Борис был не прав - Егор Лигачев

Согласно предложению Горбачева восьмого апреля в ЦК под председательством Чебрикова состоялось новое совещание, посвященное положению в Грузии. Его состав был тем же, что и накануне, «за исключением т. Лигачева Е.К., уехавшего в отпуск» — так сказано в заключении комиссии Съезда народных депутатов СССР. Кроме того, в совещании приняли участие министр внутренних дел СССР т. Бакатин, а также член Политбюро т. Шеварднадзе. Иными словами, вопреки указанию Горбачева Шеварднадзе не поторопился утром же вылететь в Тбилиси, а остался в Москве. И в этой связи небезынтересно привести текст шифрограммы от Патиашвили, полученной накануне вечером.

«Обстановка в республике в последнее время резко обострилась. Практически выходит из-под контроля. Экстремистские элементы нагнетают националистические настроения, призывают к забастовкам, неподчинению властям, организуют беспорядки, дискредитируют партийные, советские органы. В сложившейся ситуации надо принимать чрезвычайные меры.

Считаем необходимым:

1. Незамедлительно привлечь к уголовной и административной ответственности экстремистов, которые выступают с антисоветскими, антисоциалистическими, антипартийными лозунгами и призывами (правовые основания для этого имеются);

2. С привлечением дополнительных сил МВД и Закавказского военного округа ввести в Тбилиси особое положение (комендантский час);

3. Осуществить силами партийного, советского, хозяйственного актива комплекс политических, организационных и административных мер по стабилизации обстановки;

4. Не допустить в союзных, республиканских средствах массовой информации публикаций, осложняющих ситуацию».

Заканчивалась шифровка следующим образом:

«На первый, второй и четвертый пункты просим согласия».

7 апреля в ЦК КП Грузии состоялась встреча с представителями интеллигенции, на которой Д.И. Патиашвили «оценил создавшееся положение как катастрофическое». 8 апреля в Тбилиси прошло собрание партийного актива республики, где Джумбер Ильич отметил, что «в республике создалась чрезвычайно напряженная и взрывоопасная политическая атмосфера. Экстремистски настроенные лидеры призывают к свержению Советской власти, социалистического строя». На активе было принято решение об использовании воинских частей для вытеснения с площади митингующих. Именно утром 8 апреля была проведена демонстрация военной силы — над городом летали вертолеты, по Тбилиси прошли три колонны бронетранспортеров. Вместо ожидаемого эффекта успокоения эта акция вызвала резкое увеличение числа митингующих у Дома правительства[12]. Иными словами. 8 апреля обстановка в городе продолжала быстро сгущаться.

А в Москву вдруг полетели шифровки, выдержанные в совершенно иных, куда более оптимистических тонах, нежели накануне.

В тот день, 8 апреля, в Москву была направлена шифрограмма, в которой оптимистически утверждалось:

«В целом ЦК КП Грузии, правительство, местные партийные и советские органы владеют ситуацией, принимают необходимые меры по стабилизации обстановки… Каких-либо дополнительных к ранее принятым мерам со стороны ЦК КПСС, Правительства СССР в настоящий момент не требуется».

Эта шифровка была отправлена 8 апреля в 20 часов 50 минут — после нападения бесчинствующих групп молодежи на бронетранспортеры, когда уже были ранены шестеро военнослужащих, когда ситуация стала взрывоопасной…

А наутро, после того как трагедия в Тбилиси уже свершилась, Д. Патиашвили дал телеграмму такого содержания: «8 апреля после 21 часа, несмотря на все принимаемые партийными, советскими и правоохранительными органами меры, обстановка на митинге у здания Дома правительства республики с участием 15 тысяч человек, а также в других, частях города стала накаляться экстремистами до предела и выходить из-под контроля. Лидеры так называемого национально-освободительного движения начали оглашать планы захвата власти в республике…»-

Что ж получается? В 20 часов 50 минут «владели ситуацией», а после 21 часа ситуация «стала выходить из-под контроля»…

* * *

И все-таки сам этот вопрос: почему Шеварднадзе в тот раз ослушался Горбачева? — небезынтересен. Но что касается Шеварднадзе, то я не могу припомнить случая, когда он хоть в чем-то перечил бы Генсеку. Для него это была давняя традиция. Известно, в адрес больного и потому работавшего не в полную силу Леонида Ильича Брежнева раздавалось немало славословий.

Шеварднадзе был первым среди таких виртуозов. Воздерживаясь от комментариев, я вынужден все-таки процитировать несколько характерных, хотя далеко не самых ярких, высказываний Шеварднадзе относительно Брежнева. Делаю это лишь по той причине, что они имеют общественную значимость.

«В докладе товарища Брежнева перед всем миром предстала широкая панорама прогресса нашей страны в области экономики, науки, культуры. Он словно вобрал в себя всю мощь нашей партии, ее единство, сплоченность. В каждом положении и каждом выводе доклада Леонида Ильича, в каждом его слове звучала ленинская деловитость, ленинская целеустремленность, ленинская объективность, самокритичность, подлинно ленинский, глубоко научный подход к анализу современности. На трибуне стоял Леонид Ильич Брежнев, такой близкий и родной каждому. И каждый видел, всем сердцем чувствовал, как он мыслил и творил на съезде».

Скажу откровенно, в глубине души я удивлялся особой эластичности политических взглядов Эдуарда Амвросиевича, его постоянной готовности во всем поддержать лидера, быстрее выполнить его указание. Вот почему, когда я узнал, что 8 апреля Шеварднадзе вопреки указанию Горбачева не вылетел в Тбилиси, то сильно этому поразился. Да, Патиашвили неожиданно начал слать оптимистические шифровки. Да, на совещании под председательством Чебрикова после переговоров с Патиашвили решили, что немедленный вылет нецелесообразен. Но ведь все это происходило днем 8 апреля — в те часы, когда Шеварднадзе должен был уже находиться в Тбилиси! И итогом промедления стало то, что «не была использована дополнительная возможность урегулирования политическими методами создавшегося в республике положения». К таким выводам, повторяю, пришла комиссия Верховного Совета Грузинской ССР.

Но время показало и другое. Используя националистический угар, к власти в республике пришли именно те силы, которые тогда искусно управляли митингом у Дома правительства. Как это произошло? Каким образом националистическим силам удалось прийти к власти в Грузии, в прибалтийских республиках, из-за чего разрушено наше государство? Что этому способствовало и что этому не препятствовало?