Феникс - Эдуард Арбенов

– Да… – в дверях решил почему-то доверить ей частицу тайны. – Меня не будет некоторое время… Нигде. Не думайте ничего плохого.

Надие опустила ресницы. Поняла.

– Держитесь…

Прежде чем закончить рассказ об этом дне, следует вернуться в гестапо. Всего на несколько минут. В кабинет штурмбаннфюрера Курта Дитриха.

– В каком состоянии дело по Бель-Альянсштрассе?

– Разрешите доложить, господин майор.

– Пожалуйста… Только без оговорок… Вы любите сохранять нити и связывать ими все допустимое и недопустимое. Нам нужны четкие грани, Рудольф.

– Я учту ваше предупреждение, господин майор.

Штурмбаннфюрер положил локти на стол, уперся кулаками в скулы и так застыл, ожидая слов Рудольфа Берга. Из всех дел оно больше всего интересовало и беспокоило майора. Гиммлер заверил фюрера, что политическая полиция обеспечит стерильность немецкого тыла. Имелась в виду защита от коммунистической пропаганды и советской разведки. Штурмбаннфюрер делал все от него зависящее, лишь бы подтвердить заверение Генриха Гиммлера. В отчетах фигурировали только успешно проведенные операции по предупреждению возможной деятельности русской разведки или ее обезвреживанию. Рейхсканцлер должен видеть, как сильна его служба безопасности, как надежен тыл. Английские агенты меньше беспокоили фюрера. Активных военных действий со стороны западных союзников не было, следовательно, и разведка не проявляла активности. К тому же агентура западная, застрявшая после начала войны в Германии, потеряла связь с островом и практически не приносила вреда рейху. Английские разведчики притаились или в лучшем случае занимались вербовкой сил, способных быть полезными во время столкновения армий на континенте. А такое столкновение предполагалось. И зависело оно от развертывания событий на Восточном фронте. Пока Запад молчал. Запад выжидал. Это тоже учитывалось Гиммлером. Принималось в расчет. Рудольф Берг читал мысли штурмбанфюрера. Штурмбаннфюрер направлял решения Рудольфа Берга.

– Все пункты, отмеченные на схеме, проверены. «Опель-лейтенант» появлялся там в определенные и не определенные дни. Последние три месяца систематически останавливался у кладбища на Бель-Альянс. Водитель выходил из машины и прогуливался по улице или навещал могилы…

– Не то, не то… – прервал подчиненного майор. – Удалось установить его легенду? Кем он был в Берлине?

– Да. Представитель норвежской торговой фирмы.

– Дальше.

– Остался у нас после начала военных действий на Севере. Фирма возобновила деятельность.

– Главное! Давайте главное! Прежние связи фирмы.

– Канада, Австралия, Англия…

– Ну вот, наконец.

– Дважды бывал в Лондоне. В 1936 году и в 1939 году. Перед самым вступлением наших войск в Польшу.

– Имя? Кличка?

– Иоганн Хендриксен. Кличка неизвестна. Он убит, господин майор, – напоминая и требуя снисхождения к себе и своим коллегам, произнес Берг.

– Да, да…

– Самое любопытное, – после паузы начал Берг. И снова сделал паузу. Теперь уже для проверки шефа: насколько подействовала провокационная фраза. Штурмбаннфюрер застыл в ожидании. – Самое любопытное, что Хендриксен был знаком с небезызвестным нам Мустафой Чокаевым. В записной книжке Хендриксена значится адрес главы Туркестанского национального комитета. Внизу сделана шифрованная пометка цифрами и рисунком. Расшифровать пока не удалось…

Лицо майора при каждом слове Берга светлело. И наконец засветилось радостью. Нескрываемой радостью.

– Вы гений… оберштурмфюрер… Вы…

Берг смущенно потупился. Похвала была слишком большой. В сущности, если говорить о заслугах, то они принадлежат самому штурмбаннфюреру. Обер-лейтенант просто умело применил схему.

– Можно переходить к заключению?

– Конечно! – майор цвел. Его черные мохнатые брови поднялись, словно собирались взлететь. Он убрал руки из-под скул. Откинулся. Ждал эпилога. Знал, что он будет приятный. Молодец Берг. Умеет ориентироваться в сложном политическом лабиринте.

– Наблюдения контактов и связей, выяснение ориентации до 1939 года подтверждают принадлежность Иоганна Хендриксена к агентуре третьего отдела разведывательной службы Великобритании, находящейся в настоящее время в состоянии войны с Германией. Целью британской разведки и ее агента было…

– Достаточно… Приготовьте сводку… Обязательно укажите, что существовала агентурная сеть, в которую входили Хендриксен и Мустафа Чокаев. Нет, не входили, которую возглавлял Чокаев, старый агент английской службы, в свое время арестованный в Париже по этому же обвинению органами имперской политической полиции и выпущенный по обязательству, но тайно продолжавший сотрудничать с врагом Германии. Боясь разоблачения, покончил жизнь самоубийством такого-то числа, во столько-то часов и минут, в госпитале…

– Он был отравлен, – вставил Берг.

– Перефразируйте… – отмахнулся легко майор. – Чтоб в пять вечера сводка была у меня на столе.

– Как формулировать смерть?

– Я же сказал.

– Смерть Хендриксена?

– Перестрелка при задержании… Кстати, вы указали в протоколе оружие, найденное у него?

Берг помялся.

– Ну, пистолет «Бауэр». Помните? – подсказал майор.

– Ах, да.

– В нем не хватило трех гильз.

– Точно.

Штурмбаннфюрер на всякий случай посмотрел внимательно в глаза Бергу.

– Три патрона, – подтвердил оберштурмфюрер.

– Сводку к пяти… Даже – к трем!

Берг кивнул и направился к двери.

– Вы не обнаружили еще этого туркестанца? – кинул ему вслед штурмбаннфюрер.

Берг оглянулся.

– Нет, господин майор.

– Ищите… Он имеет прямое отношение к делу Чокаева и Хендриксена.

– Постараюсь.

– Старайтесь… У вас легкая рука, Рудольф…

Когда Саид Исламбек садился в поезд на Восточном вокзале, а это было в три часа сорок минут, сводка о ликвидации британской разведывательной агентуры в Берлине уже прошла обязательные инстанции и вышла за пределы Главного управления имперской безопасности. Уже в четыре ее читал барон Менке. Саид в это время трясся в вагоне где-то между полустанками. Еще через пятнадцать минут Менке позвонил Ольшеру и с издевкой спросил: «Надеюсь, вам уже известно, кем оказался Мустафа Чокаев?» «Нет», – ответил капитан. «Вы не читали сводку по Берлину?» «Читал дважды». «Странно! Самое главное пропустили». Гауптштурмфюрер усмехнулся: «Просто я правильно ее прочел». Барон пожал плечами: «Вы хотите сказать, что остальные прочли ее неправильно?» «Что вы, барон. Я лишь подчеркнул различие точек зрения. Каждый понял так, как ему нужно было».