Шкатулка Судного дня - Ричард Кадри

Незнакомец посмотрел на карту – ту, что держал сложенной, а не ту, что вырвал из путеводителя, – и пошел по бульвару Ван Несс, где оставил себе почти неповрежденный проход. Он перелезал через разбитые машины, проталкивался через орущую толпу, направляясь к дороге. Вытащив из кармана новый путеводитель, он пролистал страницы. На обложке у путеводителя красовались пальмы и Китайский театр в Голливуде. Заголовок гласил: «Пешком по Лос-Анджелесу». Незнакомец вздохнул. Придется идти. Других вариантов нет. Он вышел на совершенно целое шоссе 101, пустое, потому что почти все съезды были заблокированы, и отправился на юг.

Великий темный магистр ложи Аваддона Кладис сидел на своем священном троне и ел рыбу с картошкой с золотого подноса. Изрядную часть предыдущего дня он провел, корчась, изгибаясь и растягиваясь в руках хиропрактика из комнаты четыре. Сегодня спина чувствовала себя получше, но запах хлорки из комнаты восемь портил ему обед. Вокруг творилась какая-то ерунда. Неудивительно, что многие из его паствы сбежали к этим уродам из Сан-Диего. Что он мог предложить им, кроме скидок на треску в кляре? Ложа пребывала в жалком состоянии, но скоро все изменится. Может быть, лучше – а то, к своему тайному стыду, ему придется это сделать – заключить союз с врагами на юге. Его старый «Датсун» был на последнем издыхании, и льготный кредит на «Вольво» казался крайне соблазнительным. Но нет, он не сдастся. Не продастся за блютус-радио. По крайней мере, сейчас. В грязном мятом рукаве магистра еще оставались козыри. Но они во многом зависели от других людей, которые опаздывали.

Он плеснул еще бальзамического уксуса на рыбу и посмотрел на часы. Через минуту Третий адепт и Шестой аколит, тяжело дыша, ввалились в священный зал.

– Простите, ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт, – снаружи стройка, и нам пришлось припарковаться аж на Седьмой улице.

– Мы бежали всю дорогу, – добавил Третий аколит.

Великий темный магистр успокаивающе махнул рукой:

– Все нормально. Я этот грохот уже много дней слушаю. Что они там строят?

– «Красного лобстера», сэр.

– Рыбный ресторан. Прекрасно. Может, городской совет просто придет и воткнет мне в задницу огромный штопор?

– Мы можем им помешать, – сказал Третий аколит, – налить клея в замки. Насыпать сахара в бензобаки.

– Там везде камеры, идиот, – ответил магистр, – вас увидят, и в ложе станет еще на два человека меньше. Нет. Это знак. Мы должны как можно быстрее вернуть Владыку Аваддона в этот жалкий мир. Посмотрим, как будет чувствовать себя «Красный лобстер», когда из моря вылезут тысячефутовые чудовища.

– Но, ваше темнейшество, у нас же тоже рыбный ресторан…

Магистр салфеткой прикрыл недоеденную рыбу.

– У всего есть причины, особенно у поступков Владыки Аваддона. К тому же ресторан скоро закроется. Как только мы получим шкатулку призыва. Между прочим, – он соединил пальцы, – как прошел налет на ублюдков Калексимуса?

– Это было круто, – сказал Третий аколит.

– Обалденно, – согласился Шестой адепт.

– Не стесняйтесь, мальчики. Давайте подробности. Детали. Я почти не сходил с трона в эти дни, разве что посрать да вытерпеть, пока меня свернет в крендель парень из четвертой комнаты. Я хочу хотя бы вообразить себе этот момент триумфа.

Шестой адепт и Третий аколит посмотрели друг на друга. Аколит, младший член ложи, робко улыбнулся Адепту, как будто ему оказывали большую честь, разрешая выступить первым.

– Понимаете, сэр… я не привык говорить.

– Не нервничай, – велел магистр, – с чего вы начали?

– Ну… Четвертый адепт притворился, что покупает персиковый коблер.

– И?

– На самом деле он его не покупал.

– А потом?

– Он бросил коблер на землю. Тогда мы все выскочили из фургона.

– И дальше что? Говори уже! Я хочу все прочувствовать, – сказал магистр.

– Мы перевернули стол, и выпечка разлетелась, – сообщил Третий аколит, – я наступил на пару пирогов.

– Молодец. Это почти компенсирует то, что ты тут наблевал.

– Спасибо, ваше темнейшество.

– Я поскользнулся на ириске и ушиб колено, – пожаловался Шестой адепт.

Магистр посмотрел на него тяжелым взглядом:

– Вряд ли это заслуживает Пурпурного сердца. Вы вселили в них страх перед ложей Аваддона Кладис?

– Да, конечно. Прямо в них. И на них. И кинули целый поднос маффинов.

– И булочек, – добавил Третий аколит.

– Да. Мы покрыли их позором и булочками.

– Отлично. А дальше что?

– Дальше мы убежали.

– Вы убежали?

– Там охрана была.

– На самом деле мы не бежали, – поправил Третий аколит, – мы прыгнули в машину и быстро уехали.

– Да. Так, – сказал Шестой адепт.

Магистр откинулся на спинку трона, и спину тут же прострелило. Когда вернется Аваддон, мошенник из четвертой комнаты окажется в расстрельных списках сразу после «Красного лобстера».

– А ты был прав, когда утверждал, что не умеешь толком говорить.

– Простите, ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт.

– А ты, аколит? Не было ли у тебя травм, связанных с кексиками? Не забились ли уши крошками? Не сломал ли ты ногу о пирог?

Третий аколит наклонился, показывая крошечный синяк.

– Мне лимонное пирожное в глаз попало. Жгло сильно. Но вкусное было. Думаю, она использует настоящие лимоны, а не резиновую ерунду из супермаркета.

– Прямо как моя мама, – добавил Шестой адепт.

– И моя.

– Господи, – сказал магистр, – как вы вообще пережили эту резню? Вынужден признаться, что уровень жестокости вашей истории меня не обрадовал. Кто-нибудь потерял хоть каплю крови?

– Первый адепт наткнулся на фургон и сломал нос, – пояснил аколит.

– Да не мы, идиот. Они. Вы оставили их истекать кровью?

– Нет, сэр, – ответил адепт, – но вот что у нас есть.

Он протянул магистру коричневый бумажный пакет.

– Тяжелый, – заметил тот, заглянул внутрь и улыбнулся. Сунул в пакет руку и вынул целую горсть четвертаков. – Вот это разговор. Вы украли их кассу. Отлично. И какова наша добыча?

– Сто шесть долларов восемьдесят три цента, – ответил Шестой адепт.

Магистр дернул углом рта.

– Ну, с Дональдом Трампом мы пока тягаться не можем, но это лучше, чем ничего.

– Спасибо, ваше темнейшество, – сказал адепт.

– Спасибо, – повторил аколит.

Магистр бросил мелочь на поднос, слегка наклонившийся под ее весом.