Побег генерала Корнилова из австрийского плена. Составлено по личным воспоминаниям, рассказам и запискам других участников побега и самого генерала Корнилова - А. Солнцев-Засекин

По окончании речи защитника, после почти полуторачасового совещания суд вернулся и вынес следующий приговор: «Смертная казнь через повешение, лишение гражданских прав и исключение из списков армии…» Я этого и ожидал, но сознаюсь, что на меня все же это подействовало, и лихорадочная волна пробежала по всему телу. Мой защитник поднялся и обжаловал приговор по форме. Суд принял жалобу к сведению. Доктор Гутковский, Мартьянов, Веселов и Цезарский были приговорены к дисциплинарному наказанию на восемь недель.

По окончании разговора с защитником меня отвели обратно в камеру. У двери и окна стояла стража, наблюдавшая за каждым моим движением, дабы я не попытался убежать. Скованный по рукам и ногам должен был я там ожидать окончательного решения. Это были горькие минуты неопределенности, когда при каждом шорохе ключа я думал, что уже идут за мною. Это продолжалось девять месяцев.

По истечении этого времени меня снова привели в дивизионный суд и там сообщили, что верховный военный суд отменил смертную казнь и приказал дело заново пересмотреть. Через восемь дней меня снова вызвали на суд и присудили к десяти годам заключения в крепости. Через два месяца после нового приговора меня отправили в крепость в Комарно. Посланное вперед извещение, характеризовавшее меня как человека крутого характера, решившегося использовать для побега малейшую возможность, сделало для меня пребывание там просто невозможным. Мне пришлось быстро убедиться, что жизнь при таких условиях равняется медленному умиранию. Сырая камера, холод, голод и побои – имея такие условия, я начал подумывать, как выбраться из этого горнила очищения. Всячески приходилось ломать голову, и я выработал новый план.

Я начал симулировать сумасшествие. Через тринадцать дней меня осмотрел врач-психиатр и отправил в дом сумасшедших для выяснения моего сумасшествия. Я этого желал и был убежден, что нахожусь на пути к желанной свободе. Когда 20 сентября 1918 года меня перевозили в военную лечебницу для душевнобольных, я улучил удобный момент и выскочил из поезда в смирительной рубашке, направился к лесу и был спасен. Прежде чем мои проводники заметили мое исчезновение, я уже был на приличном расстоянии от железной дороги и, продолжая днем и ночью свой путь, пришел в город Трнаву, где ночью перелез стену и скрылся в здании больницы. Случайно это оказалась та же больница, куда меня отправили для исследования моего душевного состояния. Скрываясь днем, я выходил только ночью, чтобы остатками пищи удовлетворить голод. В таком состоянии и при таких обстоятельствах я дождался 28 октября, дня нашего народного освобождения, который был и моим полным освобождением.

Что случилось с генералом Корниловым, известно всем. 18 августа 1916 года, оставив его на краю поляны, я вошел в кантину закупить продукты и там был задержан. Он это заметил и своевременно удалился. Через два часа после этого он перешел границу и был в безопасности. Отсюда послал русскому посольству в Бухарест телеграмму. За ним выслали автомобиль, привезший его в столицу Румынии, где ему была устроена торжественная встреча. По возвращении в Россию он был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени и одновременно назначен командиром 25-го корпуса.

Проникнутый глубоким чувством благодарности к тому, кто помог ему выбраться из плена и возвратил его России, он отправился прежде всего к отрядам чешской дружины, чтобы приветствовать соотечественников того, кто пожертвовал для него своей свободой и, как он думал, жизнью.

Далее, Корнилов добился для своего освободителя почестей, каких еще, пожалуй, не имел ни один солдат чешской армии. Мнимый мертвец Франтишек Мрняк был объявлен стрелком чешской дружины и зачислен в первый полк, первую роту и первый взвод. Когда же вечером в полку производилась «поверка», военный обряд, который только чуткая и широкая русская душа сумела уложить так красиво в рамки военных обычаев, воину Мрняку воздавалась трогательная военная почесть: дежурный унтер-офицер вызывал его имя, а взводный первого взвода первой роты первого стрелкового полка чешского легиона ежедневно отвечал «Расстрелян австрийцами в Прессбурге за освобождение генерала Корнилова». Затем, по прочтении имен всех присутствующих, пели «Отче наш», русский национальный гимн и, наконец, «Где Домов мой», звуки которого неслись далеко на запад, куда неслись и воспоминания добровольцев-стрелков и где в оковах, плесени, голодный, ежился от холода в сумраке крепостного каземата тот, кто был предметом ежедневной почести чехословацкого войска на Руси.

Перевел с чешского

Пехотный офицер

Нужно сказать, что Корнилов еще в мирное время и задолго до войны совершил не один геройский подвиг в Азии и на Дальнем Востоке Российской Империи.

Жизнь этого незаурядного человека началась в день мученика Лавра, в честь которого он и носит имя свое. Сын казака Георгия станицы Каркаралинской Акмолинской области Сибирского казачьего войска – хорунжего в отставке, волостного писаря и хозяина-землепашца – молодой Корнилов с самых ранних лет не был избалован легкостью жизни, что, вероятно, и определило его последующую жизнь.

Он самостоятельно подготовляется к поступлению в Сибирский кадетский корпус в Омске, чего и достигает с успехом. Будучи в корпусе, он много читает, особенно по истории, о прошлых войнах и путешествиях исследователей. Русско-Турецкую войну 1877–1878 гг. он знал так, что помнил всех героев ее от генерала до рядового солдата. Путешествия Пржевальского и Вамбери его особенно увлекали и, вероятно, они вдохновили его в будущем на путешествие в Персию под видом «дервиша» и на разведку, уже будучи офицером, афганской крепости Дейдади с риском быть пойманным и повешенным афганцами.

Лавр Георгиевич со школьной скамьи выдвинулся блестящими способностям, большим самолюбием и твердой волей. Девятнадцати лет он первым оканчивает кадетский корпус и поступает в Михайловское артиллерийское училище, которое также оканчивает первым в чине подпоручика. Имея право выбирать любую вакансию с лучшей стоянкой, он выбирает захолустную – одну из Туркестанских артиллерийских бригад в Ташкенте. Не по какому-либо капризу – нет, он еще будучи юнкером все свободное время посвящал усовершенствованию в иностранных языках, а особенно изучал восточные языки.

По прошествии трех лет, в 1895 году, он поступает в Академию Генерального штаба, которую отлично оканчивает в 1898 году, и возвращается в Туркестанский военный округ. Он исследует афганскую границу. Китайский Туркестан и провинции Персии, пройдя первым «Степь Отчаяния» – безводную песчано-знойную пустыню.

Уже в 1903 году в чине капитана генштаба он командируется в Индию, где его застает Русско-японская война. Он переводится в действующую армию в чине подполковника и в феврале 1905 года в знаменитых Мукденских боях проявляет геройство и награждается первым орденом Св. великомученика Георгия 4-й степени, а в декабре того же года за боевые отличия награждается Георгиевским (золотым) оружием и чином полковника. Затем – служба при Главном управлении генштаба, а в 1907 году Лавр Георгиевич был послан в качестве военного агента в Китай, где оставался до 1911 года. Затем он был командиром 8-го Эстляндского полка, а после – начальником 2-го Заамурского отряда отдела корпуса Пограничной стражи, где в 1911 году был произведен в генерал-майоры, имея от роду 41 год.