Утомленное солнце - Владимир Колычев

Артем лег на свободное место, сунул под голову вещевой мешок. Снял с себя телогрейку, накрылся. По сравнению с тем, что творилось на улице, в бараке было тепло и уютно. Но Артем понимал, что скоро это пройдет. Снова станет холодно и совсем не уютно. И есть будет хотеться до умопомрачения…

Барак если и гудел, то как сонный пчелиный улей. Люди в большинстве своем молчали, а если и говорили, то вполголоса. Как будто разговоры могли отнять у них жизненные силы. И только в одном углу было шумно. Оттуда доносились громкие голоса, какой-то истерический смех.

– Шпана там блатная, – тихим голосом пояснил сосед справа. – Их, говорят, осенью несколько сотен было, два десятка только и осталось. Кого убило, кого в кадры…

Мужик замолчал. Закрыл глаза. Артем тоже попытался заснуть. Мучился, мучился, но заснул. Только проспал не долго. Кто-то тронул его за ногу.

Артем открыл глаза. Увидел незнакомого и в то же время очень знакомого человека. Он пронзительно смотрел на Артема. Шапка-ушанка без звезды, телогрейка нараспашку, ватные брюки, бурки на ногах. В глазах бравада, на губах ухмылка.

– Что, не узнаешь? – спросил он.

– Может, и узнаю…

Артем неторопливо поднялся, сел, свесил ноги на пол. Внешне вялый и неповоротливый. Но внутри все напряжено, тело как пружина. Только пусть попробует этот тип тронуть его.

– Ты Артем, да?.. Ну Артем, я же вижу…

– И я вижу, что ты Захар…

Действительно, это был тот самый мазурик, с которым Артему пришлось схватиться в глупой драке за Владу. Он же брат Риммы. Надо же где встретились.

– Узнал, значит… – осклабился Захар. Он сел рядом с Артемом. – Ты это, волком на меня не смотри. Не бойся, я не кусаюсь…

– Да я и не боюсь.

– Ну так хорошо, что не боишься… А я тебя сразу узнал. Смотрю, идешь с Куцым…

– С кем?

– Ну, Куцый, взводный наш. Погоняло у него такое…

Артем усмехнулся. Не понятно, то ли в армии он, то ли в тюрьме. Клички, погоняло, шпана правит бал…

– Думаю, ты. Подошел к нему на пару слов. Ну, точно ты. Осужденный Артем Гудимов… А ты что, подполковником был, Героем, да?

– Подполковником был, – поморщился Артем. Надоело объясняться. – А наград меня не лишали…

– А ты транспортники сбивал? – весело посмотрел на него Захар.

Под его взглядом в душе таяли последние остатки неприязненного к нему отношения. В конце концов, чего нос воротить? Он если и уголовник, то искупает свою вину перед Родиной. К тому же Артем и сам хорош. Просто так в штрафные не попадают, он в этом убедился на личном примере. Как ни крути, а он совершил воинское преступление, за что его и осудили. Он тоже преступник. И тоже искупает свою вину…

– Вы что, сговорились? – усмехнулся Артем. – Особист меня спрашивал, командир роты…

– И что ты им сказал?

– Сбивал. Два «юнкерса» и два «Хейнкеля»…

– Красавчик!.. А командир, скажу тебе, у нас классный. Батяня, в натуре… А особист… Я их, красноперых, ненавижу… А вообще, скажу тебе, Артема, гиблое это место…

– Как ты сюда попал?

– Да как, срок мотал, а тут малява от Сталина, так, мол, и так, надо свою вину кровью искупать. Ну, а у меня десятка впереди, да и немца я не люблю, дед мой от него погиб, в империалистическую, вот. Он, кстати сказать, генералом был… Да, такие вот дела… Уже два боя за плечами. И ничего, выжил. Еще месяц остался. И в маршевую часть… Да, на счет транспортников… Ты, наверное, голодный…

Артем даже не шелохнулся.

– Вижу, что голодный, – с уважением посмотрел на него Захар. – Пошли!

– Куда?

– Ничего не спрашивай…

Захар многозначительно глянул по сторонам. Мол, ушей много.

Артем пожал плечами и пошел за ним в блатной угол. Там было теплей, но шумно. Захар поднял руку, и урки притихли. Сейчас он не был похож на того, парня, с которым Артем только что разговаривал. Это был прожженный жизнью уркаган. Жесткий, властный. Сейчас от него исходила какая-то гнетущая сила, подавляющая чужую волю. Не трудно было догадаться, что среди своих он в авторитете.

– Братва, гостя принимай! – ощерился Захар.

– А кто это такой? – блеснул железной фиксой ершистого вида хлопец.

– Земеля мой. Летчик. Да, братва, это он нашего благодетеля сбил…

Речь шла о немецком транспортном самолете. Артем не мог сбить именно тот транспорт, который упал в расположение штрафной роты. Он поддерживал войска другого фронта. И действовал южнее, а не севернее Сталинграда. Но урки поверили Захару. И одобрительно закивали, глядя на Артема.

– Мне за жизнь с земой потереть надо, – сказал Захар.

И обвел братву многозначительным взглядом. Затем взял Артема под руку и повел в другой угол, к печке. Возле нее грелось несколько человек, тоже из уголовников. Но с появлением Захара они разошлись.

– Закурим? – спросил он.

И достал из кармана трофейный кожаный портсигар с такими же трофейными сигаретами.

– Я не курю, – неуверенно пожал плечами Артем.

– А зря… – Захар не торопился прятать сигареты.

Хотя, судя по всему, здесь они были в огромном дефиците.

– Закуришь – легче станет… Давай! Если по первому разу, то смоляки эти, ну сигареты, слабые, не развезет. Зато полегчает…

Артем взял сигарету. Сунул в рот. Захар щелкнул зажигалкой. В горле запершило, в легкие ворвался дым с запахом гнилого табака, никотин тут же впитался в непривыкшую к нему кровь. Закружилась голова. Такое ощущение, что нутро сейчас вывернется наизнанку. Артем протянул сигарету Захару. Хватит с него этого удовольствия.

– Давай еще, это по первому разу хреново. А потом кайф будет…

Организм был возмущен наглым никотиновым вторжением. Но даже на фоне этого Артем ощутил легкое приятное расслабление. Как будто двадцать капель спирта принял… Он послушал Захара, сделал еще несколько затяжек. Возмущенная волна отступила, сознание заволокло убаюкивающей дымкой. Уже не хотелось отбрасывать сигарету…

– Это немецкие смоляки, – сказал Захар. – Эрзац-табак. Слабый и вкус гнилостный… Вот махры бы. Но где ж ее взять?..

К ним подошел паренек с двумя алюминиевыми кружками в руках. Поставил их на свободное место. Угодливо передал Захару какой-то сверточек.

В кружках был чай. Темная водичка без сахара. Но кипяток!.. Никогда еще Артем не пил такого вкусного чая. Ему приятно было глотать обжигающую жидкость, чувствовать, как тепло разносится по организму.

– На вот, держи! – Захар сунул ему в руку какой-то темный кусок.

Артем не поверил. Это был горький шоколад. Самый настоящий шоколад.