Цветок цикория. Книга 1. Облачный бык - Оксана Демченко

Секретарь судорожно вздохнул, словно его уличили в воровстве. Управляющий удалился, не напоминая о себе ни вздохом, ни словом. Микаэле мельком отметил поведение обоих – закономерное – глядя в окно и нетерпеливо ожидая рассвета. Он тронул связи Лавра и ощутил скуку. Все обыденно: дрожь безмерной жадности и пламя амбиций. После прикосновения к подобному приходится мыть ладони всухую, прогоняя с кончиков пальцев неприятное воспоминание…

Микаэле смотрел за окно с надеждой. Туч нет, золото скоро прольется на парк, на весь город. Недалеко река, высокий берег. Старик гонит первач, используя тот самый куб, привезенный Куки… Раки, пиво и уха в любое утро могут быть поданы.

– Не люблю большую столовую, там эхо, – князь покосился на секретаря. – Луи, а велите заседлать двух коней. Оставлю на вас тягостное: завтрак с Любскими. Обещайте от моего имени помощь, выслушивайте жалобы с вашим неподражаемым долготерпением и торгуйте черного пса. Вам поможет Курт. К десерту вернусь.

– От вашего имени? Как я… – голос Луи пресекся.

Микаэле удалился в смежную комнату, выбрал костюм для верховой езды и быстро облачился. Когда он вернулся, секретарь сидел у стола, дышал тяжело и, кажется, едва смел думать о том, что будет говорить от имени князя и – о ужас! – сидеть за столом вместо князя. Наконец Луи шевельнулся, кое-как взяв себя в руки. Соединился по внутреннему телефону и, заикаясь, попросил седлать. Конечно, конюхов развлек умоляющий тон: «Не сочтите за труд, будьте так любезны»… Стукнула дверь, что-то прошуршало. Князь выглянул в спальню и успел заметить, как удаляется слуга, доставивший вещи для Луи.

– Переодевайтесь, – Микаэле указал на дверь комнаты секретарей, примыкающей к его спальне. – Кормят в имении вкусно, таково мнение всех гостей. Хотя мое… о, не стану портить вам аппетит. Делайте что угодно, можете досмотреть мою бывшую жену от туфелек до декольте, – Микаэле прижмурился, забавляясь. Услышал, как секретарь роняет что-то, охает. – Хотя дело не шуточное, пусть Курт проверит в работе пса. Розали совершенно глупенькая, увы… Определённо, при ней ключ от сейфа. Надо понять, кто передал, как был снят слепок. Хотя в целом всё скучно. Найзеры – самая старомодная семья мира больших денег. Верят в мистику. Им чудится, что в сейфе припрятана склянка с кровью первого Ин Тарри. Или его сушеный мозг? Или философический камень, вынутый из почки-печенки? В общем, что-то заплесневелое. Луи, вы верите в магию денег?

– Да… то есть нет. – Секретарь надел новый костюм и выбрался в княжескую спальню, неловко проверяя пуговицы и поводя плечами. Ссутулился, заметив внимание князя. – Он безумно дорогой, пошит превосходно… но как-то мне неуютно. Простите.

– О, вы начали общаться, рад. Я отчасти верю в особенную силу денег, есть причины. Деньги – стихия, как природная, так и социальная. Я уже сказал, что вижу их водой. Найзеры видят деньги твердью, строго в золотом эквиваленте, вот почему я уважаю их банковское дело. Дюбо полагают деньги огнем, здесь причина нашей слабой совместимости. Прежде была в силе мистическая во всех смыслах фамилия Элиа, они знали деньги, как воздух. Слишком плотная связь. Элиа надышались и смертельно отравились. Я говорю странное?

– Мне нравится, что деньги для вас вода. Не огонь.

– Огонь разжигают те, кто дорвался. Нагребают первые золотые горы на полях войн. Ростовщики. Дельцы. Воры. Начало накопления почти всегда мрачно и страшно. Дюбо молоды в своем богатстве. Если не уймутся, огонь сожжет их. Но прежде они изуродуют многих.

– А Кряжевы?

