Бессердечное милосердие - Эйприл Женевьева Тухолки

На четвертое утро мы собрали всех женщин в Зал и попросили присоединиться к нам, включая целительницу, Сив. Тренировочный двор, когда-то занятый воинами-мужчинами, теперь превратился в площадку четырех бывших Сестер Последнего Милосердия, бывшей актрисы и двух дюжин женщин и девочек от десяти до семидесяти лет. Слуги с кухонь держали ножи, но остальные схватили с земли палки. Это не важно – они пока просто учились.

Зверь все еще не появлялся. Ни той ночью, ни следующей.

На шестое утро я подняла глаза и увидела Рота. Он стоял там больше часа, временами меняя позу, чтобы дать передышку правой ноге.

Танец на краю. Все мы, женщины, двигались в такт, пока Ови выкрикивала команды. Шипения наших клинков, когда они взмывали в воздух, стук ботинок о землю – все это дарило мне острую и чистую радость. Я нутром ощущала свою силу, как обжигающий глоток вайта.

Я перестала быть обычной странницей. Не была более простой девушкой, что скитается по миру со своими спутниками. Я чувствовала родство с этими людьми, этими женщинами, Ротом и его Залом. Всего неделю мы провели в Голубом Ви, но это была самая длительная остановка с момента моего ухода из Блаженного Дома в четырнадцать лет.

* * *

Вечер седьмой ночи взвил к небесам серо-голубой туман, который расползся по долине.

Рот и я стояли вместе на холме возле Зала и смотрели за появлением редкостного тумана на снегу. Дымка двигалась быстро, стремительно охватывая Цветочную Долину.

– Жаль, что я не могу спасти их всех, – печалился Рот. – Жаль, что не могу спрятать их всех за своими воротами. Да и сколько там поместиться? С десяток, максимум, локоть к локтю? И кто решит, кому из них жить, а кому умереть?

Я понимала.

– По пути сюда мы прошли несколько деревушек. Те, кто мог сбежать, – давно сбежали. Мужчины прячутся в лесу. В домах остались только больные, раненые, пожилые и слишком юные. Они будут жить, полагаясь на судьбу и удачу. Будут жить или же умрут.

Рот повернулся, поглядел на меня.

– Я бы умер на их месте, если бы мог.

– Знаю.

Гром эхом разнесся по долине, такой раскатистый и глубокий, что я почувствовала, как он отдается в самое сердце. Спустя мгновение я услышала его снова. И снова.

Я осмотрела горизонт, но кроме тумана ничего не увидала. Глянула на Рота.

– Это не гром.

– Нет.

Я потянулась к кинжалу и прижала его к телу острой стороной наружу, в четвертой позиции Седьмой Ступени.

Ни с чем не сравнить вой Логафелл. Ни с чем, кроме как со звуком разрушения, убийства, разорений, ударов да поджогов.

– Гляди, Рот. – Я указала пальцем.

Девчушка бежала сквозь туман к воротам. Она была совсем мала, может быть, четыре или пять годков отроду.

Белое шерстяное платье сияло красным от крови.

Рот посмотрел на правую ногу, затем снова на меня.

– Спаси ее, Фрей.

Я бросилась бежать.

Стражников не было у ворот. Рот загнал их за стену, когда туман поднимался – стража никогда не выживала после нападений Логафелл, а терять солдат – непростительная роскошь. Я подняла бревно, напряглась изо всех сил, еще напряглась, пока оно наконец не сдвинулось с места.

Распахнула высокие двери, и меня встретила стена тумана. Глубоко вздохнув, я слепо устремилась к девочке.

Мое плечо врезалось в ствол дерева, и, пошатнувшись, я отпрянула назад.

Ноги споткнулись о камни, похороненные под снегом, и я упала коленями в грязь.

Наконец ветер сменил направление, и туман рассеялся.

Заметила девчушку возле трех высоких сосен. С пылающим лицом, изнуренная, она бежала и бежала…

Помчалась ей навстречу… все ближе и ближе.

Наклонилась, подхватила девочку на руки.

Расстегнув плащ Сестер Милосердия, спрятала бедняжку от холода, пока та продолжала кричать, хотя звук теперь заглушало мое плечо.

Крепко обняла ее и бросилась бежать.

Ее ноги бились о мои бедра, а дыхание согревало шею.

Я ощущала нутром вой Логафелл. От этого рева закипала кровь в жилах, дрожали даже кости.

Обернулась, щурясь сквозь туман и снег…

Волк, Великанский Волк, мохнатый, с рыжей шерстью и желтыми глазами. Пять футов в высоту и восемь футов – от носа до хвоста.

Великолепное создание.

Чудовищное создание.

Он поднял переднюю лапу.

Беги, Фрей. БЕГИ ЖЕ.

Рот встретил меня у дверей, и тут же захлопнул ворота, чуть только спина моя оказалась за порогом…

Волк врезался в дверь и принялся таранить ее удар за ударом, удар за ударом.

Ворота дали слабину, закачались. Застонали.

Девчушка разрыдалась, а я прижала ее крепче – так крепко, что почувствовала биение ее сердца. Считала удары, ожидая, когда Зверь прекратит нападение: сотня… двести… триста…

Удары прекратились.

Волк отступил в туман.

Он знал, что по ту сторону получит очередной шанс.

Взобравшись на вершину холма, мы увидали дым из деревни – не дымку, а чуть темнее. Прямо под дымом танцевало рыжеющее пламя, как Элверс после пиршества в разгар лета.

– Торстен горит, – тихо и грустно сообщил Рот, глядя на долину.

Сив взяла у меня девочку, когда мы добрались до Зала. Бедняжка испугалась и вцепилась в мою тунику, широко раскрыв глаза.

– Ш-ш-ш, – успокаивала я, потирая большим пальцем щеку. – Сив позаботится о тебе. С ней ты в безопасности.

Сив успокоила ребенка, покачивая взад и вперед. Я не так уж много времени провела с целительницей, но мне казалось, что нежности в ней много, как у Джунипер.

Сив поймал взгляд Тригва, а затем указала на жемчужно-белые пальцы девочки.

– Разотри ей ноги. Она бежала по снегу.

Тригв взял в ладони ножки малышки и принялся растирать, пока живой цвет вновь не вернулся к стопам и пальцам.

– Какая деревня пала? – тихо спросил он.

– Торстен.

Тригв кивнул и ничего не сказал.

Рот стоял подле тисового древа, толкуя со своими людьми. Я обратила внимание, что всем мужам уже за тридцать. Теперь стало ясно, как день, что они – те последние шестнадцать воинов, лучшие из бойцов Рота – опытные ветераны, которые пережили остальных.

Рот поднял голову, увидел, что я смотрю на него, и тотчас подозвал меня кивком подбородка. Я направилась в его сторону; подле меня шли Тригв и Сестры Милосердия.

– Каков план, Фрей?