Римская империя. Величие и падение Вечного города - Айзек Азимов

После смерти Юлиана армия тут же на месте провозгласила императором Флавия Клавдия Иовиана, полководца, единственным достоинством которого была принадлежность к христианской религии. Без сомнения, многие восприняли катастрофу, которой закончился поход, как возмездие за неверие Юлиана и могли почувствовать себя в безопасности, только поставив над собой императора-христианина.

Иовиан сделал две вещи: отказался от религиозной политики своего предшественника и вернулся к положению вещей, существовавшему при Константине (хотя и не пытался преследовать язычников), и отказался от военной политики обоих императоров, заключив мир с Шапуром на очень невыгодных условиях. Он оставил Армению и другие регионы, которые принадлежали Риму ещё со времен Диоклетиана, и, в качестве особого унижения, сам отдал персам крепость Нисибис, которую они так и не смогли взять в честном бою. Этот мир был заключен для того, чтобы Иовиан смог как можно скорее вернуться в Константинополь и полностью завладеть властью над Империей. Однако по пути назад он умер, и в 364 г. в столицу привезли только его тело.

Солдаты выбрали другого императора. На этот раз им стал способный офицер по имени Флавий Валентиниан, уроженец Паннонии. Он разделил бремя правления со своим братом, Валентом. Валентиниан был христианином, но спокойно относился к различным религиозным взглядам, в то время как его соправитель являлся ревностным поклонником арианства. Тем не менее, несмотря на разницу в темпераменте и воззрениях, братья прекрасно находили между собой общий язык. Валентиниан был самым способным из них двоих; он был плохо образован и не доверял высшим классам, но это привело только к попыткам улучшить положение большей части населения государства, нужды которой он понимал больше, чем кто бы то ни было. Природный ум возмещал ему недостаток учености и позволил бы стать превосходным правителем, если бы не помешали обстоятельства политической жизни. К сожалению, все ею усилия пропали даром: они были принесены в жертву военной необходимости.

Валент остался на Востоке, а Валентиниан занялся защитой Запада и сделал своей столицей Медиолан. После того как Юлиан ушел из Галлии, германцы снова осмелели до того, что начали пересекать Рейн, однако в Валентиниане они нашли достойного преемника покойного императора. Им снова пришлось отступать, и снова в отместку римские легионы пересекали Рейн в обратную сторону, не щадя захватчиков. После укрощения варваров Валентиниан направился на юг для того, чтобы навести порядок в верхнем течении Дуная, в то время как один из его способных полководцев, Феодосий, был занят тем же самым в Британии. Ему удалось прогнать с римских территорий пиктов и скоттов.

К сожалению, в 375 г. Валентиниан умер от инсульта во время переговоров с главой одного из варварских племен. Что же касается Феодосия, офицеры, которых он изобличил в коррупции, ложно обвинили его в измене и в том же году казнили.

Наследником Валентиниана стал его старший сын, Флавий Грациан, правивший вместе со своим братом по отцу Флавием Валентинианом II. Последнему в то время было всего лишь четыре года от роду, поэтому Грациан один владел Западом.

Тем временем на Востоке собирались мрачные тучи. Уже сто лет с четвертью в землях к северу от Дуная и Чёрного моря жили готы, более или менее постоянно воевавшие с римлянами, но раз за разом проигрывавшие, поскольку все это время государством правили способные правители. Теперь варвары встретились с куда более ужасным противником, и он пришел из-за границ Азии.

На необитаемых просторах Центральной Азии в течение всей истории этой страны то и дело появлялись всадники. Эти места служили отличным пастбищем для лошадей диких кочевников, сильных людей, способных есть, пить и спать в седле, для которых дом был везде и нигде и которые перебирались с одного места на другое, всюду, где только растет трава. В удачные года, когда дождей было достаточно, толпы кочевников становилось больше, но если один за другим следовали сезоны сплошной засухи, то их земли уже не могли прокормить своих обитателей, и они устремлялись вперед, прочь из степи. Свои стада и семьи они приводили с собой. Если нужно, то эти люди могли обходиться минимальной пищей: лошадиной кровью или кобыльим молоком, так что им не приходилось беспокоиться о снабжении своей орды. На быстрых лошадях они способны были двигаться с такой же скоростью, с которой перебрасывается современная армия, и обрушиваться на ничего не подозревающих людей с быстротой молнии. Их быстрое приближение и жестокая атака наводили ужас, точно так же как и сбивающая с толку способность исчезать при встрече с серьезным сопротивлением и снова появляться с самых неожиданных сторон.

Смена обитателей районов к северу от Чёрного моря, вероятно, объяснялась вот такими неожиданными нашествиями кочевников из азиатских степей. Во времена Гомера там жили киммерийцы, во времена Геродота их сменили скифы, а ко времени образования Рима их место заняли сарматы.

Необычно было только то, что пришедшие затем готы появились не с востока, а с европейского севера. Теперь, при Валентиниане и Валенте, установился новый порядок: на Запад надвигалась новая волна кочевников. Столетиями это племя нападало на Китай с юга и востока. Для защиты от них в III столетии до н. э. (в то время, когда Рим сражался с Карфагеном) была построена Великая стена, огромное сооружение длиной в тысячу миль, которая должна была сдержать волну нашествия.

Возможно, что постройка этого укрепления стала большим несчастьем для Европы, поскольку потерпевшие неудачу на Востоке кочевники двинулись на Запад. Удивленные и испуганные жители западных земель назвали захватчиков гуннами.

В 374 г. кочевники достигли земель к северу от Чёрного моря, принадлежавших остготам, покорив и принудив к союзу все племена, с которыми столкнулись по дороге. Остготы были побеждены и вынуждены были покориться, а гунны пошли дальше, чтобы атаковать вестготов, живших к северу от Дуная. Слишком напуганные, чтобы пытаться противостоять захватчикам, те отошли к Дунаю и в 376 г. обратились к своим старым врагам, римлянам, с просьбой позволить им укрыться на территории Империи. Римляне поставили жесткие условия: готы должны были прийти безоружными, а их женщины — отправиться в Азию в качестве заложников. Поскольку у варваров не было другого выбора, они согласились, и таким образом несколько сотен тысяч готов наводнили земли Империи в то время, когда гунны достигли Дуная.

Всё было бы ещё ничего, если бы римляне устояли перед искушением воспользоваться несчастьем своих соседей, однако этого не случилось. Готам приходилось покупать еду по завышенным ценам, им всеми возможными способами давали понять, что они являются трусами и слабаками (в какой-то мере так оно и было, но это не значит, что подобное отношение им нравилось). В результате готы каким-то образом раздобыли оружие и начали вести себя так, как будто вторглись в Империю, а не явились просить там убежища. Они даже объединялись с теми самыми гуннами, от которых бежали, поскольку те тоже хотели получить кусок римского пирога. Новости о грабежах достигли императора, когда он был в Сирии и снова во главе своей армии сражался с престарелым персидским царем (в это время Шапуру было уже под семьдесят, и всю свою долгую жизнь он правил страной и вел войны с Римом).