Кремль 2222. Куркино - Олег Бондарев

– Ишь, какие ты слова знаешь! – разом повеселев, фыркнул бородач. – «Не провоцируйте его…» И откуда ты такой умный взялся? Ты же нео? Или нет?

– Мы не нео и не хомо, – кашлянув, сказал Бартаб. – Мы – Дикие. Живем в Куркино, сами по себе.

– Что еще за Дикие? – недоуменно нахмурился незнакомец. – Почему раньше не слышал?

– Наше племя небольшое, – пояснил вождь. – Мы живем в подземельях и промышляем охотой… на крысособак.

– И только на них? – недоверчиво прищурился бородач.

Их взгляды встретились. Как ни пытался Бартаб скрыть свою ненависть к хомо, она легко читалась в его тяжелом взоре.

– Нет, не только, – продолжая смотреть собеседнику прямо в глаза, медленно произнес вождь.

– Что и требовалось доказать… – пробормотал вновь прибывший.

Стальной «паук» вдруг притопнул ногой, будто в нетерпении. Бартаб вздрогнул от неожиданности и с опаской уставился на робота.

– Но хотя бы честно, – пожевав губу, признал бородач. – В общем так, верзила. Я дам тебе один шанс – всего один! – сохранить ваши жизни. Если вы расскажете мне, где находится логово мерзавца по прозвищу Угрюм, я позволю вам уйти.

Бартаб нахмурился.

– Ни о каких Угрюмах мы не слышали, – ответил он. – Но мы вообще не общаемся с хомо и не знаем их имен. Может, если ты опишешь, как он выглядит, я его вспомню?

– Ну, он чем-то на тебя похож, – подумав, сказал бородач. – Только носит не старые лохмотья, а коричневый плащ и черную маску с прорезями для глаз.

– А! – с явным облегчением воскликнул Бартаб. – Так вот ты о ком! Этого, конечно, знаю! Он живет к северу отсюда.

– Еще дальше на север? – переспросил незнакомец, явно разочарованный таким ответом собеседника. – А где именно?

– Ну, сложно так объяснить, на пальцах… – помедлив, пробормотал вождь Диких.

– Если отпустите наших, я отведу вас, – вдруг заявил Таргрут.

Бартаб вздрогнул и, оглянувшись через плечо, с удивлением уставился на бесшумного великана, стоящего в паре метров от вождя. В глазах у Таргрута была решительность; он явно хорошо подумал, прежде чем вызваться.

– Гляди-ка, Рухлядь! – воскликнул бородач. – Тут у них даже есть добровольцы, готовые пожертвовать собой ради отряда! Нет, это совершенно точно не нео – те б давно друг друга сожрали!

– Таргрут… – тихо произнес вождь.

– Все в порядке, Бартаб, – сказал верзила, покосившись в сторону предводителя. – Я отведу их и вернусь. Тут идти-то, по сути…

– Что ж, раз идти всего ничего, то пошли поскорей, герой! – весело сказал бородач. – А остальные разворачиваются и идут туда, откуда пришли. Все понятно, командир?

– Разворачиваемся! – пристально глядя на незнакомца, эхом повторил Бартаб.

Когда мутанты последовали его приказу и медленно, будто нехотя, побрели в направлении племенного дома, вождь еще раз обернулся и воскликнул:

– Могу я задать тебе вопрос, хомо?

– Ну, попробуй, – нехотя откликнулся незнакомец.

– Я ищу мою сестру, Рену. Не встречал ли ты ее? Она может быть с… с двумя хомо.

– Не встречал, – подумав, ответил бородач. – Точно. Вы – первые такие… странные, похожие и не похожие на нео. Иначе б я точно запомнил.

– Если вдруг увидишь ее, можешь сказать, чтоб вернулась домой, к брату? – пожевав губу, попросил Бартаб.

– Господи, какой же ты приставучий… – закатив глаза, простонал незнакомец.

Однако, увидев, до чего раздосадован мутант, он шумно выдохнул и сказал:

– Хорошо. Я передам ей твои слова… если увижу.

Бартаб кивнул и, поколебавшись, произнес:

– Спасибо, хомо. Удачи, Таргрут!

Сказав это, он поспешно развернулся и устремился следом за удаляющимися сородичами. Поведение великана Бартаба перед лицом стального «паука» послужило наглядным примером того, что иные величины значимы только внутри своей экосистемы.

Проще говоря, на всякого здоровяка всегда найдется кто-то поздоровей.

– Ну а ты, доброволец? – спросил бородач, повернувшись к Таргруту, который стоял чуть поодаль, с опаской поглядывая на био. – Ты точно знаешь, где живет этот Угрюм?

– Точно, – прочистив горло, ответил мутант. – Я был в том отряде ловчих, который однажды с ним схлестнулся.

– А почему же вы его не убили и не сожрали?

– Нас было шестеро, а у него были фенакодусы, крысособаки, другие… звери.

– Ясно. То есть вы решили разойтись миром – прямо как мы сейчас?

– Вроде того, – помедлив, выдавил Таргрут. – С тех пор мы держимся от него подальше, а он – от нас.

– Надо же, как получилось… – пробормотал незнакомец. – Людоеды решили заключить между собой перемирие, чтобы не мешать друг другу жрать людей… Как это чертовски мило!

Мутант не нашел, что на это ответить.

– Ладно, – сказал бородач. – Веди нас, Тартуг… или как тебя там?

– Таргрут.

– Ну или так, – поморщившись, воскликнул незнакомец. – В общем, отведи нас к этому Угрюму поскорей.

Мутант кивнул и, подумав недолго, пошел вдоль развалин к северной границе Куркино.

– Ну где вы там, Бо? – услышал он нетерпеливый отклик бородача.

Оглянувшись, Таргрут увидел, как из-за стального «паука» выходят еще трое хомо – один мужчина и две женщины. Парень с девушкой походили на сбежавших пленников, Фреда и Киру, даже возраст был схожий, а вот другая незнакомка отличалась от людей, ранее виденных мутантом: нижнюю часть ее лица скрывала черная маска, часть темных волос на голове отсутствовала, а правая рука заканчивалась культей, обтянутой плотной тканью.

Таргрут почему-то не удивился, когда на вопрос бородача ответила именно эта изувеченная женщина.

– Идем, идем, – пропела странная незнакомка. – Куда же мы денемся?

– Ну, мало ли… – буркнул бородач. – Это ж все-таки московская Зона… здесь все постоянно куда-то девается…

Тут он почувствовал на себе взгляд Дикого и, недобро посмотрев на провожатого исподлобья, сказал:

– А ты не пялься, а давай веди, куда следует! Дело у нас к вашему дружку Угрюму имеется… небывалой срочности.

Таргруту показалось, что при этих словах бородач покосился в сторону безрукой женщины. Не желая провоцировать странного мужчину понапрасну, мутант сказал:

– Веду-веду. Идем.

Их ждал север Куркино – район, где находилось логово зловредного людоеда Угрюма.

* * *

Три силуэта ощупью пробирались по коридору дома, некогда жилого, но уже давно погрузившегося во тьму забвения. Здесь пахло смертью и испражнениями; казалось, из сумрака, царящего вокруг, на путников взирала сама обреченность.