Феникс - Эдуард Арбенов

Исламбеку стало казаться, что и он слышит. Какой-то неясный звук летел над соснами, бился в них. И вдруг уловил – лаяли собаки. Далеко. За лесом.

Открытие принесло разочарование. Он думал о другом, другого ждал. Вернее, готовился к другому. Необыкновенному. Ведь вся церемония была такой серьезной, такой таинственной. А в результате – гон овчарок. Обычный поиск беглецов. Инсценированный, конечно.

Ему даже показалось, что немцы устроили эту охоту для себя, решили поразвлечься острым зрелищем. Травля собаками щекочет нервы.

Он ошибся. Гундт, казалось, не выражал никакого интереса к охоте. Лицо оставалось хмурым, глаза тусклыми. Лишь стрелки часов приковали к себе внимание штурмбаннфюрера. Начальник школы проверял четкость выполнения задания. Он покусывал от дасады губы. Лай усилился, а человек не появлялся на площадке.

Начал проявлять нетерпение и Брехт. Его маленькие голубые глаза стреляли по участку, перебирали дерево за деревом – искали «беглеца».

Он появился, вернее, возник у ближней сосны, будто поднялся в рост, а до этого лежал в бурой высокой траве. Возможно, так на самом деле и было. Бегущим его никто не видел. Но он бежал. Тяжелое дыхание поднимало грудь, и ватник распахнулся. Глаза смотрели дико, губы перекосились. Человек по-настоящему спасался от собак. Не играл в спасение – искал его. Видно, не первый раз ему приходилось встречаться с разъяренными овчарками.

Бежать дальше некуда. На деревьях знаки – красные лоскуты – граница. Защищаться надо здесь. Перед землянкой, чтобы инструктор видел, насколько умело владеет беглец приемами защиты, насколько подготовлен.

Лай нарастает. Не ровным звуком: то усиливается, то спадает, то прерывается. Такое впечатление, будто собаки сходят от следа, плутают, бегут в сторону и даже возвращаются и снова находят линию. Рвутся вперед. Все-таки вперед, к землянке.

«Первый номер» прислонился к стволу. Стер пот с лица. Он жалок. Он напоминает чем-то загнанного зверя. Саиду даже чудится, что руки его трясутся. Отсюда, из землянки, не видно, шагов пятьдесят отделяют наблюдательный пункт от сосны, но Исламбек хорошо представил себе состояние «беглеца».

Гундт наклонился к Брехту и сказал тихо:

– Линия переплетена великолепно.

– Собаки сбились со следа… – не поднимая головы, отозвался унтерштурмфюрер.

Передышка. Для «первого номера». Он жадно глотал воздух, вытирал и вытирал пот. Собаки брехали за чащей. Недружно. Путались, искали, возвращались на след, снова шли. Минут десять продолжалась сумятица. Кто-то кричал. Ругался. Видно, проводники помогали овчаркам выбрать стежку. Потом все стихло.

– Пошли, – коротко сообщил Брехт. Он знал тонкости охоты.

И верно. За дальними деревьями показались рыжие и серые собачьи силуэты, за ними – тени проводников. Псы рвались вперед, они чуяли человека. А через минуту увидели жертву. Она прижалась к сосне. Недвижимая, отданная судьбой им на растерзание. Да, Анвар походил на приговоренного. Какой-то расслабленный, потерявший волю, он опирался о ствол. Ждал.

Проводники отцепили карабины. Собаки метнулись в чащу. Рыжая и серая пролетели мимо кустарника и выскочили на поляну. В последнюю секунду их отделяли от жертвы всего двадцать – двадцать пять шагов. Пустяк. Саид запечатлел эту секунду. Короткую. Разинутые пасти. Выброшенные вперед лапы, стелющиеся над травой хвосты.

