Атомная крепость - Федор Березин

А вот полет на рабочем месте Бюроса — скука смертная, но поспать, понятное дело, не дадут. Он человек в экипаже новый, его по связи сто раз спросят, как себя чувствует и что там наблюдается наверху. Что-что? Мировой Свет он тут узрел, ага! А то когда-нибудь в Сфере Мира кто-то видел наверху нечто иное кроме оцинкованного ведра мезосферы! Правда, что и говорить, это все же лучше, чем в атомноприводной «Принцессе Кардо». Там ведь вообще все наведение пулеметных машинок с помощью телевизора. А здесь тебе настоящий купол бронированного стекла, да гашетки те самые, механические. Добрая старая архаика, аж плакать хочется. Не то что кнопочки, кнюпельки сельсин-наведения.

Конечно, в былые времена, когда атомные «ноу-хау» Королевства Ноюи еще не засорили нуклидами раскуроченных в небе реакторов окрестности северной Империи, внутри освинцованной капсулы было, может, и тесновато, но зато: первое — безопасно, а второе — все друг у дружки на виду, ручки — смотри! — вот, на рычагах, поговорить, может, и не очень получается, зато локоток товарища чуешь. Здесь же, в «Королеве Игольде», другой случай. Оба стрелка Мировой Свет знает где, у своих пулеметных машинок. Но все же, если уж припечет, то есть возможность добраться до экипажа. Точнее, как раз наоборот. Ибо если экипаж впереди прикончат, то пулеметчику уже некуда торопиться. Самолет и так шандарахнет вниз, как полагается. А вот ежели стрелка… э-э… того, то кто-то из славно-дружного экипажа может пробраться на самую корму или сюда, в преддверие хвостовой части, и сменить убиенного хозяина пулеметной машинки. Есть для этого в бомбовозе марки «Королева Игольда» специальный человекопропускной канал. Даже в унтах и меховой куртяшке там вполне можно протиснуться. А без куртяшки, кстати, лезть не стоит — окочуришься от холодрыги еще до того, как проползешь двадцать метров этой алюминиевой трубы. Будет потом трудовая вахта у механиков — за дополнительный спирт выколупывать окоченевшего героя.

В общем, на рабоче-боевом месте Бюроса-Ута совершенно не людно. Ну что ж, это дает хорошую возможность обдумать то да сё. Ведь проблем-то накопилось несметное множество…

Как этот командир бомбовоза, дважды-майор Массаракш-не-помню-имени, с начальником базы подскока, трижды-майором тоже-Массаракш-не-запомнилось, весело перешучивались-то:

— Что, друг, для вас даже приличной бомбонагрузки не нашлось? Хе-хе!

— Да Массаракш его знает! Может, на складе уже, и правда, все запасы «хлопушек» перевелись. Мы столько на этих имперцев высыпали, я уж и со счета сбился.

— Ну ты уж не сбивайся, дружок! За каждый вылет со «специальным» премиальные, и вроде б как неплохие.

— Да сразу не дают, крысятники тыловые. Зажимают, сволочи. Может, думают вообще сэкономить. Типа, вдруг мы с очередного задания…

— Так! Только предсказания такие попридержи, дважды-майор! Ты ж командир бомбовоза как-никак. Не волнуйся сильно. Вроде основные их противовоздушные пункты уже разделали, потому можно относительно свободно… Тем более туда, где вы будете, уж сколько сотен килотонн высыпали. Польете себе спокойнехонько — и назад, за премиальными.

— Да уж, хотелось бы мне от этих старых бочек с протухшей химией побыстрей избавиться. Массаракш знает, вдруг там за годы хранения где-то микротрещинка или еще чего. Не хватало задохнуться прямо в воздухе.

— Массаракш! Хватит каркать! Взбодрись, майор! Ну-ка, быстренько, вдохни пару раз воздуха. У нас тут экологически почище будет, чем в королевстве-то. Все ж-таки джунгли вокруг, кислород — ядреней спирта будет! Ха-ха-ха!

И встречно, разумеется, тоже: «Ха-ха-ха!». Господам авиаторам страшно весело.

— Сколько в отсек-то химических «канистр» напихали?

