Добрым словом и револьвером - Алексей Михайлович Махров

Проснулись, когда наша бронеколонна приехала в Ставку Верховного главнокомандующего, размещающуюся неподалеку от города Владимир-Волынский. Насколько я знал, нашего «батюшки-царя» здесь сейчас не было – Олегыч накануне, как почти все его штабные, уехал «в войска», на передовую. Что, с одной стороны, характеризовало его как человека смелого, а с другой – подверженного той же болезни, какую этим утром выявил у меня Альбертыч – «бурлению гормонов». Император должен в первый день боевых действий в штабе сидеть и отслеживать доклады подчинённых со всех участков фронта, благо связь, в том числе радийная и проводная телефонная, работает отлично.

Ладно, сам такой, что уж говорить…

Личный штаб генерал-майора Целебровского располагался в трёх больших палатках на некотором удалении от основного штабного «городка». И охрана тут у него тоже была своя – караул несли бойцы в «фирменных» маскировочных накидках. Я, снова увидев их, в очередной раз остро пожалел, что не могу взять с собой в Англию полсотни таких ребят – поучить моих ирландских товарищей уму-разуму и особенно азам воинской дисциплины.

Едва мы с Альбертычем вошли в центральную палатку и подошли к столу, на котором была расстелена крупномасштабная карта Карпат, появился адъютант с огромными кружками кофе.

– О, то, что нужно холодным весенним днем! – радостно сказал я, делая первый глоток. – Так что за печаль у тебя, товарищ генерал?

– Необходимо полностью отрезать австрийцев от снабжения! – сказал Альбертыч, держа кружку обеими руками. – Для этого мы запланировали диверсии на единственной железной дороге, ведущей в Галицию через горы. Есть несколько перспективных вариантов. А твой многолетний опыт разведчика-диверсанта нужен, чтобы оценить преимущества и недостатки каждого. Итак, смотри сюда…

И мой друг, периодически отхлебывая кофеёк, в течение получаса рассказывал мне об объектах на «железке», уничтожение которых могло привести к длительной остановке движения.

– Мне представляется самым интересным вот этот мост! – сказал я, после завершения «доклада», поразмышляв ещё минут пять. – Дорога здесь проходит через широкое ущелье между двумя высокими перевалами. На дне ущелья река. Если рвануть этот мост, то дорога закроется на пару месяцев точно – к тому времени, дай бог, уже война закончится!

– Почему ты думаешь, что на два месяца? – спросил Альбертыч, доставая из пачки бумаг справку об этом объекте. – Ага, понял… Ущелье глухое, и другого способа подвезти туда ремонтников и материалы для починки, кроме как по самой железной дороге, просто нет! Они этот мост строили почти три года, хотя он в итоге всё равно хлипкий получился, едва стандартные составы выдерживает. И если его рвануть, то чинить они его будут даже не два месяца, а как бы не год! Особенно если рвануть одну из опор на берегу реки. А лучше обе! Но на две и взрывчатки понадобится в два раза больше. А это горы – много на себе не унесешь!

– Можно послать побольше людей! – подсказал я, разглядывая карту. – Человек пятьдесят! Вот только… как они туда доберутся?

– Вот именно, Дорофеич, как? – хмыкнул мой друг. – Есть тут один неприятный нюансик, из-за которого данный вариант у нас не был в приоритете. Мы ведь предварительно маршрут прорабатывали. Но, насколько я помню из наших прикидок, добираться туда надо кружным путём, умудрившись миновать по пути линию вражеских укреплений и охранные зоны пяти внутренних гарнизонов. Мы закладывали на маршрут две-три недели, а то и месяц. Это много! Снабжение австрийцев надо прервать уже сейчас. А через месяц уже и смысла особого не будет – либо мы их, ценой больших потерь, перемелем, либо они всё-таки нас отобьют.

– А если закинуть людей и взрывчатку на планерах? В смысле – на дельтапланах? – с воодушевлением сказал я. – Ведь есть уже модели с двухместной гондолой! Там даже пулемёт ставят и запас патронов к нему держат! Значит, грузоподъёмность как бы не в сто кило должна быть!

– С новыми «звездообразными» движками планеры поднимают по сто тридцать килограммов, не считая пилота! – с довольной улыбкой «похвастался» Альбертыч. – Но, увы, дружище, дальность у них всего сто – сто пятьдесят километров.

– А если дополнительный бак поставить? – брякнул я и прикусил язык. – Глупость сморозил: какой смысл в баке, если кроме него в гондолу ничего больше не впихнешь!

– Верно, Дорофеич… – грустно сказал генерал и призадумался.

Пока он молчал, я принялся разглядывать карту и перелистывать справки по другим объектам. Может быть, и менее удачным, но более доступным.

– А ведь идея с воздушной доставкой – хороша! – вдруг сказал Альбертыч. – Есть у нас уже кое-что покруче планеров-дельтапланов! Горегляд с внучком месяц назад самолёт испытали! Почти как настоящий!

– В смысле – как настоящий? – удивился я.

– Почти точная копия «Цесны»! – радостно сказал генерал. – И дальность должна быть приличной и грузоподъёмность. Только я точные ТТХ не помню, надо уточнить… Так, внучок уже, наверное, Краков обходит, к нему лучше не «стучаться»… А вот позвоню-ка я Горегляду – он-то точно на месте!

И генерал, отойдя к столику с телефонными аппаратами, начал крутить какие-то ручки, переключать рычаги и общаться с невидимыми операторами. К нашему счастью, оказалось, что войсковая телефонная сеть имеет выход на гражданскую и всего через десять минут Альбертыч дозвонился до нужного абонента. В Нижнем Новгороде уже наступил рабочий день, и товарищ Горегляд был на месте.

– Так, Дорофеич, записывай! – скомандовал генерал. – Дальность у аэроплана «Р-1» – шестьсот километров, грузоподъёмность – четыреста килограммов! Записал?

Я кивнул.

– Спасибо, Афанасий Петрович! Доброго дня! – попрощался генерал и взглянул на меня с новым интересом. – Это хорошо, Дорофеич, что я тебя для консультации дёрнул! Хорошую ты идею подал! Ведь данных характеристик нам вполне хватит для заброски двух-трёх бойцов и необходимого количества взрывчатки!

– Заброска посадочным способом? – уточнил я, ещё раз внимательно рассматривая карту. – И где он здесь сядет? Стены ущелья – почти вертикальные, а вдоль реки кучи камней – угробится сто процентов, даже если за штурвалом будет ас. Кстати, а кто у нас стал первым лётчиком?

– Первый лётчик у нас, ты не поверишь, Дорофеич, – Иосиф Виссарионович Джугашвили, позывной Сталин! – сказал Альбертыч и звонко расхохотался.

– В смысле Джугашвили? Тот самый? – удивился я. – Слышал, что он во флот пошёл служить… И как он вдруг лётчиком стал?

– Так он до сих пор служит во флоте! Имеет звание мичман. А летать он начал ещё во время Турецкой войны, на планерах! – ответил генерал. – И взяли его в испытатели не из-за фамилии, а за реальные заслуги – у парня настоящий талант пилота и, что более важно, хладнокровие высочайшего уровня! Ты думаешь как он свой нынешний позывной заслужил? Внучок рассказал, что на первом полёте