Великая перезагрузка. Война за мировое господство - Алекс Джонс

все же что-то поважнее? Может быть, это идеал, за который люди сражались и умирали сотнями лет? Но Шваб предпочитает не углубляться в обсуждение этого вопроса, отметив лишь, что за время пребывания у власти председателя Мао страна не слишком быстро развивалась в экономическом плане. А вот его преемник Дэн Сяопин взялся за экономику всерьез, ни на секунду не ослабляя железной хватки государственной власти. Шваб пишет:

Дэн Сяопин стремился изменить экономическую ситуацию. В 1978 году он отправился с визитом в Сингапур. На тот момент островной город-государство был одним из так называемых азиатских тигров (Гонконг, Тайвань, Сингапур и Южная Корея) – экономик, основанных на прямых зарубежных инвестициях, защите ключевых отраслей промышленности от международной конкуренции и обеспечивавших взрывной рост наращиванием экспорта. Вдохновленный успехами сингапурской экономики, Дэн Сяопин предложил новую модель экономического развития и в Китае – так называемую Политику реформ и открытости, которую и начал проводить с 1979 года261.

Давайте разберемся с некоторыми использованными словами и оборотами. Когда Шваб говорит о «защите ключевых отраслей промышленности от международной конкуренции», он имеет в виду банальный протекционизм.

А «прямые зарубежные инвестиции» приносят в экономику богачи-иностранцы, которых совершенно не интересует ситуация и условия «на земле», а только потенциальная прибыль.

А как государство может обеспечить максимальную прибыль зарубежным финансистам? Правильно, обеспечив монополию власти введением однопартийной системы, что мы и видим во всех «азиатских тиграх» что во времена Дэн Сяопина, что сейчас, когда эта книга готовится к публикации.

Вот что сам Шваб пишет о Сингапуре:

Кроме того, модель выборов в Сингапуре значительно отличается от других демократических государств. Правящая партия «Народное действие» возглавляет однопартийное правительство республики с момента обретения независимости в 1965 году. Другие партии принимают участие в общих выборах, которые проводятся раз в пять лет, и в 2020 году даже получили 40 % голосов. Тем не менее большинство в правительстве им ни разу получить не удалось, как не удалось и завоевать сколько-нибудь значительного количества мест в кабинете министров. В результате, по данным отчета издательства Nikkei Asian, Сингапур занимает 75-е место в рейтинге глобальных демократий издания The Economist за 2019 год, его опережают такие государства региона, как Малайзия (на 43-м месте), Индонезия (64-е место) и Таиланд (68-е). Особенно печальные результаты Сингапур показал в категории «выборный процесс и плюрализм»262.

В своем анализе Шваб отмечает чудовищную с точки зрения демократии ситуацию, когда оппозиционные партии не выигрывали выборов ни разу за 57 лет, но не придает этому никакого значения и продолжает повествование.

А все потому, что Сингапур, кажется, воплощает самую привлекательную для Шваба модель: вся власть принадлежит одной государственной партии и крупному бизнесу, а гражданам нужно сидеть и помалкивать.

Тираны всегда считают себя самыми умными в любой компании.

* * *

Выборы для Шваба – не более чем формальность. Неважно, какими средствами правитель получил свой пост – добрым словом или пистолетом. Важно, чтобы он делал то, что ему укажут глобалисты. В мире Шваба, без всякого сомнения, реальной властью должны обладать только корпорации:

Чтобы избежать худшего и добиться лучшего будущего, все заинтересованные стороны должны хорошо усвоить уроки прошлого, а правительства сформировать инклюзивную политику и бизнес-практики. Стремительность и неожиданность, с которыми возникают порой новые технологии, представляют собой серьезный вызов попыткам управлять технологическим прогрессом. Как однажды сказал один раздосадованный генеральный директор: «Бизнес едет вверх на скоростном лифте, которым движет сила творчества, а правительство и регуляторные органы тащатся по лестнице поэтапного обучения». Такая ситуация возлагает особую ответственность на компании, которые должны не только тщательно анализировать возникающие технологии на предмет их прямого функционала и пользы для покупателей, но также оценивать их потенциальное воздействие на общество в более широком контексте263.

По Швабу, правительства напоминают престарелого родителя, которому время от времени нужно напоминать, что прилично, а что неприлично говорить за столом в наше время. Вся слава и все почести принадлежат бизнесменам и предпринимателям, а надзор и контроль за ними не важны, если вообще нужны. А что до широкой публики, то предприниматели просто должны говорить с ней, словно с кучкой испуганных детишек, которые почему-то испытывают иррациональный страх перед последними дарами высоких технологий.

Впрочем, иногда за глобалистов лучше всего говорят в буквальном смысле дети, например Грета Тунберг. К моменту, когда она получила мировую известность, выйдя на сцену Всемирного экономического форума, ей было всего 16 лет. Интересно, она сама понимает абсурдность того, что ей позволено поучать богатейших людей мира на тему того, как мало они сделали? Надеюсь, набравшись с годами жизненного опыта, она начнет задаваться вопросом о более глубокой мотивации тех, кто всячески ее продвигал. Шваб с одобрением цитирует речь Греты, произнесенную в Давосе в январе 2019 года:

Здесь, в Давосе, многие рассказывают истории своего успеха. Однако их финансовый успех имеет невероятную цену. И с точки зрения изменения климата это вовсе не успех. Здесь мы должны признать наш общий провал. Это провал всех и каждого из мировых правительств в их нынешней форме. А средства массовой информации должны признать провал в попытках информирования широкой публики об этих проблемах264.

В 2022 году Шваб ясно дал понять, что не потерпит на своем форуме инакомыслия или несогласия. Как же так получилось, что юной девушке можно со сцены критиковать всех и каждого из присутствующих?

Мой ответ: а потому что такая «критика» прекрасно служит целям Шваба.

Чтобы окончательно захватить власть, Швабу и компании нужно окончательно разрушить все институты управления. Грета Тунберг призывает именно к этому, так что ее поведение и продвижение вполне устраивает Шваба. Он продолжает:

Грета Тунберг стала известна после своей «Школьной забастовки за климат», которая подстегнула дискуссию о той катастрофе, которая сейчас известна как глобальный климатический кризис. В Давосе Грета получила платформу, с которой смогла встряхнуть весь мир и призвать к решительным действиям, чтобы эту катастрофу предотвратить. «Взрослые все время твердят: “Мы должны дать детям надежду”, – сказала она на пресс-конференции. – Но нам, детям, не нужна ваша надежда. Поздно надеяться, пора паниковать. Я хочу, чтобы все постоянно чувствовали страх. И этот страх подтолкнет вас к действию. В условиях кризиса вы должны действовать быстро и решительно. Ведите себя так, будто в вашем доме пожар, потому что так оно и есть»265.

Вспомните юность, когда вы были полны сил и ощущения моральной правоты. Однако с возрастом приходит понимание сложности окружающего нас мира. Мы учимся тому,