В объятьях богини раздора - Елена Настова

Он вернулся в спальню, включил торшер и улёгся на то место, где обычно спала жена. Подушка пахла её духами, и бельё, как ему показалось, едва заметно сохраняло контуры её тела. Закинув руки за голову, Иван лежал, бесцельно блуждая взглядом по комнате. Всё здесь было такое знакомое, родное – и такое чужое без Натальи. Квартира, в которой он прожил всю свою жизнь, сначала с матерью, потом с женой, казалась пустой. Пустота лилась на него со всех сторон, из коридора, из кабинета, где, как ему почудилось, её было больше всего – потому что Наталья редко заходила туда, – из ванной с её влажным полотенцем, из кухни. Одиночество навалилось на него, словно до сих пор пряталось, ожидая вот именно этого часа, чтобы захватить его в плен. Он повернулся на бок, чтобы проверить часы с электронным табло. Часы светились спокойным серым светом, цифры мерцали изумрудно-зелёным: десять часов одиннадцать минут. Всё, как всегда, если не считать, что в его квартире поселилась пустота.

Иван подумал, что успеет ещё немного поработать. Прошёл в кабинет, включил компьютер и открыл папку с рабочими документами. Декан факультета машиностроения уехал на научный симпозиум в Чехию и все свои занятия со студентами поручил ему. Первая лекция была послезавтра. Иван решил посмотреть план и материалы и, если требуется, переделать. Некоторое время он читал, а потом обнаружил, что ему не работается. Мысли путались, ходили по кругу. Не в силах сосредоточиться, он встал и вернулся в спальню, решив посмотреть лекции завтра, а сейчас попытаться заснуть, но не в кабинете, как он спал уже почти пять месяцев, а в семейной кровати.

– Тебя ведь всё равно здесь нет, – тихо сказал он, имея в виду жену.

Снял покрывало, откинул одеяло и улёгся с края, где спала Наталья. Обнял руками подушку. Зарылся в неё лицом и стал думать о том, каким образом может развиваться ситуация с реформой Центра. Но и тут ничего не получилось. Его голова не желала думать о работе. Вместо этого в неё лезли мысли о том, что будет дальше с ним и Натальей, как они станут разводиться и как он будет жить без неё. Перед глазами вставали картины, одна другой ужаснее: вот Наталья собирает свои вещи, складывая в стопки, связывая в узлы. Он вынужден помогать ей: сносить коробки, узлы, связки вещей в ожидающую внизу «Газель». Её лицо, неуловимо изменившееся от чужих поцелуев. Её глаза со спрятанным глубоко светом, предназначенным не ему. Его родная, почему-то ставшая чужой…

Он заворочался. Хотелось обвинять жену, отстраниться от неё, как он уже решил раньше. Но внутри не было ни обиды, ни ожесточения. Наоборот, откуда-то появилось чувство вины перед Натальей, но он никак не мог понять, откуда оно взялось и в чём, собственно, он может быть виноват? И почему вдруг сейчас, после почти полуторамесячной твёрдости духа и спокойного принятия ситуации, на него нахлынула отчаянная тоска? «Это всё ректор, – думал, ворочаясь, Иван, – это оттого, что я увидел, как ему хочется домой…»

Укладываясь поудобнее, он сунул руку под подушку и наткнулся на какую-то бумажку. Некоторое время пальцы недоверчиво ощупывали тонкий листок. Потом Иван достал его, сел в кровати и снова включил торшер. Он не сразу понял, что это такое, не вдруг разобрал каракули синего цвета. А потом с ним что-то произошло. Позднее он не мог вспомнить, что он чувствовал; быть может, он потерял сознание? В голове звенело, а мысли выскакивали пред глазами, как строчки на тонкой машинописной бумаге, выползающие из-под печатной машинки, – он видел такое в старых фильмах. Без знаков препинания: «детей не было из-за него теперь она точно уйдёт значит он бесплоден вот откуда чувство вины безнадёжно уйдёт».

Его машина на полной скорости врезалась в бетонную стену…

Грохот.

Взрыв.

Крах…

В его руке дрожал листочек с корявыми синими строчками и печатью.

«Токсикоз по беременности, срок 4 недели».

…Как могла Наталья оставить листок с результатами УЗИ под подушкой? Как могло вообще прийти ей в голову спрятать дома, в семейной спальне, свидетельство своих отношений с любовником? Каким образом это могло произойти? Листок наглядно доказывал, что в её жизни произошли величайшие, кардинальные перемены, события, которые никогда, ни при каких обстоятельствах не могут быть забыты и которые перевернут её жизнь до основания…

Нет, она не рассчитывала на то, что Иван увидит листок и ей удастся избежать первых минут объяснения. Такое развитие событий не пришло в её затуманенную счастьем голову. Более того, она даже не вспомнила про Ивана. Прибежав домой, Наталья первым делом бросилась в душ. Она двигалась, словно в забытьи, опьянённая переполнявшей её радостью. В голове крутились мысли о том, как она объявит новость Владу. У неё будет ребёнок!.. Всё сложилось! Вот – она была права, когда предположила, что если у неё получится петь, то, возможно, получится и с малышом! Она была права! Нет, не она, а та женщина, писательница… как её зовут? Из Дании… Норвегии… Финляндии… из какой-то скандинавской страны!

Она бросилась было к ноутбуку, включила, но тут же сильно надавила на кнопку. Нет, ей некогда, у неё нет времени искать, кто была эта женщина, потом! Да и какая теперь разница? Главное – у неё будет ребёнок!

Она подошла к зеркалу. Встала боком и выпятила живот. Вздохнула: плоский живот, её тайная гордость, ни малейшего намёка на выпуклость. Наталья подскочила к шкафу. Выхватила джемпер, засунула под платье и снова повернулась боком. Выгнула спину, подражая беременным. Осмотрела себя с гордостью и удовлетворением. Вот так она будет выглядеть совсем скоро… быстрее бы, быстрее!

Но как всё же объявить эту новость?.. Помня разговоры Влада о детях, Наталья прикидывала, как ей подготовить Влада к известию. Показать листок с результатами УЗИ? Она посмотрела на листок. Он выглядел так буднично – желтоватый бланк, где рукой, пишущей такие заключения десятки раз в день, безразличным неряшливым почерком были написаны самые главные слова в её жизни. Да, ей дали только выписку: убедительный белый лист со снимком остался в медицинской книжке…

Подумав, Наталья отвергла идею. Она готова была целовать этот незначительный листочек, но Влад… нет, не оценит, – Влад любит яркое, эффектное… Лучше объявить новость самой… Но как объявить, какими словами? Как подготовить момент?..

За этими размышлениями Наталья рассеянно пошарила глазами по комнате, ища, куда бы убрать справку. Она не хотела брать её с собой, потому что боялась потерять, и боялась забыть место, куда её спрячет. Подумав, Наталья сунула листок под подушку. Здесь она, даже если забудет, найдёт своё бумажное сокровище…

Когда один из двоих не замечает другого, занятый исключительно своей жизнью, ему кажется, что и другой занят собой. Наталье даже в голову не могло прийти учинить обыск в кабинете Ивана, рыться в его вещах. Последние месяцы она не испытывала ни малейшего желания поваляться на диване, где спал Иван, да и вообще не интересовалась его занятиями. И, конечно, она ни на минуту не усомнилась в том, что её тайна будет в безопасности под подушкой. Предположить, что Иван в её отсутствие захочет лечь на «её» край кровати, положить голову на её подушку, предположить это, зная, что у него другая женщина и, более того – что он в курсе её измен, – как она могла бы предположить такое?