Дурное поведение - Эмилия Грин

– Дочка-дочка! Просыпайся! Все хорошо!

Разлепив опухшие веки, несколько секунд я пыталась определить свое местонахождение. Сперва даже показалось, что ко всем бедам я еще и оглохла. К счастью, устремив взгляд в иллюминатор, стало понятно, что заложенность ушей связана с перепадом давления.

– Сколько мы уже летим? – поинтересовалась без особых эмоций.

– Уже почти два часа. Хочешь перекусить? – мама участливо обхватила мое запястье.

– Нет, ничего не хочу.

– Может, закажешь шампанского? – предложила она, игриво вскинув бровь. – Все-таки летим на частном самолете в нашу счастливую жизнь! Жаль, что мне нельзя.

– Спасибо, мам. Ты хотела поговорить…

Пальцы моментально сжались от предчувствия, что разговор только сильнее разбередит кровоточащую рану.

– Хорошо. Но прежде, чем мы начнем, просмотри эти сообщения…

Ловко разблокировав новенький айфон, мама всучила его мне. Чем дольше я фокусировала взгляд на прыгающих строчках, тем сильнее шипела кровь в венах, а на глаза наворачивались слезы бессилия.

– Мама, так ты тоже получала эти жуткие послания?! – я старалась унять дрожь.

– Да, дочка. Но все бы ничего, если бы несколько дней назад мы с Ваней не выяснили имя отправителя… – глубоко вздохнув, она прикрыла живот ладонями, будто пыталась уберечь малыша от невидимого удара.

– И кто же это? – произнесла, еле дыша.

– Тот же человек, кто стоит за клоунадой с маской Бабы Яги. – На родные зеленые глаза навернулись слезы. – Я забрала тебя из его комнаты сегодня утром.

– Р-руслан? – Его имя вибрировало на губах, отдаваясь щемящей болью в центре груди.

Мы летели в сотнях метров над землей на частном самолете Царева, и все происходящее казалось дурной сказкой. Даже после всего, через что мне пришлось пройти по вине старшего из братьев, не хотелось верить в этот кошмар.

– Да, дорогая. За всеми нашими бедами стоял Руслан. Я тоже пару раз видела эту «Бабку Ешку»… – мама грустно улыбнулась, поглаживая живот.

– Но… Но зачем ему это?! – всплеснула руками, пытаясь сглотнуть тягучий ком желчи.

– Ох, Агнешка, вроде ты у меня умница и красавица, а жизни совсем не знаешь. Все дело в завещании. Их и так четверо. Руслан – старший, следовательно, первый в списке наследников. На протяжении последних лет парень спал и видел, что отец вот-вот уедет расширять границы, а его поставят во главе штурвала в России. И тут мы нарисовались. Плюс известие о моей беременности. Как-то раз за завтраком Ваня ляпнул, что отпишет мне часть акций семейного предприятия. Разумеется, у парня сорвало чеку.

– Я не верю… Мама, он не настолько плохой… – повторяла, тяжело дыша.

– Служба безопасности пробила номер телефона, с которого приходили странные сообщения. Когда-то давно Руслан регистрировал его на свое имя, однако почти не пользовался, сменив на красивый с одинаковыми цифрами. А еще…

– Что?

– Близнецы признались, что именно Руслан подбил их нарисовать те жуткие разбитые сердца на заборе.

– Боже…

– А когда отец в воспитательных целях не вписал имена сыновей в завещание, он просто продолжил исподтишка творить дурные вещи, как волк в овечьей шкуре.

– Как волк. Да, пожалуй… – нервно рассмеялась, накрывая лоб ладонью. Я вся горела. – И что же теперь, мам? – спросила пересохшими губами.

– А теперь кошмар закончился. Ваня задержится на несколько дней в Москве решить оставшиеся проблемы. Думаю, теперь Руслану не захочется больше никого пугать…

В номере отеля «Балчуг Кемпински» с видом на Красную площадь было так тихо, что я слышал звук ударов собственного сердца. Странно, ведь казалось, с пулевым ранением в области груди долго не живут. Я старался, видит Бог. Я так сильно старался, но не смог не влюбиться. А влюбленный волк уже не хищник.

Изнемогая от тоски, я мечтал вернуться в наше царство из простыней, в то место, где впервые почувствовал, что такое избыток любви. Когда её так много, что она разрывает каждый гребанный атом, а внутри ощущение как от полета в космос. У меня никогда не было никого настолько близкого.

– Спасибо… – прошептал, не разлепляя пересохших губ.

И пусть эти чувства, словно коктейль из яда и мёда, я был ей благодарен и знал, что уже никогда не смогу полюбить кого-то другого.

Резкий стук в дверь прервал мои размышления. Не глядя в глазок, я потянул ручку на себя.

– Чего тебе надо? – окинул равнодушным взглядом ярко накрашенную брюнетку, облокотившуюся о дверной косяк.

– Руслан, я хотела попрощаться. Может, все-таки впустишь? – глаза Лизы наполнились поддельными слезами.

Впервые поймал себя на мысли, что хочу ударить женщину. Прямо-таки отвесить безнравственной девице звонкую смачную оплеуху, чтобы еще несколько часов ходила с красной щекой.

– Я же рассчитался? – спросил, подавив зевок.

– Почему ты меня гонишь? Мы могли бы обойтись не двумя номерами, а одним! Я сделала всё, как ты просил, и теперь с удовольствием могу организовать нам персональную сказку! – Люкина беззастенчиво положила ладонь на мой пах, однако, кроме брезгливости, её прикосновение ровным счетом ничего не вызвало.

– Я не пью.

– Причем здесь это? – слипшиеся от избытка туши ресницы сообщницы затрепетали.

– Чтобы трахнуть тебя, мне надо изрядно набухаться, но, увы, я столько не выпью, – безразлично пожал плечами.

– Но её-то ты трахал, да? Ну скажи? Скажи?! – шипела, как змея подколодная.

– Я её не трахал, потому что мы занимались любовью. Но тебе этого не понять.

– Ты думаешь, заденешь меня? Черта с два! Не знаю, что у вас там произошло с овечкой, но я получила истинное наслаждение, принимая участие в твоем спектакле. Рыжая мямля слишком хорошо устроилась: и дом в Барвихе, и четыре трахаря под боком, а теперь еще и потащила свою тощую задницу в Лондон! Ненавижу овечку! А-а-а…

Я впервые ударил женщину, с наслаждением глядя на припухшую красную полосу, проступавшую на её щеке.

– Руслан?! – трескучий голос отца заставил нас обернуться.

Батя стоял в коридоре, засунув руки в карманы классических брюк, напряжённо переводя взгляд с меня на Люкину.