– В этом поколении ленивы, что ставит в невыгодное положение страну, где мы находимся. Лень хозяина обращается в жадность слуг. Слепота хозяина и того опаснее, его слуги служат не ему. Поверенные Кряжевых именно так и ведут себя, да вы знаете: сами составляли отчет. Деньги утекают из страны, может приключиться… засуха, – Князь оборвал фразу и покачал головой, наблюдая страдания секретаря, без конца поправляющего ворот. – Но-но, Луи, не пытайтесь привыкнуть к вещи с чужого плеча. Дорогие костюмы одним уютны ценою, а других цена давит. Ваш случай второй. Пригласите сестру, она потрудится вместе с портным, и вещи станут домашними. О: закажите ей платья. Как дознаватель, вы получите немалый доход.

Договорив, князь покинул спальню, почти бегом миновал галерею и спустился по узкой боковой лестнице до первого этажа. Пересек бальный зал, распахнул тяжелые двустворчатые двери и азартно прищурился: лакеи рванулась придержать створки – и не успели, они не ждали появления хозяина с черного хода! Еще бы, у парадного заседланные кони грызут удила, зло косят на чужаков – рыжую смирную пару в извозчичьей упряжке. Значит, баронесса Розали уже здесь, расчет точен.

Князь молча прошел мимо бывшей жены. Подгреб сына под руку и повел прочь. Пальцы не дрожали. Хотя… хотя этот жест Микаэле мысленно проделывал раз сто, и неизменно сын выворачивался из-под руки! Еще бы, как принять сразу отцом человека, почти незнакомого в лицо и по голосу? Память о первой встрече не в счет, мимолетное общение после – тоже. Микаэле понимал все это с острой, личной болью. Он тоже прибыл в имение Ин Тарри совсем юным, и тоже принял отца не сразу. А позже, полюбив всей душою, уважая безмерно, так и не назвал отцом.

Сейчас прошлое повторяется, вот только Микаэле вырос и сам теперь – отец, готовый принять сыновье отчуждение… Он может навсегда остаться для Николо непризнанным. И хуже – получить от сына ныне и позже лишь молчаливое презрение.

– Вас учили верховой езде, Николо?

– Я сам брал уроки и буду стараться.

Голос сына ломался из-за возраста и недавней простуды, а вот волнения не было. Плечо под ладонью Микаэле оставалось крепким, спина – прямой, походка – уверенной. А еще были незримые иным связи – золотые и полновесные, натянутые точно и аккуратно, с пониманием дела. Микаэле прикрыл глаза, изучая эти связи: так много, и все плотные, яркие! Воистину, люди крови Ин Тарри сияют, не зря они издали заметны носителям сходного дара. Правда, ничего похожего не доводилось видеть очень давно. Трудно быть единственным взрослым обладателем дара. Трудно и горько.

Князю вдруг припомнилась та девушка, Юна: она при встрече глядела особенным взглядом, в зрачках играли блики света… Юна что-то видела, это несомненно! Но сама оставалась непричастна к золоту. Словно всегда держала руку Куки – и была свободна от бремени… Так почему она отпустила эту руку? И почему дар, если в ней именно такой дар, не наказывает ее за отречение? А если это иной дар – то какой же тогда?

– Есть особенное место, – с усилием отстранив лишние мысли, вымолвил Микаэле. – Я не показываю его посторонним, Николо.

Князь проследил, как сын садится на коня, сам занял седло и направился по боковой дорожке прочь от главной усадьбы. Пока – шагом. Было слышно, как удаляются вздохи Луи: секретарь паниковал, конечно же. Вот громко простучали шаги, Курт смачно прищелкнул языком. В ответ завозмущалась Розали – плаксиво, многословно. «Голос у неё и теперь бархатный», – мельком отметил Микаэле и перевел коня в рысь, чтобы не слышать, как жалко себя ведет женщина, в которую он без памяти влюбился однажды. Да, сразу знал, что будет использован и предан. Что она глупа и жадна. Видел ясно: ее связи с миром денег – канат глупой жадности с якорем тягчайшей самовлюблённости… Но все же ни о чем не жалел. Три года Розали учиняла беспорядок в делах, строила козни за спиной, блистала на балах и бессовестно, неразборчиво флиртовала. Что ж, это была семейная жизнь. Ночной отдых князя увеличился до шести часов, а разбор счетов и сплетен помогал не думать о покинувшем дом брате.