Игра в самозванцев - Анна Бахтиярова

Так странно. В мыслях я разделила нас: еѐ мертвую и себя живую. Будто мы - разные люди.

Эйван потерял дар речи. Такого поворота он не ждал. Ну, и отлично. Сам напросился. Нечего было рассказывать, какую сильную психологическую травму нанесла гибель невесты.

- Релия, ты снова не права. Всѐ не так, как кажется.

Ложечка безжалостно вонзилась в пирожное. Неужели, самовлюбленный павлин раскроет карты? Признается в обмане?

Я обвела взглядом зал. Пары, пары, пары. Сидят напротив, пьют вино и разговаривают. Одни только начинают встречаться и полны романтических надежд. Другие давно вместе, но чувства всѐ еще сильны. У всех свои истории любви: с печалями и радостями. Непохожие и неповторимые. Но сильно сомневаюсь, что хоть у кого-то они напоминают нашу с Эйваном историю, наполненную ложью и притворством.

- В чем же я не права?

Бывший жених тянул время. Набирался храбрости? Возможно.

- Мои отношения с невестой были не такими уж безоблачными.

Он, наконец, решился, а я замерла, жадно ловя каждое слово. Будет больно? Пусть. Мне нужно это услышать. Поставить точку в "пьесе" и закрыть "занавес". Навсегда.

- Этого брака жаждал мой отец, а я в то время играл роль примерного сына. Плясал под дудку грозного родителя. Отец уже видел, как расширится семейный бизнес, когда мы получим деньги невесты. Всѐ шло точно по плану. Она была невероятно наивной и доверчивой. Не ладила с родственниками, и это давало мне козыри. Требовалось лишь притворяться понимающим, внимательным и нежным, чтобы дергать за ниточки, как кукловод.

В горле запершило, и я отодвинула коктейль с пирожным, жалея, что под рукой нет воды. Хотя не знаю, чего хотелось больше: пить или утопиться. Догадываться и слышать правду

- не одно и то же.

- Притворяться легко, - продолжил Эйван, не замечая моего прожигающего взгляда. Бывший жених заговорил и теперь не мог остановиться. Старые грехи сами жаждали обнажиться. - Сложнее с этим жить. Не с обманом. Эта до тошноты богатая и правильная девчонка сама напрашивалась. Не появись я, козырное место занял бы кто-то другой, не

менее ушлый. Но я тонул, как в болоте. Лез на стену от ощущения безысходности. Назад пути не было, отец бы меня не простил. А я сходил с ума. Отношения длились полтора года. Целую вечность! Невыносимую! От мысли, что так будет продолжаться годами, хотелось в петлю. Это правда. Меня загнали в ловушку.

Руки чесались повторить подвиг Катарины и плеснуть содержимое бокала Эйвану в лицо. Его загнали в ловушку? Его?!

- Неужели, она была настолько отвратительна? Твоя невеста?

Это, правда, спросила я? Абсолютно спокойным голосом?

Мой личный кукловод горько засмеялся.

- Глупенькая, навязчивая, постоянно жалующаяся на родню. Список можно продолжать до бесконечности. Она планировала нашу будущую жизнь. Скучную, как сама. Ей не приходило в голову, что такой, как я, не способен влюбиться в пустышку! В то утро, когда ты на меня разозлилась, я вспомнил ее. Моя дражайшая невеста обожала театр, а ты заговорила о пригласительных, и я повел себя, как скотина. Прости.

Он протянул руку, чтобы сжать мою ладонь, но я отстранилась.

- Релия? - он растерялся. - Ты... ты считаешь меня подонком?

- Нет, - соврала я. И добавила. Полуправду. - Наверное, я бы тоже чувствовала себя в тисках, если б пришлось встречаться с тем, кого не выношу.

- Спасибо, - он вздохнул с облегчением.

- Не благодари. Сначала расскажи историю до конца.

- Хорошо, - он подарил одну из коронных умопомрачительных улыбок. - Я точно не знаю, как всѐ закончилось. Могу лишь догадываться. По официальной версии, моя несостоявшаяся жена сбежала из Дола, перебрала на вечеринке препаратов, повредила легкие и умерла в клинике для богачей. Я понимал, что это неправда. Она была на коротком поводке и никуда бы от меня не делась. Спектакль разыграли родственники, не пожелавшие расставаться с деньгами. А мой папаша остался с носом.

- Только он? - я усмехнулась, не сумела сдержаться. - А ты?

- Я? - Эйван устало потер лоб. - Я получил свободу. Пришлось терпеть сплетни и насмешливые взгляды. Парень, брошенный накануне свадьбы - тот ещѐ казус. Но я не расстраивался. С меня сняли ярмо. Я снова мог дышать. Жить. Понимаешь?

Нет, не понимала. Поймала себя на мысли, что Клара Хризантема не зря называет Эйвана нарциссом. Сидит и плачется, как девчонка. Да что он знает о настоящей несвободе? О заточении? Об отчаянье, когда хочется в петлю? Его ни капли не трогала судьба убитой невесты. Это она жертва. Не он.

Мерзавец. Моральный урод. Убила бы. Если б хватило мужества.

- Релия, скажи хоть что-нибудь.

Слов (тех, что я могла произнести вслух) не находилось. Как и сил.

- Эйван, мне нужно всѐ это переварить.

В его глазах промелькнуло разочарование.

- Понимаю, моѐ признание способно огорошить и...

- Не дави на меня, пожалуйста, - перебила я строго. - Не сейчас. У меня была трудная неделя.

Он почувствовал мой предел. И сдался. Почти.

- Хорошо, - проговорил мягко. - Но прежде чем уйдешь, послушай. Я дорожу нашими отношениями. Не рискну предсказать, к чему они приведут, но одно знаю точно: с тобой мне легко. Впервые за долгое время я хочу быть с кем-то рядом. Не мимолетно, а постоянно. Для меня самого это странно. Но оттого невероятно значимо.

Я чуть не расхохоталась ему в лицо. Он хочет быть со мной? С той, из-за которой когда-то лез на стену. Видно, от меня прежней, и правда, ничего не осталось...

****

Мы попрощались на парковке. Перед розовым лѐтом. Эйван хотел прикоснуться ко мне, и я, пересилив неприязнь, позволила поцеловать руку. Он отпустил ее не сразу, подержал в ладонях, как главную на свете ценность.

- Просто поверь мне, - прошептал он проникновенно. - Просто поверь.

Эйван считал, что закончил встречу на своих условиях. Он наделся на собственную неотразимость. К тому же, я не послала его сразу, а это выглядело хорошим знаком. Бывший жених не подозревал, какой ураган бушует в моей душе. Я смолчала лишь по одной причине. Попытка поставить точку сейчас закончилась бы срывом. А Релия, которую он знал, не могла повести себя, как истеричка.

Это вызвало бы подозрения. Ненужные и опасные.

Гламурный транспорт взмыл в воздух, а я сидела в кресле, обняв колени, и сжимала зубы, чтобы не закричать. Откровенность Эйвана разбила последние иллюзии. Теперь я знала, что вся моя жизнь в родном Доле - ложь. За восемь лет я смирилась с предательством семьи, но оставался крохотный "островок" - моя несбывшаяся любовь. Она единственная казалась настоящей. Чем-то реальным и стоящим. В роли Инги Брир - и в камере, и на улице - я запрещала себе думать о нашем с Эйваном прошлом. Но только теперь осознала, что оно всегда оставалось со мной. Подпитывало, не позволяло сломаться.