Пилигрим. Кентарх - Константин Калбазов

Михаил еще минут пять смотрел на то как он беснуется. Потом сокрушенно развел руками.

— Уважаемый Кавальканти говорил мне, что с ромейскими купцами дел лучше не иметь, ибо жадны без меры. Но я усомнился в его словах. Знать будет мне на будущее урок. Пойду к нему с повинной.

— И он собьет тебе цену еще больше, — назидательным тоном произнес купец.

— С чего бы ему делать такую глупость. В отличии от тебя, он понимает, что на границе сегодня неспокойно и удачливый воин сможет доставить еще много трофеев. Мои воины, как видишь, хорошие. Уходим, — взмахнув рукой, приказал он своим людям.

Безучастно наблюдавшие за происходящим пограничники, не выказывая никаких эмоций начали выводить лошадей из загона. Хороших лошадей, надо сказать. Тех, цена которых не превышала двадцати номисм, Михаил распродал на азиатском берегу. Заниматься их перевозкой через пролив, при таких-то барышах, он посчитал нерентабельным. То на то вышло бы. А вот тех, что получше, реализовывать вали от Царьграда не подписала его личная зеленая и пупырчатая жаба.

Да и не только в ней дело. Деньги были необходимы для развития поселка. На пограничниках тяжким бременем висел долг. И хотя они уже начали расплачиваться с Комнином, причем не в час по чайной ложке, его наличие не больно-то способствовало росту благосостояния.

Ну и еще один момент. Прежде чем браться за столь безнадежное дело как торговля с местными купцами, Михаил хорошенько изучил вопрос стоимости лошадей. Всего лишь номисма в одно из его посещений Царьграда разбирающемуся человеку и он провел Романова по всем загонам, рассматривая лошадей и объясняя их достоинства и недостатки. Повторяться лошаднику смысла не было. Ученик схватывал все на лету и запоминал на всю оставшуюся жизнь.

После этого пришел черед остального имущества, которое могло попасть в руки пограничников в качестве трофеев. Так что, он мог сказать с точностью до кетария[21] сколько заработает тот или иной купец на сданном ими имуществе.

Видя, что люди Михаила открыли загон и начали выводить лошадей, а сам он отряхнув руки от налипшей шелухи вскочил в седло, купец поспешил заступить загон, что говорится, своей грудью.

— Да кто же так поступает! Уважаемый Михаил, нельзя же так-то в самом деле. Торговые дела так не делаются.

— Я так понимаю, что ты готов перебить цену уважаемого Кавальканти? — вздернув бровь, развернул своего коня Романов.

— Да как перебить-то!? Он ведь тебе еще ничего не предлагал!

— В тот момент, когда ты сказал нет, цена на каждую голову поднялась ровно на один семимис[22]. И предупреждая твои возмущения скажу, что в следующий раз она увеличится уже на полновесный золотой.

— Не прогадаешь? — нахмурив брови поинтересовался купец.

— Возможно. Но если цена меня не устроит я не задумываясь уведу этих лошадей на бойню и пущу на колбасу.

— Воин? Боевых коней?

— Вот такой я странный воин, уважаемый.

— Хорошо. Я уплачу назначенную цену. Но…

— Если ты пообещаешь больше не разыгрывать трагедии Гомера, я обещаю, что все лошади доставленные мною в Константинополь пройдут через твои руки. И твой барыш никогда не будет меньше сегодняшнего.

— Договорились.

Михаил спрыгнул с седла и подал знак своим людям. Два десятка лошадей, что они переправили сюда с азиатского берега предназначались на продажу. Своих лошадей они не переправляли. Они остались дожидаться их на том берегу, под присмотром коноводов. К чему лишние расходы. А дела в Царьграде можно и пешком решать.

Получив расчет, Романов со своими воинами направился к Харисийским воротам. Ему нужно было на дальний берег бухты Золотого рога. Путь не близкий. Километров пять, не меньше. Но в Константинополе не приветствовалась торговля невольниками. И именно туда доставляли пленников половецкие князья.

Вообще-то, время для столь специфичного товара еще не настало. Но по счастью для Михаила на Руси опять закипела междоусобица. Не сказать, что ему это нравилось. Но повлиять на происходящее он никак не мог. Да и не чувствовал себя в силах что-либо изменить. Вот не было у него желания и столь больших амбиций, чтобы вершить судьбу Руси. Куда больше его волновала судьба доверенного ему поселения. А ситуация там сейчас не из лучших. И он очень надеялся, что им посчастливится найти то, что нужно.

Он старался не ради того, чтобы произвести впечатление, выслужиться или из уважения к Комнину. Не уважал он его. Отдавал должное этому неординарному человеку, но только и всего. Обычный, пусть и яркий, представитель ромейской знати. А может и не только ее.

Не исключено, что он еще не успел растерять свой багаж человека двадцать первого века и взирает на мир сквозь эту призму. Но как бы то ни было, многое из того, что он наблюдал ему не нравилось. Не все. В чем-то этот мир был чище и честнее. Однако, на его взгляд не помешали бы и кое-какие изменения.

Только он не видел в себе силы и возможности изменить что-либо, а потому просто плыл по течению, стараясь максимально оставаться самим собой. А он никогда не бросал доверившихся ему. Пусть в прошлой жизни таких и было не много. По сути только его бригада. Здесь людей оказалось куда больше. И именно ответственность за них заставляла его все время двигаться вперед и думать о процветании поселка.

Ну и еще один момент. Он хотел доказать самому себе, что непременно добьется успеха. Где-то воспринимая происходящее как бы со стороны, как какую-то продвинутую стратегическую игрушку. Хотя сам заядлым игроком никогда не был. Но вот такой эффект. Не чувствовал он этот мир своим родным, находясь от него как бы на особицу.

Признаться, за последнее время столько проводил времени в седле, что вот эта пешая прогулка показалась где-то даже утомительной. Дело не в лени. Ежедневная пробежка входит в курс боевой подготовки и мужики бегают каждый день. Поначалу выплевывали легкие, не смотри, что никогда не знали табаку, а вино строго по праздникам. Но теперь выровнялись. Не отравленный организм и здоровый образ жизни сделали свое дело. Поэтому пешими маршами вымотать их сложно. Просто верхом оно всяко-разно быстрее получается.

— Хм. Много же народишку понагнали, басурмане, — оглаживая бороду, произнес Гордей, командир контубернии сопровождающей Михаила.

— Говорю же, на Руси опять княжья свара, — пожал плечами Романов.

При этом он оглядывал людей в путах, сидящих прямо на земле. Уставшие, но не изможденные. Ни к чему морить людей голодом и излишне над ними издеваться. Это ведь товар, который нужно подать лицом. И чем лучше он выглядит, тем дороже стоит.

Мужчины, женщины, дети и старики. Кого тут только не было. Семьи держат вместе. Многие господа предпочитают выкупать родственников. Несмотря на развитое ремесленное производство Восточная Римская империя в основе своей аграрная. А земле нужны крепкие хозяйственные руки.