Два часа весны - Маша Брежнева

- Ну сорри, что не послушала, – она пытается скрыть от меня, что зевает, но я успеваю заметить это.

- Спать хочешь?

- Поспала бы немного.

- Ну тогда давай, – приобнимаю ее и замолкаю.

Диана

Проснувшись, я думаю о том, что вечно приношу ему одни сложности. То он всю ночь до меня дозвониться не может и волнуется, то я заболею, то истерику закачу.

Вот и сегодня – он терпел мои выходки, бегал ради меня в аптеку, сейчас валяется со мной, хотя сам спать-то не хотел. Я не знала, что он такой… заботливый? О да. Очень даже. Он не сюсюкает со мной, он делом доказывает, что я могу ему доверять. И это намного важнее тех самых «кошечек-заек», о которых я говорила. Он – мужик, который поможет, когда девушке будет плохо.

Я чуть отодвигаюсь и смотрю на него. Кажется, Стеф не спит, а просто лежит, прикрыв глаза. Веки подергиваются, от чего дрожат красивые темные ресницы. Он у меня вообще красивый.

Интересно, и с каких пор я спокойно говорю «у меня»? Наверное, с тех самых, как мы начали спать в обнимку, вместе принимать ванну, целоваться до опухших губ и вдвоём стоять на балконе, пока мурашки от холода не пойдут.

Хотя рядом с ним не нужен холод, чтобы вызвать мурашки. Вот и сейчас лежу и чувствую, как меня уже немного потрясывает от его близости…

Кажется, я задолжала ему капельку удовольствия.

Стеф открывает глаза в тот момент, когда моя ладонь оказывается у него на ширинке. Вверх-вниз. Всего два движения, а он уже смотрит затуманенным взглядом. Да, Стефан Янович, я все помню про «переключение скоростей».

Одной рукой не очень удобно возиться с застёжкой на джинсах, и я подключаю вторую.

- Абрамова, что ты задумала? – спрашивает пониженным голосом.

Ничего не отвечаю, только наклоняюсь и, приподняв край его свитера, провожу языком от линии джинсов вверх по животу.

Застываю так и обращаю взгляд на него. Он приподнимается и захватывает мое лицо ладонями.

- Ты правда этого хочешь?

Киваю в подтверждение.

- Если тебе будет неприятно, не продолжай, хорошо?

- Хорошо.

Только я не ханжа и не особо скромная. Не понимаю, как может быть неприятно то, что заводит меня саму? Как может не нравится смотреть на него такого, когда кажется, что от моих движений зависит весь его мир в эту секунду?

Я и не пряталась никогда под маской хорошей девочки, но такую меня он не знал. И судя по всему, эта версия Дианы ему понравилась…

* * *

- Я читала, что парни не хотят целовать девушку после такого, – хихикаю, наваливаясь на него сверху.

- Бред, – он приближается к моим губам и тут же доказывает обратное. – Самое главное, чтобы все нравилось обоим, иначе это насилие любовью, а не занятие. И где ты такое читала?

- В интернете.

- Лучше бы ты учебники читала.

- Я вообще люблю читать. Кстати, как ты справляешься с русской литературой в оригинале?

Он хмурит брови.

- Что, сомневаешься в моих способностях? Абрамова, ты, конечно, мощь. После такого только о литературе и разговаривать.

- Я разносторонняя личность, – фыркаю и отворачиваю.

- Я заметил это, личность ты моя. Слушай, бабушка тащилась от поэтов двадцатого века. Меня с Маяковским познакомили, когда я половину русских слов ещё не понимал.

- И как тебе?

- Мне передалась любовь к этому от бабушки.

- Ты удивительный человек, Стефан Янович.

Он перекатывается на бок и подпирает голову рукой, чуть возвышаясь теперь над моим лицом.

- И что именно тебя удивляет, мелкая?

- Ты меня удивляешь.

- А ты меня, но не в хорошем смысле этого слова.

- Началось…

- Абрамова, скажи мне, я тебе что-нибудь плохое советовал?

- Нет.

- Почему тогда трудно прислушиваться к моему мнению? Я же правда всегда хочу как лучше. А ты всегда хочешь по-своему. Диан, я понимаю, ты привыкла все делать сама, но можно довериться человеку, который правда для тебя старается? Или нет?

Не знаю, что ответить. Он каждый раз такие слова находит, что я чувствую себя совсем глупой и неопытной. Стеф действительно понимает больше меня во многих вещах – казалось бы, стоит доверять во всем человеку, который так много знает о самостоятельной взрослой жизни. Но я продолжаю жить по принципу «сама справлюсь».

- Стеф, набивать свои шишки – действеннее, чем учиться на шишках других.

- Я и не думаю, что спасу тебе от всех шишек. Но если я в силах уберечь хоть от каких-то проблем, позволь мне сделать это, хорошо?

- Хорошо.

- Твое лицо говорит об обратном, – ухмыляется Стеф.

- Хочешь сказать, что оно разговаривает отдельно от меня?

- Смешная ты, мелкая. И не обижайся – мне же нравится, какая ты.

- Я знаю.

- Не сомневаюсь, – вновь улыбается Стефан, заставляя стадо мурашек пробежать по рукам.

Многое отдала бы, только бы это не заканчивалось...

Питер. Конец июня

Стефан

Я же говорил, что время пройдет слишком быстро? И оказался прав. Два с половиной месяца не просто пролетели, промчались как комета.

Позвольте представиться по-новому. Стефан Янович Новаковский, кандидат филологических наук. Все! Защитился!

Не верится. Пять лет в этом университете подошли к концу. Планы выполнены, кандидатская написана, все задачи решены.

И я бы сказал, что меня больше ничего не связывает с Питером, кроме преподавательской необходимости довести до конца учебный год, но я совру.

С Питером меня связывает ОНА.

Больше, чем это возможно.

Как хотел домой, там и сейчас хочу. После защиты сразу набрал маму – она сейчас одна с бабушкой, отец по работе в командировке, даже не в Польше находится. Мама, конечно, через слово говорила о том, как ждет меня, как соскучилась по мне.

Да и врать не буду – я сам по дому скучаю. Но все так запуталось теперь, до ужаса.

Есть семья, есть дом, любимый, родной город, куда я очень хочу вернуться.

А есть Абрамова, и все, что я назвал до этого, не в состоянии перевесить одну-единственную маленькую блондинку.

Б****… В последние дни курю, как одержимый, ругаюсь мысленно, сам от себя схожу с ума.

Она всего лишь второй курс заканчивает, учиться и учиться еще. Уеду, оставлю ее тут – она сломается, знаю и чувствую это. Проклянет меня как человека, который вытрепал ее душу, расковырял сердце и бросил с открытой раной.