Из штрафников в разведку - Александр Терентьев

Над головой раздался еще какой-то шум, и гулко ударила автоматная очередь. Миронов недоуменно вскинул брови – луч фонаря дернулся, и немец, отброшенный неведомой силой, откинулся назад и через мгновение исчез. Тут же раздался тяжелый всплеск – тело упало в реку.

– Лейтенант, уходите!!! Я их придержу!! – на мосту громыхнула еще пара коротких автоматных очередей и тут же шарахнула граната.

Гришка, черт! Все-таки вылез, не утерпел… Куда уходить?! Шкуры свои спасать? А тебя бросить?! Нет, Нечипорук, так не пойдет! Сейчас, Гриша, мы сейчас – ты только полминутки продержись!

За половину минуты можно пробежать метров двести, можно без спешки прикурить сигарету, можно… Многое можно сделать за тридцать секунд в обычной жизни. В скоротечном же ближнем бою с превосходящими силами противника, да еще и на открытой местности, за полминуты можно разве что пять раз погибнуть. Или совершить подвиг. Красноармеец Нечипорук, пытаясь спасти товарищей, погиб один раз – очередь из крупнокалиберного пулемета буквально разорвала тело разведчика на куски. Расчет зенитного пулемета, подбежавший на помощь караульным, действовал быстро и слаженно…

Алексей, к тому времени уже успевший выбраться на мостки, с которых только что грохнулся в реку часовой, своими глазами видел, как Гриша, припав на колено, выпустил по фрицам свою последнюю очередь. Лешка выхватил пистолет и несколько раз выстрелил по неясно мельтешащим теням, понимая, что пистолет – ничто против винтовок, автоматов и уж тем более против пулемета. Попал, нет ли – сейчас Миронову было все равно. Все едино конец, все провалено – так уж лучше погибнуть вместе с ребятами в бою, чем…

Хайдаров тоже стрелял – узбек вскарабкался по берегу и залег на въезде на мост. Лешка, пригибаясь, пробежал по мосткам и с маху прыгнул в воду – сейчас единственно приемлемым и разумным вариантом был отход. Не трусливое бегство, а именно отход! Надо хватать за шкирку Усмана и попытаться добраться до своей скрытой лежки – там автоматы, там вещмешки с боезапасом. Можно будет еще чуток подергаться!

Задыхаясь, Миронов подгреб к берегу – еще чуть-чуть, и он доберется до Хайдарова. Жив узбек, молодец! Сейчас, Усман, сейчас! Может, еще и повоюем… Если, конечно, сейчас фрицы их не сотрут в пыль еще очередью-другой из своего крупнокалиберного!

Последнее, что успел увидеть Алексей, был огненно-черный взрыв гранаты в метре от места, где пытался укрыться от пуль Хайдаров. Тут же в голове полыхнуло ослепительной вспышкой, и мир попросту исчез в безмолвной черноте…

…Отрывистый собачий лай становился все слышнее и отчетливее. Не угомонятся, сволочи, пока не найдут и не затравят – «Ordnung muss sein!».

Алексей привалился плечом к глинистому откосу, подмытому течением, и вскинул взгляд наверх: где-то там, казалось, совсем уже близко, скрытые нависшим козырьком берега, лаяли поисковые собаки – немцы обшаривали окрестности. Знают, гады, что один все-таки от моста ушел.

Лешка тяжело перевел дух и торопливо вытащил из-за пазухи «лимонку». Крепко обхватил грязными пальцами ребристый корпус, прижимая скобу, с отстраненной сосредоточенностью разогнул усики и выдернул кольцо с предохранительной чекой. Прижал руку с гранатой к груди и чуть запрокинул голову, подставляя лицо крупным холодным каплям дождя.