Если бы Анвар бежал, они накрыли бы его. Сбили с ног, прижали к земле, придушили своими телами. Он стоял. Когда Исламбек увидел Анвара, мгновение назад, ни о каком сопротивлении не могло быть и речи: подавленное, испуганное, обессиленное существо. Он должен был стоять. Должен был пасть. А Анвар вдруг шагнул вперед. Шагнул, пригнувшись, почти касаясь ладонями земли.

Схватка. Предстояла схватка. В руке у Анвара вспыхнул нож. Не простой нож. Короткий и широкий, как кинжал.

Почти на прыжке овчарки замерли. Одна не удержалась и по инерции взлетела. И тут же, взвизгнув, упала. Покатилась по траве.

– Отлично, – прошептал Гундт.

Хмурость оставалась в глазах штурмбаннфюрера, но только в линиях, в нависших бровях, зрачки же горели восхищенно. Он был доволен. Он умел радоваться успехам своих воспитанников. Как-то Саид слышал в приемной Ольшера похвалу в адрес Гундта: «Майор дает высший класс, элиту». Здесь действительно готовили хорошо натренированных диверсантов, способных не только дойти до цели, но и вернуться при надобности. Анвар как раз демонстрировал отступление. Защищал себя. Пробивался сквозь возможное окружение. Собаки и «беглец» работали с полной выкладкой сил и умения.

Сбитую овчарку сейчас же взяли на поводок проводники. Она считалась вышедшей из игры. Пораженной. Хотя кинжал Анвара представлял собой лишь символическое оружие – деревянная, посеребренная модель, – удар был чувствительным. Пес скулил, повизгивал. Правда, рвался назад в бой, метался на поводке. Его держали.

Вторая овчарка воспользовалась коротким замешательством – метнулась к жертве и ухватила зубами локоть Анвара. Хватка была мертвая. Он попытался ее отшвырнуть, но только сделал круг рукой. Собака оторвалась от земли и повисла в воздухе. «Беглец» прижал ее к дереву и стал вдавливать локоть в пасть. Лапами пес отбивался. И небезуспешно. Когти рвали ватник, добирались до тела. Несколько секунд, возможно полминуты, собака сражалась. Однако локоть все глубже и глубже уходил в пасть. Вместо злобного рычания раздался хрип. Мучительный, предсмертный.

– Хальт!

Это не выдержал Брехт.

Подбежали проводники и вырвали собаку из рук Анвара. Пес с трудом встал на ноги. Они тряслись, подкашивались. Животное почти пережило свой конец.

Сам «беглец» как-то странно улыбался, кусал губы. Белые губы. Стряхивал с рук клочья шерсти, И ваты. Локоть был распотрошен.

Саид глянул на Брехта:

– Вы испугались финала?

– Он мог придушить собаку… У нас их не так много, господин шарфюрер.

Гундт был занят «первым номером». Его удивил, не восхитил, а именно удивил курсант. Конечно, экзамен прошел отлично. Но не это главное. Он увидел человека, способного сделать большее. Сделать невозможное. А для Гундта такое открытие было равносильно победе, крупной победе. Ведь майор выдавал «элиту». Азарт захватил начальника школы.

– Пустите Ральфа! – приказал он Брехту.

Тот, как бы не расслышав, поднял брови, застыл с немым вопросом в глазах.

– Ральфа на площадку! – повторил майор.

– Но…

Штурмбаннфюрер сжал пальцы до хруста в суставах.

– Вы разучились понимать команду.

Брехт взбежал по лесенке наверх и исчез за землянкой.

Все пятнадцать минут, что были отданы ожиданию, прошли в тишине. Майор постукивал пальцами по столбу, подпиравшему крышу землянки. Саид наблюдал за Анваром. «Беглец» опустился на землю около дерева, сложил ноги калачиком, по восточному обычаю, и отдыхал. Он предполагал, видимо, что урок не закончен или просто прерван для каких-то уточнений или изменений в программе. Проводники отвели собак в сторону. Привязали на коротких поводках.