнул он, выслушав. — Я уже в курсе, Лариса донесла. Он ей форменную истерику закатил. И заметь, побежал к тебе ругаться, хотя разумный человек обратился бы к первоисточнику. То есть ко мне. Ну что ж… «ты этого хотел, Жорж Данден». Значит, ты сказала ему, что я приеду? Тогда давай к половине второго.

— А если сбежит?

— Значит, обговорим все без него. Ладно, до завтра.

Похоже, Артем был прав. И я с какой-то тоскливой обреченностью поняла, что точка невозврата пройдена. И работать мы с Тарасом больше не сможем, и отношения разрушены. Если и удастся их когда-нибудь восстановить, то нескоро и непросто.

Вечер был загублен. Я вяло перемещалась между диссертацией, написав два абзаца, сериалом и любовным романом, который начинался так обещающе, но скатился в тупые потрахушки едва не на потолке. Интересно, почему всегда кажется, что у тебя все чрезвычайно романтично, а у других сплошной кобеляж?

Потянулась рука позвонить Люке, но решила пока ее не трогать. Уж лучше когда все определится насчет клиник. Артем? Поколебалась, сомневаясь, не помешаю ли. Все-таки набрала, но звонок сбросился, и тут же пришло стандартное: «Извините, я не могу ответить, перезвоню при первой возможности».

Тогда я написала ему в воцап, кратко изложив разговоры с Тарасом и отцом. Телефон ожил только через полчаса:

«Извини, пришлось удрать в туалет. Держись. Надеюсь, завтра все выяснится. Увидимся вечером? Целую».

Я тут же написала, глупо улыбаясь и попадая не на те буквы:

«Надеюсь. Позвоню. И я тебя».

Вот теперь можно было ложиться спать. Вместо этого я в ночной рубашке отправилась на кухню, доела торт и выпила шампанского. Отметила годовщину, ага. Опять на ночь.

Это ж сколько фитнеса понадобится, чтобы растрясти отложенное в стратегический запас?

Ровно в половине второго я вошла в клинику. Отец уже приехал: его синий БМВ трудно было не заметить.

— Григорий Сергеевич у Тараса Григорьевича в кабинете, — сделала большие глаза Сонечка.

— Один?

— Нет, еще кто-то с ним. Мужчина.

Ясно. Как и обещал, приехал с юристом. Захотелось развернуться и сбежать. Но так, скорее, поступил бы Тарас. Поэтому пришлось вдохнуть поглубже и…

Ничего, Тамара, и это переживем.

Для приличия стукнув разок в дверь, я не стала дожидаться приглашения и вошла. Судя по всему, разговора никакого еще не было. Сидели и ждали меня. Изготовившись к схватке. Тарас за своим столом — лицо напряженное, злое, упрямое. Отец устроился на стуле для пациентов, изучая что-то в телефоне. На табуретке в углу листал бумаги пожилой мужчина в дорогом костюме. Густая шапка седых волос оттеняла ярко-синие глаза.

— Здравствуй, Тамара, — кивнул отец. — Познакомься, Валентин Романович, мой юрист. Тамара, моя дочь.

Привстав и энергично пожав мою протянутую руку, юрист выразительно постучал пальцами по циферблату часов, явно стоивших не меньше космического корабля. Я присела на кушетку.

— Ну вот что, дети мои, — отец перевел взгляд с меня на Тараса. — Разговор у нас будет не из приятных. Я дал тебе, сынок, время подумать и сделать выводы. Либо ты их не сделал, либо… это совсем не те выводы, которых я от тебя ждал.

— Ну прости, папа, что не оправдал ожиданий, — с ёрнической ухмылкой огрызнулся Тарас. — Тебе ведь не впервой, да? Сначала Томка вышла замуж не за того, и ты ее вышвырнул из своей жизни. Теперь я позволил себе не согласиться с тобой и сделать по-своему.

— Ты, Тарасик, всегда все делал по свистку и по указке, — покачал головой отец. — Зачем думать самому, если есть другие. Придумают, сделают. Или расскажут, как сделать. А тут вдруг пробило на самостоятельность? Именно в тот самый момент, когда свое мнение желательно было засунуть туда, где производят массаж простаты. Так что не стоит изображать из себя жертву, не для тех зрителей спектакль. Короче… — сделав паузу, он задумчиво пожевал губу и продолжил: — Признаю, я поступил опрометчиво, женившись в таком возрасте. И еще более опрометчиво, когда оформил на вас дарственную, не выставив никаких дополнительных условий. Обратного хода этот процесс не имеет, поэтому придется поступить иначе.