«Хрен вам, суки, а не плен… Давайте, берите! Вот и все… – подумалось устало. – Жаль только, что подыхать приходится в грязи…» Не было у него сейчас ни мыслей, ни страха, ни сожаления. Ничего не было, лишь апатия, опустошенность и тоска – серая и бесконечная, как унылый осенний дождь…

Он не помнил, как оказался здесь, в небольшой вымоине на берегу реки. Последним, что осталось в памяти от прошлой ночи, оказалась неясная, размытая картинка взрыва, накрывшего Хайдарова. Потом удар, вспышка и темнота беспамятства. Вероятно, один из осколков достался и ему – вон все лицо в крови, и в голове боль бьется-пульсирует в звенящей мути красноватого тумана… Что было потом? Да, потом он очнулся и услышал в темноте тихое журчание воды. Как ему удалось выплыть, Алексей, сколько ни пытался, так и не смог понять. Втиснулся в эту промоину и, кажется, снова потерял сознание… Очнулся и вскоре услышал лай собак. Огляделся, ощупал себя – вроде руки-ноги целы, шевелятся-работают. Пистолета в руках не было: видимо, утопил в реке. Да и толку-то от него – все равно в обойме не больше двух патронов оставалось! Зато нож в ножнах уцелел и самое главное – граната за пазухой…

Миронов вдруг понял, что он больше не слышит лая собак. Ушли? А ведь точно, ушли… Алексей непонимающим взглядом долго смотрел на свои побелевшие пальцы, сжимающие ребристый ком гранаты, потом прерывисто вздохнул и, медленно поворачивая голову, начал осматривать землю вокруг себя. Ага, вот оно, колечко… Лешка свободной рукой подобрал кольцо и вставил предохранительную чеку в запал – получилось не сразу, но все-таки удалось вернуть гранату в изначальный вид.

Пока Миронов пытался прийти в себя и растирал онемевшие пальцы, ему совсем не к месту не то вспомнился, не то привиделся из казавшегося теперь таким далеким курсантского прошлого старшина Хоменко. Старшина мрачно усмехался и, недружелюбно поглядывая на Лешку, говорил: «Что ж ты, лейтенант, с поля боя бежать собрался, а? Товарищи твои, значит, честно в бою полегли, а ты в кусты спрятался – слезы лить и помирать! А как же наш разговор? Помнишь, что тебе старшина Хоменко говорил? Нельзя нам вот так запросто подыхать – нам еще надо до ихней вонючей Германии добраться. Большой должок за ними, суками. А ты… Я-то думал, что ты покрепче будешь. Эх, Лешка, Лешка… Ладно, прощай, некогда мне с тобой…»

– Ладно, старшина, не пыли… – едва слышно огрызнулся Миронов, содрогаясь от бившей его мелкой дрожи. – И без тебя тошно! Счас маленько в себя приду… Насчет Германии не обещаю, но за ребят я с этими суками посчитаюсь по полной!

До наступления темноты пришлось ждать еще несколько часов, в течение которых Лешка то впадал в некое подобие беспамятства, то задремывал и тут же просыпался, сотрясаемый мелкой дрожью. Во время одного из коротких провалов в беспокойный и тревожный сон ему пригрезилась Мария. Девушка медленно брела вдоль опушки леса, залитой ярким солнечным светом, и на Алексея почему-то совсем не обращала внимания. Лишь в последние мгновения Маша, прежде чем растаять, все-таки обернулась и несмело помахала Миронову рукой – почему-то без улыбки.

– И ты меня осуждаешь? – Алексей мрачно усмехнулся и с силой потер ладонями лицо. – А что, все правильно: задание провалил, ребят потерял. И никому, товарищ лейтенант, твои оправдания неинтересны – да и какой в них смысл? Шкуру свою спасти от наказания? Так наказания я не боюсь! В штрафбат так в штрафбат, к стенке так к стенке – плевать. Заслужил – получи! Но… Все это потом, ребята, потом. А сейчас я встану и пойду! Кто сказал, что один в поле не воин? Дурак и сказал. Сейчас я вам всем покажу, что такое настоящий боец и разведчик! Оружия нет – ерунда! Нож есть! А оружия, патронов и жратвы у немцев полно – вот у них я все и возьму. Вместе с их жизнями. А дальше хоть потоп, хоть трава не расти! Сейчас я, Маша, сейчас… Ты только мне помоги чуток…