Таня Гроттер и птица титанов - Дмитрий Емец

– А если… – осторожно начала Таня.

Ягге замахнулась на нее полотенцем.

– Терпеть не могу, когда ветеринары лезут в магическую медицину! Что ты хотела предложить? Ампутировать руку и запустить костеросток?

– Нет, хотя…

– Поздно, милая! Яд в крови, а кровь-то не сидит в руке! Чего я только не перепробовала – ничего не помогает! Гробыню как подменили!

– В каком смысле? – тревожно спросила Таня.

– Все действует наперекосяк! Любые мои лекарства! А сам яд? Пожирающие чернила должны пожирать! Вот и старый маразматик Абдулла, будь он неладен, утверждает то же самое! – сердито крикнула Ягге. – А она что? Гробыня становится полупрозрачной, как Недолеченная Дама! Пока только рука, но это сегодня!

– Гробыня станет невидимой?

– Если бы! Призраком она станет! Живой среди мертвых! И средства спасти ее нет!!! – И, сердито бросив полотенце, Ягге выставила Таню из магпункта.

Есть одно слово, которое нужно записать на скрижалях нашего сердца золотыми буквами. Это слово «НАДО». Слову «ХОЧУ» доверять вообще нельзя, хотя бы оно и предлагало правильнейшие вещи: спать на голом полу, получить третье высшее образование, прочитывать по семь книг в неделю и купаться в проруби. Просто потому не верить, что оно «ХОЧУ». Завтра оно все равно поменяет планы, предложит какую-нибудь другую ерунду, предаст и бросит, потому что оно «хочу».

Медузия Горгонова

В детстве, когда Тане становилось нешуточно плохо, она забивалась под лестницу, где сквозь новые доски проглядывали острия длинных гвоздей, и сидела там, наблюдая, как качается от дыхания старая паутина. Над головой бегали, ее искали, а она все сидела, пока не засыпала.

Вот и сейчас Таня сама не поняла, как оказалась под лестницей. Рядом медлительно переминались и пыхтели атланты. В их длившемся веками бормотании слышалось что-то успокаивающее, хотя смысл, конечно, ускользал. У Тани не оставалось ни мыслей, ни чувств, ни жалости к себе или к Гробыне – одна глухая тоска. Она легла, свернулась калачиком и… ощутила, что на нее кто-то настойчиво смотрит.

Она резко села, стукнувшись ухом о твердую ногу атланта. Перед ней стоял маленький безбородый домовой. Он был все в тех же лаптях, но уже не в красной рубашке, а в белой. И в толстом фартуке из мешковины.

– Чего тебе, малец? – резко спросила Таня и смущенно замолчала, спохватившись, что домовой, даже самый юный, все равно старше ее лет на шестьсот.

Домовой виновато улыбнулся и показал на рот.

– Тебе нельзя со мной разговаривать, потому что ты не самый старший, да? – догадалась Таня.

Домовой поманил ее за собой. Таня вскочила, зацепив макушкой о низкий свод.

– Неужели контрабас готов?

Домовой сначала кивнул, а затем мотнул головой.

– Исчерпывающий ответ! – буркнула Таня и, почесывая макушку, пошла за ним. Вскоре ей пришлось ползти. Проход под лестницей становился все более узким.

В мастерской у домовых кипела работа. Но едва Таня оказалась внутри, все мгновенно стихло. На верстаке Таня увидела свой контрабас. Гриф, аккуратно отделенный от остальной части, лежал в стороне. Не до конца снятые струны свисали как щупальца спрута. Вид у разделанного контрабаса был укоряющий. Тане стало совестно и перед домовыми, и перед контрабасом. И чего ей не леталось на Тикалус плетутс?

– Слушайте, а молоточки стеклянные я купить не успела! Вот дырявая голова! Потом занесу, ничего? – сказала Таня с милой улыбкой.

Она еще в прошлый раз решила, что забрать контрабас заберет, а если домовые потребуют обещанные молоточки – прикинется бедной сироткой.

Борода пушком оглянулась на пегобородого, а пегобородый на белобородого. Таня напряглась, решив, что ее проделка с молоточками раскушена, но тут белобородый сказал:

– Мы не возьмем с тебя ничего. Починим все бесплатно. Ты Таня Гроттер!

Таня озадачилась.

– А в прошлый раз, когда вы просили молоточки, я не была Таней Гроттер?

Ей не ответили. У домовых была прекрасная привычка не слышать неинтересных им вопросов. Белобородый посмотрел на пегобородого, передавая ему эстафету.

– Ситуация изменилась. Мы позвали тебя, потому что кое-что нашли внутри грифа!

– Что? – непонимающе спросила Таня.

Домовые опять стали смотреть друг на друга.

– Мы нашли ничего, – торжественно сказал белобородый.

– Как же можно найти ничего?

– Ничего можно найти, если оно нигде! – Белобородый показал Тане на место, где гриф контрабаса крепился к корпусу. Таня увидела четыре крошечные черточки – три наверху и одну внизу.

– Похоже на птичий след! – сказала Таня.

Домовой важно кивнул.

– Он и есть. Птица пробежала отсюда и вот сюда.

– Где пробежала? Внутри грифа? – недоверчиво спросила Таня.

Домовые вновь стали переглядываться, но уже в обратном порядке – от старшего к младшему. На сей раз обычная иерархия отчего-то нарушилась, и ответила борода пушком.

– Да. Из контрабаса внутрь грифа и назад. Мы видели следы, когда клеили гриф.

– Это невозможно! Гриф сплошной. И как нужно пробежать, чтобы следы оттиснулись на контрабасе? Дерево твердое! Когда это было?

Домовые зашуршали и принялись толкать друг друга. Белобородый поднял на Таню ясные глаза. В них была фильтрующая мудрость, отрешенная от всего второстепенного.

– Это было завтра.

– Завтра еще не наступило! – напомнила Таня.

Молодые домовые недовольно завозились. Спорить со старшим не полагалось. Белобородый закрыл глаза. Он был терпелив и чем-то очень доволен.

– Значит, это было вчера. Вчера-недавно. Или вчера-давно. Она не прилетает просто так. Она любила твою мать Софию!

– Мою мать? Кто любил? Тот, кто оставил следы?

Белая борода молчала. Пегобородый подошел к Тане и легонько подтолкнул ее к выходу.

– Когда контрабас будет готов, мы принесем его! Мы рады за тебя. Она не прилетает просто так. И потому мы не возьмем с тебя ничего.

Таня почувствовала, что больше ей ничего не скажут. Она еще не ушла, а в мастерской у домовых вновь звонко и весело стучали молоточки.

* * *

Таня попала в Зал Двух Стихий после ужина. Молодцы из ларца одинаковые с лица заканчивали убирать со столов. С большим трудом Таня отыскала кусок хлеба с половинкой котлеты и робким следом чьих-то неуверенных зубов. Такая мелочь Таню не напугала. В детстве ей случалось есть обслюнявленные куски мяса, вырванные из пасти у ручного борса. А что поделаешь? Голод не тетка.