Пиранья. Война олигархов - Александр Бушков

Серый «рено» выехал из-за угла аккурат в тот момент, когдаони с Тимошем подошли к указанному месту. Приглашающе распахнулась задняядверца. На передних сиденьях обнаружились два типуса самой грозной наружности.Крепко сбитые, бородатые, молчаливые, с колючими взглядами. Машина рванула сместа, едва Тимош закрыл за собой дверцу. Мазур приготовился к долгой поездке.

Он полагал, что они направятся куда-нибудь в пригород, водин из тех загадочных домов, за белыми заборами которых и происходит насквозьзагадочная восточная жизнь. Однако все вышло не так. Ехали минут десять отсилы, более того – Мазур нисколько не сомневался, что пять из этих десяти они простокружили по прилегающим кварталам.

Наконец машина остановилась перед заведением под вывеской«Дом Абасси». Разумеется, Мазур за пять часов пребывания на персидской земле ненаучился читать на фарси – вывеска была на двух языках, и на английском тоже. Иностранцы,как уже было сказано, здесь не такая уж редкость, даже несмотря на всемеждународные санкции против Ирана и на тот образ страны сплошь злобныхфанатиков, какой американцы проталкивают через все свои СМИ. (Нет, ежеликому-то вдруг вздумается напялить на себя маечку с надписью USA или джинсы самериканским флагом на ягодице и в таком виде прогуливаться по любому иранскомугороду, ему, пожалуй, не поздоровится. Могут и побить, не говоря уж про то, чтовсенепременно изорвут маечку в клочья, а мерзопакостный флажок со штановвырвут, что называется, с корнем…)

– Выходите, – не оглядываясь, бросил по-английскиодин из их бородатых сопровождающих.

Мазур с Тимошем выбрались из машины, проследовали забородачом к двери этого самого «Дома Абасси», на которой болталась двуязычнаятабличка, сообщавшая что заведение закрыто. Табличка, однако, не остановилабородача, он вошел в заведение, махнул рукой недавним пассажирам – мол,валяйте, входите тоже, чего стоите как неродные.

Мазур с Тимошем вошли. За ними, не полагаясь на однутабличку, дверь заперли на ключ. Внутри их встретил полумрак и сильный кофейныйаромат. Гости остановились, озираясь.

Заведение являло собой гибрид кофейни, магазина имастерской. В левой его части, отгороженной завесой из ковров, некоторые изкоторых были откинуты, Мазур разглядел около десятка столов и некоеприспособление, смахивающее на древний печатный станок. На столах лежала бумага– стопками и отдельными листами, стояли стаканы с кистями, какие-то банки иящички. И было пусто, никого.

Одесную, то бишь справа, на возвышении располагалисьневысокие столики темного металла с утопавшими в коврах ажурными ножками. Возлених стояли столь же ажурные и совсем низенькие скамеечки, на которых лежалибордовые подушки с золотистыми кистями. На одной из таких подушек восседалочередной бородач, заметно старше провожатых, в круглой черной шапочке. К этомучеловеку направился бородач из машины, а следом за ним двинулись Мазур и Тимош.

Значит, шпионские игры кончились, никуда их больше неповезут. Потому как человек в шапке был тот самый – в досье, которое листалМазур, имелись и фотографии. Невысокий, широкий в кости, с бычьей шеей.Выглядит лет на десять старше Мазура, хотя они без какого-то года ровесники. Налевой руке не хватает двух пальцев – это сейчас хорошо заметно, руки он держитна виду. А еще, как помнил Мазур из скурпулезнейшим образом проштудированногодосье, у него от локтя к плечу тянется двойной шрам. И еще он довольно заметнохромает – когда-то был ранен в правую ногу.

Имя – Лом-Али Зелимханов. Воевал и в первую чеченскую, и вовторую. В полевые командиры даже не выбивался, попал сразу. Еще бы: с его-тоопытом кадровой службы в Советской Армии… и не где-нибудь служил при Советах, ав десантных войсках. И дослужился, между прочим, до майора… Из лесов Зелимхановвышел с приходом к власти в Чечне старшего Кадырова и сразу махнул за границу,с тех пор там и сидит безвылазно.

Мазур знал, что он лично убивал русских солдат, не говоря ужпро то, что посылал своих боевиков закладывать фугасы и всяческими другимиспособами подрывать и уничтожать наших солдат.

Враг.

Перед ним сидел, перебирая четки, самый настоящий враг,сполна заслуживший высшую меру наказания, и у Мазура не дрогнула бы рукасвернуть ему шею… Тем более – вот она эта шея, только дотянись. Но нельзя,мешают, понимаешь, интересы дела…

Они пересеклись взглядами. Похоже, чеченец догадался омыслях русского гостя. То-то усмехнулся в бороду.

– Это мой сын, – он показал на присевшего рядомбородача из машины. – Его зовут Рамзан… как того самого. Он не говоритпо-русски. Зачем ему русский? Он будет жить здесь, здесь будет бизнес делать.Пока в Ичкерии Кадыров, ему туда путь закрыт…

Ну да это нам известно. В досье было сказано, что родЗелимхановых с родом Кадыровых кровники. Правда, повод, по которому насмертьперессорились эти чеченские Монтекки и Капуллети, составители досье не указали.Вряд ли забыли – скорее, не смогли найти. Кстати, из-за своей вражды сКадыровым Зелимханов пользуется большим авторитетом у непримиримых… Если сын,по словам отца, по-русски не разумеет совершенно, то сам Зелимханов на «великоми могучем» говорил великолепно, разве что с небольшим акцентом. Ничегоудивительного – в советской армии русскому языку обучали качественно. Как нигдееще. Методом полного погружения. Уроков не забудешь до могилы.

– Мои имя вы знаете, свои можете не называть, –сказал бывший полевой командир, вертя в покалеченной руке четки. – Мне онини к чему, только голову засорять. Ну что мне с того, что ты, скажем, Иван, аты – Петр. Меня попросили проконсультировать. Я проконсультирую и забуду васнавсегда.

«Ага, попросили, – мысленно усмехнулся Мазур. –Любят восточные люди красивые словеса разводить. Сказал бы честно – купили.Стал бы ты встречаться, если в просьба не была подкреплена баблом».

– Знаете, что это за место? – Зелимханов взмахнулчетками.

Мазур провел взглядом по стенам, на которых висело множествонебольшого размера цветных картин в тонких деревянных рамах. Под каждойкартиной имелась бирка с ценой, при желании любую можно было купить.

– Мастерская какая-то, – осторожно предположилСтробач.