Черный театр лилипутов - Евгений Коротких

Делать было нечего, жрать хотелось. Я зажал денежку в кулак и со стыдом ждал подходящую жертву. Мимо проходила симпатичная пухленькая молодая женщина. Она смотрела на нас и как-то странно улыбалась.

— Девушка, — подошел я к ней, опустив глаза. — Вы не могли бы…

— Для вас, мальчики, я все могу! — весело расхохоталась она. — Я за вами уже полчаса наблюдаю, думаю, что же это за морские старатели здесь объявились? Витюшка! — запрыгали ямочки на ее румяных щечках.

— И ты меня не узнаешь? — Мы хлопали глазами и напрягали память. — Бедненькие мои, — ласково сказала она. — Как же мне вас жалко, опять без денег и кушать хочется?

— Еще как, — признались мы. — Откуда вы нас знаете?

— Еще бы мне не знать единственных в мире администраторов черного театра. А Люси из ресторана «У озера» вы не помните?

— Люси… — всматривались мы.

— Такая страшная толстая официантка! — весело расхохоталась она.

— Не может быть! — вскричали мы, вспоминая далекое прошлое.

— Ах, артисты вы, мои артисты… — засветились ее глаза счастьем. — Я уже несколько лет замужем, — с гордостью произнесла Люси. — Муж технологом на заводе работает, и еще… — с нежностью и любовью добавила она, — дочке скоро годик будет… Вот так!

Мы с Витюшкой, как два болвана, разглядывали хорошенькую Люси.

— Евгеша, — вдруг обратилась она ко мне. — Извини, но я часто вспоминала тебя… Как ты живешь? Ты женился на своей женщине?

— Не надо об этом, — заглянул я ей в глаза.

Она все поняла, вернее все, что было нужно. Она была матерью, а это такое счастье.

— Витюшка? — обратилась к нему Люси. — А как ты?

В первый раз в жизни Левшин не нашелся, что ответить. Он молчал, опустив глаза.

— Мальчики, — вдруг серьезным голосом тихо сказала Люси. — В жизни есть только одна вещь, ради которой стоит жить, — это любовь. Поверьте мне, уж я-то знаю, что говорю. Ах, если б вы видели мою дочурку…

Люси вынула из сумочки четвертной билет и протянула его нам.

— Мальчики, как я хочу, чтобы вы тоже были счастливы, всей душой вам этого желаю, — нежно взглянула она.

Люси поцеловала нас обоих троекратно в губы и пошла легко и гордо, независимая и счастливая, не оглядываясь больше» на свое прошлое, которое недоуменно и ошарашено таращилось ей вслед.

* * *

Рано утром к гостинице «Медовый месяц» подъехал автобус, из окон которого высовывались возбужденные «мойдодыровцы».

— Ура! — завопили мы. — Даешь суточные!

Из автобуса выскочил трясущийся Закулисный с бешеными глазами.

— Так! — гневно подпрыгнул он. — Сделали концерты?

— Обижаете! — тут же завопил Витюшка.

— А-а, пареньки! — выскочил Женек. — Приветик, банкетик, откатик! Даешь Мухоморовку!

Вслед за ним показались остальные «мойдодыровцы», и последней вышла с постаревшим лицом Елена Дмитриевна.

В нашей комнате собрался весь рядовой состав. Не успели обменяться впечатлениями, как вбежал Закулисный.

— Так! — заорал он с порога высокомерным презрительным голосом. — Сидите? Левшин, ну-ка, выйди со мной!

Витюшка вышел.

— Все, — буркнул Видов. — Началось.

Не прошло и минуты, показались Елена Дмитриевна с Иркой, у которой под глазами виднелись замазанные синяки.

— Где он? — трагично всплеснула руками Елена

Дмитриевна. — Где?

— С Витюшкой, только что вышли, — ответил за всех Женек.

— Ира! — вскричала Закулисная. — Догони его! Ирка рванулась было к двери, но тут же остановилась.

Она скривила тонкие губы и холодно сквозь зубы произнесла:

— Почему это… я!… — сделала она с вызовом ударение на «я», — буду его догонять? И не подумаю!

Елена Дмитриевна удивленно подняла не нее глаза, хотела что-то сказать, но под Иркиным зеленым взглядом ее вдруг ставшее злым лицо разгладилось, и она тихо прошептала:

— Да-да… какое горе… Женечка, сбегай, посмотри, где Владимир Федорович…

Пухарчук побежал к двери. В номере повисла скорбная тишина. Ирка презрительно улыбнулась, резко повернулась и вышла, высокой ногой чеканя шаг.

— Как Ира изменилась, — покачала головой Елена Дмитриевна. — Мальчики, — умоляющим голосом обратилась она к нам, — ну хоть вы бы сказали Володе, чтоб он бросил пить! Ведь ему же никак нельзя!

Мы сидели и молча кивали головами. Вскоре Елена Дмитриевна ушла.

— Сейчас Закулисный нажрется и начнет хамить, — мрачно прервал тишину Горе.

— Пьяные все хамы, — баском произнес Видов, — наш не исключение. В прошлый раз, когда сорвался, я чуть со стыда не сгорел перед учителями. Стоит, корчится перед ними, генерального директора всех лилипутов из себя изображает, а потом Пухарчука заставил про себя рассказывать.

— У него запой надолго? — спросил я.

— Черт его знает… — пожал плечами Видов. — В прошлый раз полгода пил, другой бы в ящик давно сыграл, а этому только на пользу идет… шлаки из организма выгоняет.

В дверь ударили ногой — и показался самодовольный сияющий Закулисный, пьянее водки. За ним появился смеющийся Левшин.

— Так! — прорычал Закулисный. — Все отсюда, сейчас к нам тетки придут… Что уставился! — упал он под ноги Пете. — Не понял?…

Горе с перекошенным лицом перешагнул через него.

— Ну чего? — кое-как поднялся Закулисный. — Все отсюда! — врезался он головой в стену.

— Володька! — ухмыляясь воскликнул Левшин. — Хорош бухтеть! Давай лучше червонец, а то не хватит!

Закулисный выпучил на него бестолковые глаза, потом медленно поднялся с пола, принял грозный вид, погрозил в стену кулаком и вынул из кармана горсть смятых бумажек.

— Левшин… — прохрипел Закулисный, рассыпав деньги. — Где тетки?

— Вовец, ща наладим! — Витюшка с криком бросился поднимать деньги и рассовывать по карманам. — Нет проблем!

— Где тетки… — громко икнул и подавился Закулисный. — Левшин… — завалился он на кровать и тут же захрапел. Горе, сжимая кулачищи, с ненавистью смотрел то на Закулисного, то на Левшина.

— При чем здесь я! — вскричал Витюшка, чувствуя, что ему сейчас может обломиться.

— Я тебя когда-нибудь вместе с ним урою! — прошипел Горе, грохнув дверью.

— Ну что, крошки будут? — улыбнулся Видов.

— Еще никого не снимал, — усмехнулся Левшин. — Так, Закулисного на коньячок немного опустил. Этот пупок сейчас как на директора гостиницы набросился: люкс ему не тот дали! Мы целый день для него выбивали, он всего один в гостинице. Теперь из-за Владимира Федоровича, — в гневе плюнул на Закулисного Витюшка, — будем спать на улице!