В объятьях богини раздора - Елена Настова

– На мой взгляд, хотеть детей противоестественно, – говорил он. – Это животный инстинкт – продолжать род, это обуза! Быть связанным по рукам и ногам всю жизнь, неужели ты не понимаешь? Я не хочу ни детей, ни семьи в общепринятом смысле… Мы с тобой оба творческие люди, зачем нам эти мещанские атрибуты?..

– Это не атрибуты, – возразила Наталья.

Влад остановился посреди комнаты.

– Моя королева, определись, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы я принял тот факт, что ты не можешь иметь детей? Или ты хочешь, чтобы я был расстроен этим фактом?

«Я хочу, чтобы ты сказал, что мы всё преодолеем и у нас обязательно будут дети», – подумала Наталья. Теперь ей стало ясно, что такого варианта Влад не озвучит.

Было уже довольно поздно, когда Влад предложил посмотреть какую-то комедию. Наталья согласилась и неожиданно уснула на середине. Засыпая под бормотанье телевизора, она думала о том, что, конечно, жестокие слова, которые говорил Влад, – всё это наносное, до поры до времени. Она хотела петь – и вот она поёт. И ребёнок у неё тоже будет. Её долгожданный, выстраданный… он родится, она знает это наверняка. «Главное, – не то думала, не то видела во сне Наталья, – это то, что я всё ему рассказала… никаких недоговорённостей… и он мне свои глупенькие страхи открыл…» В этот момент она была уверена, что они поведали друг другу самое личное.

* * *

Тем временем две недели прошли. Наталья вышла на работу. Первый же вечер показал ей, как прав был в своих расчётах Шемет: её слушали, ей аплодировали и кричали «Браво!». Это был успех, и каждый раз, сходя со сцены, Наталья мысленно посылала слова благодарности Ирине Николаевне Вороновой.

А ещё через пару недель о ней написали в газете. Вечером, приехав с Владом на дачу, Наталья прочитала в «Губернских вестях» (в разделе «Культура») о том, что в ресторане «Старый город» появилась новая певица. «Её творческую манеру характеризует дар проникать в другие эпохи, незаурядные вокальные данные, пластика, лиричность и волнующий эротизм», – писал какой-то критик. Несмотря на то что статья стояла на тематической странице, Наталья не сомневалась, что она заказная и перед выходом в печать вдумчиво читалась милым управляющим ресторана.

Газета вышла в пятницу, а в субботу вечером в большом зале ресторана было не протолкнуться. Все хотели послушать певицу, про которую написали в газете, и цена столиков у эстрады выросла вдвое.

Она перестала бояться ресторанной сцены. Саксофонист, которого где-то нашёл Шемет, превосходно справлялся со своей ролью. Аккомпанемент фортепиано и саксофона творил чудеса.

Так шла неделя за неделей. Купаясь в любви и признании зрителей, Наталья расцвела. Не только самовыражение: суммы, которые поступали на её банковскую карту, вызывали ликование. Она зарабатывает пением! Она смогла это сделать!.. Любовь, творчество, деньги – у неё есть всё, чего она только могла желать! Эйфория, в которой Наталья пребывала, отодвинула на время внутри неё мысли о неминуемом разводе. Единственное, что немного омрачало её триумф, – это то, что после разговора о ребёнке между ней и Владом прошло лёгкое охлаждение. «Временное, так всегда после ссоры бывает», – утешала себя Наталья. Но на душе было неспокойно.

Она говорила:

– Я ждала тебя всю жизнь… Даже когда я была с мужем, я думала о тебе, хотя в тот момент об этом не догадывалась… Я люблю тебя.

– Ты моя любимая модель, – отвечал Влад. – И перед камерой, и в жизни. Богиня моя…

Не удовлетворённая этими словами, она допытывалась:

– Ты по-прежнему любишь меня?

И Влад указывал на её портрет на стене и отвечал с улыбкой:

– Разве не заметно?

Эти слова успокаивали её на время, а потом снова начинало казаться, что что-то не так. «Наверное, я стала мнительной, – уговаривала себя Наталья. – Слишком уж всё хорошо, вот от этого мне и неспокойно».

Два или три раза в неделю она ночевала в Калинках – так называлась деревушка, где жил Влад. Наталья хотела бы жить там постоянно, но Влад уклончиво, но ясно дал понять, что ему это неудобно.

– Я творческий человек, пойми, – говорил Влад. – Одиночество – это залог моего профессионализма. У меня повышенная потребность в одиночестве. Я не зову тебя замуж, потому что это предполагает решение быть вместе и ночью, и днём, в то время как я прекрасно знаю, что не способен на это…

Она вспоминала мужа. Иван, называя себя механиком и технарём, хотел быть с ней постоянно… «Ну когда это было, – отмахивалась Наталья, – и что в итоге? Сам с утра до вечера на работе, я вечно ждала его… одна! Разве помог он мне стать тем, кем я хотела стать? Люблю, люблю – а на деле собственник… и вообще, у него другая женщина…»

Меж тем стремительные перемены не прошли для Натальи даром. У неё кружилась по утрам голова и случались приступы гастрита. В такие минуты она не могла не только петь – стоять, а иногда даже сидеть. Наталья, которой не хотелось омрачать свои дни брожением среди больных людей и разговорами с медиками, оттягивала обследования, сколько могла. Наконец, собралась с духом и отправилась по врачам.

…На второй день обследований она вышла из поликлиники, медленно перешла дорожку и опустилась на скамейку. Достала из сумки и развернула листочек с результатами УЗИ. Пробежала глазами и, откинувшись на спинку, закрыла глаза. В голове крутился романс, который она начала разучивать: «Гори, гори, моя звезда… Звезда любви приветная, ты у меня одна заветная, другой не будет никогда…»

Тёплый ветерок слабо шевелил бумажку в её руке, где размашистым почерком, криво и неразборчиво было написано: «Токсикоз по беременности, срок 4 недели».

* * *

В те самые минуты, когда Наталья сидела на скамейке у поликлиники, её муж разговаривал с ректором. Проект реформирования Русско-немецкого центра, уже почти согласованный, непостижимым образом снова встал на этапе последних утверждений, и никто в министерстве не мог ответить, что это означает. Ректор нервничал. Иван и вовсе не находил себе места.

– А ну как в последнем кабинете зарубили? – задумчиво рассуждал ректор.

– Разве такое может быть? – воскликнул Иван. – Уже всё до запятой согласовали!

– Конечно, может. И за мою жизнь было… не раз. Ещё не такое было. Я, когда работал в администрации, курировал стройку воздушного моста у транспортной развязки на въезде в город… Опасный перекрёсток, железнодорожный переезд, узкое место…

– Но там нет никакого моста! – не удержался Иван.

Ректор укоризненно посмотрел на него.

– Ты думаешь, что я не знаю, что на северо-восточном въезде в город нет моста? – спросил с лёгкой иронией.

– Извините…

– Сейчас там в часы пик столпотворение и аварии каждый второй день. А мы эту ситуацию предвидели тридцать лет назад. Сделали проект моста – над железнодорожной линией, над перекрёстком. Огромных денег стоил. Составили смету, прошли госэкспертизу – тоже чуть не десять миллионов заплатили… Получили одобрения-согласования отовсюду, предусмотрели софинансирование: из областного бюджета и городского. А потом наш губернатор поехал в столицу и там позволил себе нельстиво поговорить с чиновником из администрации президента… Ну и через неделю приходит виза: в выделении средств на строительство воздушного моста из федерального бюджета отказать!