— Две большие «пятитонки». То есть у меня две и у сопровождающего тоже, само собой. Можно было, разумеется, и три впихнуть, но, по-моему, и так перебор. Тут одной «пятитонкой» Массаракш знает сколько тысяч гектаров получается залить… квадратные километры просто. Тем более нам не велели спускаться ниже шести тысяч, ну и… Сами понимаете, насколько дрянь разнесет. Благо, она тяжелая — вверх взлететь не должна.

— Опять каркаешь, майор! Да не сплющится Сфера Мира во веки веков! Чего болтаешь-то зря? С какого Массаракша твой иприт… — или что там за фиговина — зарин?.. чего он вдруг взлетит? Может, он еще и за твоей «Королевой» погонится? Чего волноваться-то? Польет она тараканчиков этих имперских понизу, поубавишь чуть популяцию — делов-то? Оно, конечно, повеселей, когда фотокамера какая точный подсчет вела бы, сколько этой ходячей живности полегло. И чтоб доплачивали за каждого головастика, так? Ха-ха-ха!

— Ну, о таком только мечтать! — обиженный выдох. — Я б тогда рискнул километров до двух снизиться, чтоб камера инеем не покрывалась! Хе-хе!

— Во! Такое настроение мне больше импонирует. А то заладил страсти нагонять.

— Да уж, развеселили вы меня, господин трижды-майор. Хе-хе! Но вот скажите, — тон неожиданно понижается, так что стоящий в стороне Бюрос-Ут едва-едва слышит, — зачем мне пулеметчика-то сменили? С какой, Мировой Свет знает, причины?

— Ну надо так, майор, — тоже почти шепотком. — Надо. Тем более пулеметчик этот — он нормальный, орел! Так что не волнуйся. А твой отдохнет, отоспится. На обратном пути сядете опять дозаправиться — тут его снова и заполучите. Мы его даже ни в какие наряды по кухне гонять не будем.

И снова «хе-хе» да «ха-ха-ха». Веселые старшие офицеры сошлись, ничего не скажешь. Боевого духа — хоть отбавляй.

Итак, на борту «Королевы Игольды» что-то химическое, судя по всему — нервно-паралитическая дрянь. Сбрасывать такую на какие-нибудь бронетанковые орды имперских «мамонтов» — толку чуть. Только веселей гусеницами заскрежещут. Да и просто на места дислокации боевых легионов смысла ничуть не больше. Там у всех противогазы на плечах, костюмы защиты в ранце: война ж, как-никак. И тогда, значит, это лишь против гражданских шпаков. Как там высказался командир базы подскока? «Польешь таракашечек»? Во-во, «таракашечек»…

Совсем недавно Бюрос-Ут был как раз среди таких вот таракашечек. Высохшие женщины, изможденные детишки, ковыляющие сами незнамо куда, чуть ли не столетние старики… И ни противогазов, ни даже респираторов. Да и спасут ли от нервно-паралитической заразы простые противогазы? Дрянь пройдет все эти древние фильтры насквозь и даже не сбавит темп. К тому же она проникнет прямиком через кожу. Пары тысяч молекул на любом открытом участке — шее, лодыжке, макушке — хватит для перемыкания всей нервно-проводящей структуры организма. Одно успокаивает: таракашечки будут мучиться очень недолго — от силы минуты три. Ну, самые стойкие, может, аж пять. Только откуда у них взяться такой стойкости? Разве внизу будут отборные головорезы из имперской десантуры? Как только тяжелый — много тяжелее воздуха — газ достигнет земной поверхности (само собой, «Королева Игольда» будет к тому времени уже Мировой Свет знает где) и окажется на уровне людей-таракашек, он тут же вступит в реакцию. Нервные центры войдут в резонансную пульсацию. Дышать никто более не сумеет — тут же разучится. Говорить, само собой, тоже. Стоять на ногах — тем более. Будет только дергаться, бессмысленно сучить ножками и бестолково таращиться вокруг. Боль внутри будет, наверное, такая, что отдал бы на съедение даже собственных детей, лишь бы избавиться. Благо — да прославься Мировой Свет! — все закончится исключительно быстро. Можно сказать, оружие вполне гуманно. Правда, молекулярные цепочки, не нашедшие целей, кристаллизуются и останутся дежурить на местности. Если кто-то наклонится над трупиком таракашечки и тронет без перчатки, то… Сотни-другой молекул хватит, чтобы вызвать паралич.