Цепи рая - Си Джей Абазис

76

Джулия Торнстон зашла в магазин в Шенеберге за начос и содовой. Она немного удивилась, обнаружив, что там довольно людно, и встала в очередь позади двух молодых готов.

«Должно быть, возвращаются с вечеринки», – подумала Джулия, одаривая их улыбкой. Когда у нее зазвонил телефон, они неодобрительно посмотрели на нее через плечо. Кто звонит в такой час?

Прикрыв ладонью рот рукой, Джулия прошептала в трубку:

– Торнстон!

– Джулия! Доктор Новак.

– Доктор?

Готы отвернулись, потеряв к ней интерес. Какая-то медсестра.

– Доктор. Даниель Новак. Сингапур…

– Да, – сказала Джулия, чувствуя себя виноватой. – Уже иду.

Она вышла из магазина в растерянности. Кто эти люди? Как они смеют звонить снова и снова – и так поздно? Что, если они не те, за кого себя выдают? В конце концов, они могут быть хакерами. Пробрались прямо в ее дом!

Ночь была теплая. Полностью проснувшись к этому моменту, Джулия подумала о том, чтобы выключить телефон, поехать домой в Грюневальд, отключить свою систему безопасности и лечь спать. Пусть отправляют свой ордер ее директору. Завтра! А тот пусть уж сам выясняет, что им нужно. Таков протокол. Она бы так и сделала, если б только знала, как отключить интерком.

Джулия присела на скамейку – подумать и открыла пакетик чипсов. Чего доброго, еще будут названивать ей всю ночь… Открыв телефон, он погуглила Даниеля Новака и узнала, что он действительно возглавляет какой-то центр Интерпола в Сингапуре. Человек на фотографии был похож на того, которого она видела ранее в «Фейстайме» и «ЛинкдИне». Прямо в браузере, а не в специальной программе открыла вкладку для доступа к панели администратора «ResearchGate» и вошла в систему. Скажет им, что забыла, что у нее есть прямой доступ. Так лучше, чем признаваться в своей полной зависимости от привычек. Да, конечно, она предпочитает широкий экран в своем офисе. Но ехать через весь Берлин в час ночи, если в этом нет необходимости?.. Она ввела в поиск имя пользователя.

Ари Фишер.

Член с 2011 года.

Он не был особо активным пользователем. В его досье указывалось, что он загружал только материалы для частного доступа. Никаких общедоступных файлов. Только черновики, которыми он делился…

…с одним человеком.

Всегда одним и тем же.

Наставником или что-то в этом роде?

Джулия дошла до нижнего шва своего пакетика с начос. Она решила, что лучше всего вернуться домой. И пока не смотреть дальше.

77

На расходы не скупились.

Купол черного неба над заливом Миконос внезапно наполнился ринувшимися сверху фейерверками. Восхищенные возгласы зачарованных зрителей заполнили его снизу. Манос знал: любой, кто видит это, – как бы далеко он ни был, – испытывает то же, что и избалованные гости.

Благоговейный трепет.

Молодожены завершили свой свадебный танец поцелуем для фотографов, и тут же зазвучали другие, страстные ритмы. Те, что помоложе, устремились на танцпол; те, что постарше, тоже поддались общей атмосфере. Лиз сияла, Джеймс блаженствовал. Его родители танцевали неподалеку, все их друзья собрались вместе.

Внимание Маноса привлекли те, что остались в стороне от водоворота беззаботного веселья. Среди них был Фредерик, который, словно помощник официанта, носил кувшины с коктейлями из задней комнаты.

– Фреддо! – окликнул его кто-то. – У нас есть для этого люди!

– Только не для этого!

– Ты что-то подсыпаешь? – спросил Манос, хватая Фредерика за руку.

Тот виновато улыбнулся, как ребенок, застигнутый на месте преступления. Но Манос не собирался его жалеть – психоделики, которые он проглотил с пуншем на концерте во Фтелии, стоили ему последних крох доверия греческой полиции.

– Сущая ерунда! Все станут на пять процентов счастливее.

– Значит, это ты вчера вечером подсыпал что-то в выпивку?

– В «Алемагу»? Нет! Разве ты его не видел? Это был твой приятель.

– Мой приятель? – Маносу пришлось кричать, чтобы его было слышно.

– Тот… психолог!

Удержать его Манос не смог. Пронесшаяся мимо вереница танцующих захватила Фредерика и унесла.

Какой психолог?

Покинув танцпол, Манос спросил, где туалет, и направился туда сквозь толпу пьяных в доску гостей. Сам он до сих пор не выпил ни капли. Сегодня. Сегодняшний вечер решит все.

У огромной мраморной раковины мыл руки мужчина, только что вышедший из кабинки.

Вот и ответ.

Психолог.

Моральная отчужденность. «Греки верят в то, во что хотят верить, и точка. Измениться они не могут».

Макиавеллизм[55] и психопатия. «Я скажу что угодно, чтобы получить то, что мне нужно».

Эгоизм. «Возможно ли преодолеть себя?»

Но как человек, стоящий перед ним, связан с Ари Фишером?

Франц Хансен увидел приближающегося Маноса в зеркале и мгновенно переключился в режим холодной отстраненности. Вода еще лилась, но он уже отряхнул руки.

– Вы один? – спросил Манос, открывая соседний кран.

Журчание воды нейтрализовало звуки музыки снаружи.

– Лена в дамской комнате.

– Вы обрели друг друга, – улыбнулся Манос. – Еще раз.

– Да. – Тень триумфа коснулась губ Хансена, но они тут же сложились в кривую улыбку. – Потому что Лена верит в способность людей меняться.

– Лена действительно верит. А вы?

Их взгляды встретились в ледяном молчании.

– Так ли уж важно, что я думаю? – Его голос прозвучал грубо и хрипло, как будто говорил кто-то другой. – Все знают, что люди могут меняться. Человеческая цивилизация основана на идее перемен.

– Концепция свободы воли… – прошептал Манос.

– …это миф.

Хансен взял льняное полотенце и начал вытирать руки.

– В лобной коре двести пятьдесят нейронов предсказывают решение человека за семьсот миллисекунд до того, как оно будет принято. Что вы скажете на это, мистер Ману?

– Зовите меня Манос.

– Так что, Манос? Обладаем ли мы свободой воли?

– У нас есть жизнь.

– А что такое жизнь без свободы?

Манос закрыл кран, чтобы лучше слышать. Но кран повернулся не полностью, и капли падали на мрамор в контрапункт танцевальной музыке. Хансен, казалось, ожидал, что Манос возразит ему.

Но Манос ничего не сказал. Франц Хансен положил полотенце.

Манос ничего не сделал. Франц Хансен улыбнулся ему.

Манос не двинулся с места. Франц Хансен прошел мимо него.

Манос отпустил его. В кармане загудел телефон. Игнорируя все звонки и сообщения, Манос набрал офицера Белласа. Но попал на голосовую почту. Он остался на месте. Просмотрел предыдущие звонки. От Мэй – ничего. Но были четыре пропущенных с другого номера. Из Сингапура. Он зашел в одну из кабинок и перезвонил по этому номеру. Издалека, словно из другого мира, с другой планеты, донесся знакомый, полный достоинства голос Даниеля Новака.

– Манос! Мэй не отвечает, поэтому звоню тебе. Мы получили ответ от немцев. Подозреваемого зовут