История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

Колониальные ориентации вносили различия не только в понимание модернизаторами смысла жизни, но в их чувство степени отставания в уровне развития своего общества от Запада. Каждая империя правила на своей территории. Франция измеряла свои достижения, равняясь на Римскую империю как универсальную цивилизаторскую силу, которая перевела варваров на латинский язык, дала им латинские институты и ассимилировала их в свою высокую культуру. Поэтому французы были социально восприимчивы к ассимилированным ими мусульманам, но, как правило, презирали местные традиции и институты, предпочитая устанавливать свое прямое правление. Англичане рассматривали Римскую империю как универсального арбитра между народами, каждый из которых мог идти своим собственным путем, соблюдая законы и порядки, установленные более развитыми людьми. Поэтому англичане чувствовали свою социальную ответственность перед ассимилированными ими мусульманами, которые в любом случае не были достаточно развитыми людьми, и более уважительно относились к местным традициям и институтам, предпочитая по мере возможности править косвенно, используя для этого уже существующие местные органы власти. В итоге мусульманам, как ожидающим от Запада благ, так и обиженным на него, было сложно упрекнуть их как в открытом расизме, так и в посягательствах на свою исламскую идентичность.

Новая «вестернизированная» роль мусульман как полноправных членов мирового сообщества, в котором Запад уже не обладал монополией на техникализм, получила символическое признание, когда индийский мусульманин Ага-хан (лидер исмаилитов-низаритов), представитель Британской Индии в Лиге Наций, был избран на пост председателя этого органа. Однако его избрание символизировало и то, что зависимые общества были допущены в мировое сообщество строго на условиях Запада. Он был полностью ассимилирован в английскую культуру и был убежденным сторонником сохранения статус-кво.

На 30-е годы пришелся следующий этап распада европейской гегемонии, который был вызван Великой Депрессией, ударившей по ней даже сильнее, чем Первая мировая война. Она подорвала финансовые ресурсы правительств западных стран, которым стало слишком дорого сохранять контроль над своими обширными империями. Более того, она подорвала и престиж Запада — западное экономическое превосходство, на котором держалось все остальное, рассыпалось в прах. Тем не менее все эти затруднения не смогли серьезно ослабить политическую власть Запада, поскольку депрессия так же сильно ударила и по экономикам зависимого типа. Но именно этот последний факт в конечном счете и стал самым опасным для европейской гегемонии. Для всего мира (за исключением, конечно, Советского Союза) депрессия означала частичный коллапс механизмов международного рынка капитала, который и был экономической основой гегемонии; это значило разорение или серьезное падение уровня жизни представителей среднего класса зависимых обществ, связанных с мировым рынком, что влекло за собой обнищание низших классов, городских рабочих и крестьянства, которые также были интегрированы в рынок. Рынок капитала как таковой достаточно скоро пришел в норму, но экономической дезорганизации общего мирового рынка, казалось, не будет конца. За пределами Советского Союза, где в принципе невозможно было открытое обсуждение проблем. Те слои среднего класса, которые отличались консерватизмом и принимали западное статус-кво, начали терять доверие; одновременно появилась основа для более активного участия в политической жизни низших классов общества, которые как никто более страдали от последствий кризиса. Однако, чтобы их политическое сознание сформировалось окончательно, потребовалась Вторая мировая война.

Новая война не затронула напрямую мусульманские страны центрального региона ислама сильнее, чем Первая мировая, но стала причиной намного более серьезных лишений и даже переселений некоторых народов; также она втянула ранее относительно изолированные области в гущу всемирной идеологической распри. В любом случае в течение определенного промежутка времени она определяла жизнь всех мусульманских народов. Как мы видели, даже мусульмане Советского Союза были мобилизованы для потребностей фронта и вместе с русскими и украинцами работали на новых заводах, а все проявления каких-либо политических протестов жестко подавлялись. Турция осталась нейтральной, но давление нейтралитета стало доминирующим фактом ее внутренней жизни. Независимость гордого своими успехами в модернизации Западноиранского государства была попрана, и страна была оккупирована своими старыми врагами. Арабский Восток стал беспомощным свидетелем борьбы англичан и немцев, причем сохранить власть смогли только пробританские правительства. В конце концов, как мы видели, эти правительства не могли остановить поток еврейских беженцев из Европы, которые в 1948 году, несмотря на совместные усилия арабов, создали здесь сионистское государство.

Часто война сама по себе приближала обретение независимости, но это давалось дорогой ценой. В Индии именно военные невзгоды вдохновили мусульман требовать отделения и создания собственного исламского государства. Они добились независимости в 1947 году, заплатив за это кровавыми погромами, миллионами беженцев и распадом общества. Далее Магриб стал ареной американского вторжения и конкуренции между теми французами, которые были готовы предоставить равные права и даже, возможно, самоуправление как плату за совместную борьбу с нацистами, и теми, кто предпочитал гарантированный статус-кво, пусть даже если гарантировать его будут немцы. В Индонезии японцы, чья оккупация стала позором для голландцев, представлявших в этом регионе Запад, попытались убедить местных мусульман, что «восточные собратья» помогут им догнать западные страны, если они согласятся жить под их правлением. Они создали идеологические организации современного техникалистского типа, которые пропагандировали среди широких масс населения, а также среди улемов идею о том, что желанные перемены вот-вот наступят. В итоге они в самом деле способствовали приходу к власти независимого правительства Индонезии, во главе которого стояли мусульманские модернизаторы. Этому правительству пришлось вступить в борьбу с голландцами, которые вернулись вместе с приходом победоносных американских войск, и ценой огромных жертв добиться подлинной независимости в 1949 году.

Британский пулеметчик на позициях в Иерусалиме

Но во многих областях (хотя и не всех) самым серьезным последствием войны стало наводнение городов (численность населения в которых удвоилась и утроилась) огромными массами нищих, оторванных от своих корней новых жителей. Некоторые страны стали еще более зависимыми от промышленных товаров, и когда война нарушила старые коммерческие каналы, это стало хорошим стимулом для роста местного промышленного производства. Но война также и обострила кумулятивный эффект депрессии, в результате города до и после войны наводнились крестьянами, неспособными больше прокормиться на своей земле. После войны к этим крестьянам присоединились и другие мигранты: палестинские беженцы, беженцы из Индии; но даже там, где таковых не было (например, в Магрибе), крестьянские переселенцы меняли облик городов, а также отношения со своими родственниками в деревне. У них отсутствовали средства для выживания в городах, поскольку новые отрасли промышленности не могли обеспечить их работой. В результате они либо нищенствовали, либо жили за счет родственников, перебиваясь случайными заработками напободие мелкой уличной торговли, когда молодой человек пытался продать несколько маек или другой дешевый промышленный ширпотреб по минимально возможной цене. После того как старые районы, где проживала нищета, оказались переполнены, трущобы стали расползаться, превращаясь в пригороды, застроенные временными жилищами из канистр, банок или листов фанеры без каких-ли-бо санитарных удобств. Правительство пыталось поддержать стандарты здравоохранения, требуя, чтобы эти новые дома либо были приведены в соответствие с санитарными требованиями, либо снесены. Но поскольку снести все, что успели построить, было невозможно, власти пошли на компромисс, разрешив оставить те дома, строительство которых было закончено. Тогда семьи бедняков совместными усилиями за одну ночь заканчивали стены и крыли крышу, чтобы наутро предъявить чиновникам «законченный» дом и поставить их перед фактом.